Немудрое мира избрал Бог

Святая Гора – это гора Божественной тишины, Божественных восхождений. Но выше, чем ее непреступные вершины, – ее смирение. Каждый уголок, каждая черточка, каждая тонкость устава, уклада жизни скрывает величие подлинного смирения.

Картинка.jpg
Существуют такие смиренные люди, которые сами, из духовного благоразумия и рассудительности, избрали путь неприметности и незримости. Тот духовный урожай, который они пожинают, сокрыт тайной. Они не тратят дары Божии легкомысленно. Эти люди, наделенные талантами, способностями, добродетелями, дарами, знаниями и опытом, умерли для нашего мира и даже не ожидают какого-либо воздаяния в ином. Благословенные души! Их не коснулся микроб тщеславия. Мир их не познал и по-своему истолковывает их подвиг; постоянно несправедлив к ним, постоянно их поносит и оскорбляет. А они невозмутимо шествуют «путем Господним».

Рядом с этими, несущими подвиг добровольного смирения, есть совсем иная категория смиренных людей. Это те, которых скрывает от других Сам Бог, чтобы спрятаться за ними Самому. Эти люди ограничены, просты, с явными недостатками, психически неустойчивы, в некоторых случаях даже отталкивающие – немудрое мира. Их внешность и их поведение вынуждают людей мирских всячески избегать общения с ними. Но тех, кем пренебрегает мир, избирает Бог, как Свое жилище, и преображает в орудия Своей благодати.

В нашем монастыре жил отец Харалампий. С ним никто особо не общался. Если он и отваживался что-нибудь сказать, то понять это было чрезвычайно сложно. Какое-то телесное увечье невообразимо мешало ему ходить. Он в буквальном смысле едва ноги таскал. Некогда отец Харалампий оставил дом в Лимно, сел на суденышко, и оно доставило его в монастырь вместе с ослом и одеялом, которые и составляли все его наследство. Над ним насмехались родственники и братья. Он не дожил еще до старческих седин, а потому в нем легко угадывался человек, которым при желании свободно можно было помыкать, а, обладая некоторой долей дерзости, еще и выказывать неуважение и насмехаться.

Глаза отца Харалампия постоянно заплаканы, покраснели от слез. Постоянно опущены вниз, очень трудно заглянуть ему в глаза. Руки постоянно перебирают потертые, порванные четочки. Если ты человек духовно внимательный, то можешь заметить, что в отце Харалампии есть нечто необычное, особенное. Он деликатен и благороден. Слова его просты и скромны. Само его присутствие и внешний вид больше говорят о нем, чем его уста. И говорят о многом…

Тех, кем пренебрегает мир, избирает Бог, как Свое жилище, и преображает в орудия Своей благодати
Один молодой монах любит подшучивать над отцом Харалампием. Заставляет его по три раза на день о чем-то напоминать и будить его ночью в совершенно неурочное время якобы для совершения молитвенного правила. Отец Харалампий, едва передвигая ноги, в буквальном смысле тащится к келье молодого собрата, чтобы выручить того и разбудить на молитву.

– Зачем ты мучаешь отца Харалампия? – спрашиваю я у насмешника.

– Да брось ты, он же дурачок. Все равно ничего не делает. А так он хоть чем-то занят, – ответил тот.

– Отче, а тебе ни разу не приходило в голову, что, может быть, этот человек, которого ты мучаешь, скрывает в себе такую славу, которую ты даже не можешь себе представить?

– Ну хорошо, раз так, то я больше не буду утомлять этого ленивого человечишка, – с издевкой ответил он мне и ушел.

Через несколько дней я проходил мимо кельи отца Харалампия. Дверь была приоткрыта. Я осторожно постучал, назвал себя и получил приглашение войти. Первый раз я оказался в келье отца Харалампия. Никогда в жизни не видел я в жилом помещении столько пустого пространства. На стене одна-единственная икона Спасителя, и ничего более. Голый деревянный стол. Стула не было, только скамеечка. Ни одной книги. Вместо кровати деревянная лавка без одеяла. На подоконнике стакан. Больше ничего в этой келье не было. В этом пустом и неуютном месте блаженный ныне отец Макарий проводил бесконечные часы. В полном одиночестве, лишенный человеческого участия и утешения.

