«Крайний Север – особая, уникальная территория», – не устает повторять митрополит Мурманский и Мончегорский Митрофан (Баданин). И святые, подвизавшиеся здесь, – люди особенные, с удивительными судьбами. О них, ко дню памяти преподобного Трифона Печенгского, мы и беседуем с владыкой Митрофаном.
Митрополит Мурманский и Мончегорский Митрофан
|
– Наш Кольский край, как и в целом Крайний Север, – особая, уникальная территория страны. Святость этих земель очевидна. Она определяется той кровью и страданиями, трудом и испытаниями, которыми этот край достался Российской державе в предшествующие столетия. Здесь же и непомерные мучения узников системы ГУЛАГ, и скорбь спецпереселенцев «великих строек» XX века. Подлинная роль и высокое достоинство этого поистине стратегического духовного направления для жизни нашей страны нам все еще предстоит раскрыть.
Не столь давно я задался вопросом: «Какие слова были самыми последними в земной жизни нашего Спасителя? Какой мыслью, каким повелением Он закончил Свое служение, прощаясь с учениками и возносясь от земли?» Согласитесь, что каждый, прощаясь с родными людьми, находит для этого момента самые важные слова, а уж тем более если Отец прощается со Своими чадами… И действительно, оказалось, что это весьма примечательные слова. Они упомянуты в Книге Деяний апостолов: «будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян. 1: 8).
Мы видим, что последние слова Христа касались «края земли», то есть тех мест, где земля заканчивается и начинается мировой океан. Понимание того факта, что речь идет именно о Севере, также зафиксировано в Библии: «Вот предел земли: на северном конце» (Иез. 47: 15). Ровно 25 лет назад с появлением здесь, «на северном конце», самостоятельной Мурманской епархии в полной мере реализовался тот процесс «свидетельства», которое было благословлено Господом при прощании с учениками две тысячи лет назад.
Начало этому апостольскому свидетельству на Кольской земле положил еще благоверный князь Александр Невский. Около 1251 года в результате «полярного похода» святой князь покорил северную страну Биармию (приполярную чудь) и Кольские земли были присоединены к Новгородской Руси как волости Тре и Колопермь. По договоренности с королем Хоконом IV Старым биармийцы были переселены в Северную Норвегию. Эти страницы жития Александра Невского практически утрачены в отечественной истории и открылись нам в результате изучения зарубежных источников. Кто желает узнать подробности тех событий, может прочитать о них в книге «Князь Александр Невский и Кольский Север. Неизвестные страницы жития».
В полной мере эту начатую миссию смогли осуществить просветители нашего края в начале XVI века. Придя на «край Полнощной земли», в это «колдовское Лукоморье», преподобные Трифон Печенгский, Феодорит Кольский и Варлаам Керетский, или, как мы называем их, «Кольская троица», привели в христианскую веру местные «поганьские» народы, построили храмы и основали монастыри.
И теперь мы, наследники их великих деяний, живя здесь, в этих суровых, неприветливых местах, постигаем очень важные аспекты истории нашей великой страны: Север как особое сакральное направление предназначен нашему народу от рождения, и это направление живет в нашем сердце. Наше сердце, как стрелка компаса, имеет постоянную северную направленность. И в душе все яснее звучит принципиальное утверждение: «Мы – северный народ».
Мы – северный народ, и Север – особое сакральное направление для нашего народа
– В церковном календаре мы чтим Собор Кольских святых, но мы почти ничего о них не знаем… С чего начать?
– Собор Кольских святых был объявлен в 2003 году. Помимо упомянутых выше наших «отцов основателей» – «Кольской троицы» – в Собор входят их соработники, ученики и духовные чада. Особое место отведено 116 преподобномученикам Печенгского монастыря – воспитанникам преподобного Трифона Печенгского, которые во главе с игуменом Гурием приняли мученическую кончину в декабре 1589 года. Конечно же, в Собор вошли и новомученики XX века, пострадавшие на территории нашего края.
