Иеромонах Серафим (Роуз)
|
Эти студенты являются жертвами рационалистического образования, которому не хватает тонкого понимания как различных уровней той реальности, которая часто описывается в православных текстах, так и различных смысловых уровней, часто встречающихся в библейских и святоотеческих текстах.
Современный рационалистический подход навязывает «буквальное» значение текстов и «реалистическое», или приземленное, понимание событий, описываемых в Священном Писании и житиях святых, замутняет или даже вообще полностью затемняет духовный смысл и духовный опыт, которые служат зачастую основными православными источниками. Поэтому владыка Игнатий (Брянчанинов), который, с одной стороны, был утонченным современным интеллектуалом, а с другой – истинным и простым сыном Церкви, может служить хорошим посредником, с помощью которого православные интеллектуалы могли бы найти пути возврата к истинному православному преданию.
Современный рационалистический подход затемняет духовный смысл и духовный опыт, которые служат основными православными источникамиВ XIX веке митрополит Макарий Московский, говоря о состоянии души после смерти, писал: «Должно, однако, заметить, что, как вообще в изображении предметов мира духовного для нас, облеченных плотию, неизбежны черты, более или менее чувственные, человекообразные, – так, в частности, неизбежно допущены они в подробном учении о мытарствах, которые проходит человеческая душа по разлучении с телом. А потому надобно твердо помнить наставление, какое сделал Ангел преподобному Макарию Александрийскому, едва только начинал речь о мытарствах: “Земные вещи принимай здесь за самое слабое изображение небесных”. Надобно представлять мытарства не в смысле грубом, чувственном, а сколько для нас возможно в смысле духовном, и не привязываться к частностям, которые у разных писателей и в разных сказаниях самой Церкви, при единстве основной мысли о мытарствах, представляются различными».
Некоторые примеры таких подробностей, которые не следует толковать грубо и чувственно, приводит святитель Григорий Двоеслов в четвертой книге своих «Собеседований», которые специально посвящены вопросу жизни после смерти.
Так, описывая посмертное видение некоего Реперата, который видел грешного священника стоящим на вершине огромного костра, святитель Григорий пишет: «Приготовление же костров Реперат видел не потому, что в аде горели дрова; но для удобнейшего рассказа живущим видел в горении грешников то, что обыкновенно поддерживает у живущих вещественный огонь, дабы они, слыша об известном, научились бояться того, что им еще не известно».
Описав, как один человек был отослан обратно после смерти из-за «ошибки» – на самом деле из жизни отзывался некто другой, носящий то же имя (такое имело место и в современных «посмертных» опытах), святитель Григорий добавляет: «Когда такое случается, тщательное рассмотрение покажет, что это была не ошибка, а предупреждение. В Своем безграничном милосердии благий Бог позволяет некоторым душам вернуться в свои тела вскоре после смерти, чтобы видением ада, наконец, научить их страху вечного наказания, в которое одни слова не могли их заставить поверить».
Ко всем столкновениям с потусторонним миром мы должны подходить осторожно и трезвоА когда одному человеку в посмертном видении были показаны золотые райские жилища, святитель Григорий замечает: «Конечно, никто, обладающий здравым смыслом, не поймет буквально эти слова... Поскольку вечной славой вознаграждается щедрая милостыня, то представляется вполне возможным построить вечное жилище из золота».
Нам необходимо отдавать себе отчет в том, что ко всем столкновениям с потусторонним миром мы должны подходить осторожно и трезво. Никто, знакомый с православным учением, не скажет, что мытарства не являются реальными, что на самом деле душа после смерти их не проходит. Но мы должны иметь в виду, что это имеет место не в нашем грубом материальном мире, что хотя там и имеются время и пространство, они в корне отличаются от наших земных представлений, и что на нашем земном языке рассказы никогда не смогут передать потусторонней реальности. Всякому, хорошо знакомому с православной литературой, обычно будет ясно, как отличить описываемую там духовную реальность от превходящих подробностей, которые иногда могут быть выражены на символическом или образном языке.
Таким образом, конечно, в воздухе не существует видимых «домов» или «будок», где собирают «подати»; а где упоминаются «свитки» или письменные приборы, которыми записываются грехи, или «весы», на которых взвешиваются добродетели, или «золото», которым уплачиваются «долги», – во всех этих случаях мы можем правильно понимать эти образы как средства фигуральные или пояснительные, используемые для выражения духовной реальности, с которой душа сталкивается в этот момент. Видит ли действительно душа тогда эти образы благодаря постоянной привычке видеть духовную реальность в телесной форме, или же позднее может вспомнить пережитое только посредством таких образов, или просто не может выразить пережитое иначе – это второстепенный вопрос, который, по-видимому, для святых отцов и описателей житий святых, где повествуется о подобных случаях, не представляется существенным.
Важно другое – существует истязание бесами, которые появляются в страшном, но человекообразном виде, обвиняют новопреставленного в грехах и буквально пытаются схватить его тонкое тело, которое крепко держат Ангелы; все это происходит в воздухе над нами и может быть увидено теми, чьи глаза открыты для духовной реальности.
Из книги иеромонаха Серафима (Роуза) «Душа после смерти». Изд-во Сретенского монастыря, 2018.
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.