– Отец Харалампий, как же ты тут проводишь целые дни? – спрашиваю я.

– Исполняю молитвенное правило, оказываю послушание своему старцу и ожидаю своего часа.

– Но разве тебе не нужно общение, дружеское участие?

– Разве есть кто-нибудь лучше, чем наш Господь, Пресвятая Богородица, святые? И еще отец Пахомий изредка заходил. Но вот уже несколько дней, как он обиделся на меня и больше не заходит.

– А что здесь делал отец Пахомий?

– Он просил меня напоминать ему о неотложных делах и будить его в определенное время на ночное правило.

– Но, насколько я вижу, у тебя нет часов.

Как же ты узнаешь, который час?

– А я никогда и не знаю, который час. Да мне и не надо. Просто после вечерни и молитвенного правила я прошу своего Ангела Хранителя, чтобы он сам указал мне нужный момент.

Если это ночь, то он будит меня. Если день, то сам открывает дверь и так напоминает мне, что пора выполнить поручение.

– Ты знаешь своего Ангела Хранителя?

– Конечно, знаю. Это мой единственный друг. По ночам, если я не могу подняться по лестнице, то прошу его разбудить кого-нибудь из отцов, чтобы мне помог. Если во время агрипнии я начинаю засыпать, то молюсь и прошу: «Святой Ангел Хранитель мой, ты знаешь, сколько людей в мире страдает от бессонницы. Сколько их вертится в своих кроватях и старается заснуть. Возьми от меня этот сон и отнеси им». Так меня когда-то научил отец Паисий, так доныне я и делаю.

Вот как отец Харалампий преодолел главную проблему агрипнии. Я уверен, что таким образом многие люди по его молитве преодолели проблему бессонницы. Великая вещь – помощь и содействие нашего Ангела Хранителя в духовной брани.

Великая вещь – помощь и содействие нашего Ангела Хранителя в духовной брани
Отношение святых к духовному миру и благодати Божией отличается особым благоговением. Мы не способны соприкоснуться со святостью, подлинно ощутить таинство Божие, если нас переполняют внутреннее самодовольство, дерзость, ощущение собственного всезнайства. И наоборот – трепет, благоговение, ощущение непознаваемости указывают на душевную чистоту и смирение, преображающее человека в «избранный сосуд» и привлекающее благодать. Таинство Божие не может быть предсказуемым, оно является тогда, когда Господь Сам предлагает и открывает его. А мы лишь смиренно принимаем его. В нашем отношении к священнотайне должен преобладать трепет первой встречи, а не привычка к постоянно повторяющемуся явлению.

Отец Харалампий остался непонятым даже для своих собратьев монахов. Блажен тот, кто смог забыть свое «я» и смиренно побыть с ним рядом; кто смог научиться величию его самоумаления и собственной незначительности.

Жизнь рядом со святым, который не осознает данной ему благодати; забыт людьми, но не забыт Богом; отвержен братьями, но собеседует со святыми Ангелами; над которым насмехаются и чинят неправды окружающие, но он продолжает молиться за весь мир; с которым никто не считается, но Сам Бог «обращает взор Свой на него»; кому богословие ведомо не как наука, но как воплощенное в жизнь откровение, – так вот жизнь рядом с таким человеком сама становится таинством и откровением. Смирение перед братом оказывается более надежным и верным путем в Царство Божие, чем гипотетическое сокрушение перед Богом. Благодать, заимствованная у смиренного собрата, оказывается более явственной и убедительной, чем полученная непосредственно от Бога. Радоваться духовному дарованию другого человека лучше, чем получить свой собственный дар. Даже если ты приемлешь его от Бога.

 

Из книги митр. Николая (Хаджиниколау), «Во гласе хлада тонка...» /
Пер. с новогреч. Е.А. Коваль. – М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2017.

Размер пожертвования: рублей Пожертвовать
Комментарии
Тамара   30 июня 2019, 18:06
Низкий поклон сайту за такие хорошие публикации. Божией Помощи в Вашем труде по наставлению мирян.
Написать комментарий

Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.

Введите текст с картинки:

CAPTCHA
Отправить