– Эта история XVI века рассказывает об одной из очень ревностных и благочестивых семейных пар нашего Поморья. Отец Василий, так до пострига звался Варлаам, вместе со своей верной матушкой горел духом. Батюшка весьма скорбел о языческих нравах аборигенов, о своих собратьях поморах, порой прибегавших к скверным волхованиям. Священник заклинал бесов и разорял лопарские капища. Враг жестоко ему отомстил. Как пишет его современник соловецкий книжник Сергий (Шелонин): «лукавый змий находит на твою супругу», то есть, другими словами, мерзкий дух нечистый вселяется в жену Варлаама. Та становится бесноватой и начинает вести себя неадекватно и соблазнительно. Никакие уговоры и увещевания не помогают. Жизнь священника становится невыносимой.
И отец Василий решается прибегнуть к крайнему средству, не благословленному Церковью для «белого» священства, – к чину экзорцизма, или «отчитки». В ходе проведения «Последования молебного об избавлении от духа нечистого» с использованием Святого Копия дала, видимо, о себе знать страстная натура Варлаама. Пытаясь изгнать беса, он, «с яростью устремившись, поражает ее [матушку] смертною язвою».
Это катастрофа, круто и безжалостно изменившая привычное течение его жизни. Та, которая была его единственной отрадой, верным другом и помощницей, лежала теперь бездыханной. Горе Варлаама было беспредельно: зашло солнце его жизни. «Убийство убо совершив и земле тело предав, отходит он во град Колу к тамошнему иерею», то есть к своему духовному отцу – игумену Кольского монастыря, известному старцу преподобному Феодориту, просветителю Кольскому.
Старец, выслушав исповедь Василия, назначил своему духовному чаду небывалую епитимию, которая потрясла современников и навсегда осталась в веках недостижимым примером высоты покаянного подвига. «Дает он ему иго легкое – мертвого носить во гробе, покуда не изгниет тело умершее». То есть плавать с гробом по северным морям. «Самому ж в посте и молитве пребывать и таковое воздержание иметь, что рыбу только единожды на Пасху вкушать».
С этим благословением Варлаам возвращается в родную Кереть, и вскоре потрясенные жители села увидели его несущим гроб-колоду с телом матушки, который он выкопал из могилы. «И сие откопав, в судно вложив во гробе, сам же во второй гроб устремился». «Второй гроб» – именно так для себя воспринимал Варлаам тот поморский карбас, в который уложил он свою страшную ношу и в котором отправился в свое беспримерное, смертельное плавание по северным морям. То есть Варлаам, хорошо зная, что такое северные моря, принимал это благословение как смертный приговор.
Однако Господь смерти Варлааму не дал. Но в полной мере отмерил ему испытать скорбей и страданий на этом пути. Три года понадобилось Варлааму, чтобы выполнить условия епитимии и из глубины своего падения взойти на Фавор святости.
Три года он скитался с гробом «во гробе» по северным морям
Все подробности этого беспримерного подвига покаяния стали известны лишь после открытия в начале 2000-х годов в древлехранилище Псковского музея-заповедника «Канона преподобному Варлааму», цитаты из которого мы приводили выше. До этого подлинная история жизни этого святого была сокрыта от нас, поскольку его житие ориентировалось на так называемую «Повесть о преподобном Варлааме Керетском». Однако «Повесть» эта весьма кратка по объему и малосодержательна, что явно не соответствует той высочайшей степени почитания святого Варлаама на Крайнем Севере и Беломорье в течение уже многих столетий.
Расшифрованный текст этих вновь открытых уникальных материалов в полной мере вошел в изданную нами книгу «Преподобный Варлаам Керетский. Исторические материалы к написанию жития».
– Еще один почитаемый из Собора Кольских святых – Трифон Печенгский. И его житие гласит, что и он убил в приступе ревности свою возлюбленную. Прослеживается некая странная тенденция…
Днем с полюбовницей тешился,
ночью набеги творил.
Вдруг у разбойника лютого
совесть Господь пробудил.
Так что тенденция, как вы говорите, здесь одна – Север сам себе выбирает людей. И жестко их проверяет. Это видно и сейчас на примере формирования нашего клира. Практически никто «из пришлых», «залетных» не задерживается в нашей епархии – не выдерживают.
Те же, кто выдержал и остался, не сомневаются в благодатности избранного ими места служения. И со временем начинаешь иначе относиться к словам известной песенки, которые могли сначала показаться легкомысленными: «Если ты полюбишь Север – не разлюбишь никогда». Я, к примеру, в 1976 году пришел лейтенантом служить на корабли Северного флота, и все казалось: вот еще немного, и можно будет обратно, в родной Ленинград… Но вот уже прошло почти 45 лет. Так что в голове разве что строки Ф.И. Тютчева: «О Север, Север-чародей, иль я тобою околдован?»…
– Трифон Печенгский – это ведь прямая аналогия с Раскаявшимся разбойником, первым вошедшим в Царствие Небесное?
– Хорошо, что вам это очевидно. Когда я писал диссертацию по житию преподобного Трифона и на ее защите доказывал явную искусственность жития святого редакции XIX века, этот вопрос стоял весьма остро. Печальная тенденция подгонки житий под некий «узаконенный» образец идеального святого не обошла и этого сурового северного подвижника, представив его этаким «божьим одуванчиком». Это явная беда утраты вкуса подлинного Православия и существа христианской веры. Помню, как «маститые» протоиереи сокрушались, не в состоянии «вместить» эту потрясающую историю покаявшегося северного разбойника, и разочарованно цокали языком: «Ну вот, мы-то думали, Трифон – святой, а он, оказывается, разбойник…»
|
Так что приходилось отстаивать свою правоту и высочайший нравственный пример подвига жизни преподобного Трифона. Ведь многие из нас родом из XX века и также вышли из духовных «разбойников» советской идеологии.
К счастью, помимо также открытого нами правдивого текста «Канона преподобному Трифону» начала XVII века есть еще дневник известного голландского путешественника Симона ван Салингена. В нем он описывает свою личную беседу с Трифоном, состоявшуюся в Печенгском монастыре в 1563 году. И в ней наш старец рассказывает голландцу о своей грешной юности, о том, что «много он народу ограбил и много крови пролил, о чем раскаивался и горько сожалел».
– Есть ли шанс, что мощи преподобного Трифона будут обретены?
– Обретение мощей Печенгского старца активно готовилось в начале XX века настоятелем монастыря архимандритом Ионафаном (Барановым). Могила преподобного, равно как захоронения его верных сомолитвенников – преподобномучеников Ионы и Германа Печенгских, были обнаружены при ремонте полов алтаря Сретенской церкви монастыря. Увы, вскоре началась Первая мировая война, а в 1915 году скончался и отец архимандрит. Затем революция, и монастырь оказался на финской территории… В ходе Финской военной кампании братия подверглась репрессиям.
При освобождении Восточного Финнмарка в 1944 году территория монастыря оказалась в зоне тяжелых боев. Все постройки обители были стерты с лица земли, а уцелевшие монахи покинули обитель, укрывшись в финском Ново-Валаамском монастыре.
Лишь в начале 2000-х годов нами были предприняты поиски на территории Печенгского монастыря. Был обнаружен фундамент сгоревшей Сретенской церкви, где и предполагалось найти места могил Печенгских святых подвижников. Но в ходе археологических исследований выяснились неожиданные и знаковые обстоятельства. Оказалось, что осенью 1944 года в периметре храма было устроено большое братское захоронение наших воинов, погибших при освобождении Печенги. Так что Божий Промысл был таковым, чтобы мощи святых монахов-мучеников XVI века оказались перемешены с останками наших воинов, погибших в XX веке.
Мощи монахов-мучеников XVI века оказались перемешены с останками наших воинов, освобождавших эти места от фашистов
Таким образом, нынешний Свято-Троицкий храм Трифонова Печенгского монастыря стоит теперь на особом святом месте. Мы восстановили имена наших воинов, погибших при освобождении этой территории, и теперь они всегда поминаются монахами обители.
– Владыка, вы лично сталкивались с помощью преподобного Трифона или иных Кольских святых?
– Как известно, мною были написаны, надеюсь, полноценные, подробные жития практически всех Кольских святых. При этом, как я уже говорил ранее, изначально о них известно было крайне мало или почти ничего. Так вот, для меня совершенно очевидно, что моей заслуги здесь нет никакой. Господь просто избрал меня, видимо, по их молитвам, и я подчинился Его воле и их упованиям. Если бы мне кто сказал в годы моего командирского прошлого, что я буду усердно сидеть и перекладывать бумажки в пыли архивов и библиотек…
И более того, я ведь не профессионал, и нет сомнений, что все, что мне удавалось обнаружить, иначе как чудом объяснить нельзя. Я приходил и открывал книгу, рукопись, документ на нужном месте и получал ответ на свои вопросы. Тот святой, о котором я в этот момент писал – лучше даже сказать по-другому: которым я тогда «болел», – очевидным образом был со мной рядом и помогал мне самым непосредственным образом. Потому ныне существующие жития «Кольской троицы» и есть прямой и зримый результат той реальной помощи этих святых, оказанной мне, недостойному.
– Кого из святых русского Севера вы особенно почитаете?
– Как вы понимаете, я не просто их почитаю, а, можно сказать, сроднился с ними за это время. Каждый из них – особое, «штучное» явление в жизни нашего края. Конечно же, мне, не раз ходившему на кораблях по Баренцеву и Белому морям маршрутом преподобного Варлаама, этот морской святой особо дорог, и подвиг его покаянного плавания прошел через мое сердце…
Если говорить о преподобных Трифоне и Феодорите, то я мог бы уподобить их первоверховным апостолам Петру и Павлу. Они столь же удивительно не похожи друг на друга и представляют собой личности прямо-таки противоположные, но при этом столь плодотворно потрудившиеся рука об руку в просвещении земель Великой Лапландии.
|
Высокообразованный книжник и богослов, знаток Писания и творений святых отцов, владеющий многими языками, с детства возраставший в духе веры, целомудрия и постничества – таков Феодорит. С восьми лет он уже в монастыре при ростовском архиерее. В одиннадцать – на Соловках. В тринадцать – принимает постриг. В течение 18 лет возрастает в посте и молитве при старце Зосиме Соловецком. 20 лет проводит в лопарских пустынях, просвещая аборигенов-язычников. Строит храмы и монастыри. А затем повелением Иоанна Грозного убывает в Константинополь с важнейшим дипломатическим поручением – получить благословение на венчание Великого князя на царство «по чину Римских кесарей». Так у нас появляется царь и получает основание великая идея – «Москва – Третий Рим».
И напротив, Трифон – малограмотный («невежда и малокнижен»), статный и невероятно сильный физически, некогда страшный и неукротимый «воин на границе», горячий и жестокий предводитель разбойников, нежданно властной рукой Господней брошенный в столь глубокое сокрушение о своих тяжких грехах и такое слезное покаяние, что долгие годы «бездомно и бесприютно скитался по пустыням лесным и расселинам каменным», на самом краю земли, жестоко истязая плоть свою постом, обетами и веригами…
Величайшим смирением, подлинной любовью и искренним плачем о заблудших людских душах наши Кольские святые сумели оживить эти мрачные языческие земли. Именно любовью победили они силы «князя тьмы» в земле Великой Лапландии. Потому эти великие образцы служения и светильники веры всегда перед нами в нашем нынешнем служении на этой северной земле.
До сих пор лопари, живущие за пределами Мурманской области, ушедшие в сопредельные страны от страшных репрессий в 1930-годы, просят разрешить им пересекать границу, ибо, как они говорят: «лопарь не может умереть, не поклонившись могиле Трифона». Дай Бог и нам оставить после себя такую же память.
С митрополитом Мурманским и Мончегорским Митрофаном
беседовал Никита Филатов
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.