Все мы сейчас уже на войне. И христиане, призванные хранить дух мирен, тем более – военнообязанные. Баталии идут повсеместно, и чтобы не тратить сил понапрасну, важно понять, что зависит от нас?
Недавно в одном из чатов обсуждение накалилось. Одни – за прививки. Другие против. Те, кто против, схлопотали жесткое вразумление. Просто потому, что уже не выбирали выражений. Мне это напомнило случай на войне, рассказанный отцом Кириллом Каледой со слов его отца – протоиерея Глеба: когда уже в 1945 году в Восточной Пруссии наши солдаты вдруг вдоль берега моря побежали... Один побежал, а за ним – эшелоны. «Что было делать нашим офицерам как не стрелять?» – задавался вопросом настоятель храмов на Бутовском полигоне [1], уж кому-кому, а ему вряд ли стрельба чем-то вожделенным представлялась.
До недавнего времени, пока не соорудили у Бутовских расстрельных рвов-могил мемориал «Сад памяти», где каждый, на кого сильно давит эта оглушительная здесь тишина, может ударить в колокол, а то и не один раз, многим тут слышались выстрелы. Ходишь, пытаешься молиться, а выстрелы просто взрываются в мозгах еще и еще одной ушедшей за грань этого мира жизнью… И тем отчаяннее молитва.
|
И в этой тишине каждое слово отчетливее – будь то Литургия, особенно в этом деревянном первом бутовском храмике, что на рвах, или собственные попытки наконец-то, чего нам так трудно добиться в суете, молиться. «Мы же не молимся, – помню, одергивал-вразумлял духовник, – так, поминаем». А на Бутовском полигоне – каждое слово как борьба против этого смердящего [2] напластования безмолвия. И тех реальных некогда выстрелов в ночи.
Что-то такое все мы в эпидемию переживаем. Пусть всё сейчас гораздо чище, стерильнее. И больше всюду белого цвета. Реанимация… Татьяна Сергеевна Смирнова, келейница старца Иоанна (Крестьянкина), оказавшись некогда в ней, сравнила пребывание там с адом: «Человеческая жизнь ничего не стоит. Это ад». Хотя вроде как всё здесь и направлено на спасение: уйма табло, каких-то мелькающих датчиков, как в кабине космического корабля, что только подчеркивается ныне скафандрами врачей и волонтеров.
|
И близкие, что заболели, во всей этой обстановке точно Соляриса, как дайверы, в трубках да кислородных масках, на ИВЛ. И совесть в этой охватывающей тишине становится почти материальной. «Это не безумие… здесь что-то с совестью», – как сказал бы герой фильма А. Тарковского.
А тишина почти такая же, как и на Бутовском полигоне. И это не только молчание любимых, когда их вводят в искусственную кому, а даже просто отсутствие элементарной информации о них из этих «красных зон» стерильно белого цвета. Лишь только позывные волонтеров: «…у нас тут немножко война, нужна ваша помощь…» [3]. И всё те же взрывы в сознании – постоянные сводки: просим молитв о новопреставленном/новопреставленной – и это всё зачастую знакомые имена, и тебе эти люди уже никогда не ответят. Сколько у каждого из нас с начала эпидемии в контактах сотового скопилось уже таких номеров без ответа?
Раньше эти известные слова медиков о том, что «у каждого врача есть свое кладбище», воспринимались как-то отстраненно. А теперь мне кажется, что и у журналиста есть свое кладбище – это те, у кого ты не успела взять интервью или записать воспоминания. Сейчас иногда уже даже встречи были назначены, но потом приходила эсэмэска, что человек заболел, а через некоторое время – умер…
|
Еще не так давно эти внезапные обрывы в потустороннее происходили, по крайней мере, реже. И тем чаще теперь настигает трезвение быть внимательнее к тому, что говорим сами и что до нас пытаются донести. Кто из нас не отмахивался от слов близких? Родительских ли или от детского лепета? «А вдруг я больше никогда его не услышу?» Кто знает, затыкая другому рот, не препятствуешь ли ты сказать человеку его последнее, по крайней мере в вашем общении или в этом публичном пространстве, слово?
Оглядываясь на приходе ли, на работе ли, а кто-то уже и дома, мы замечаем всё большее количество этих оставленных кем-то мест и траекторий. А еще – внезапно ставшие ненужными без хозяев вещи… Это суд нашему потребительскому псевдораю.
А жажда общения увеличивается, в этом есть что-то противодействующее наползающему аду: говорят, это одна из мук преисподней – невозможность общаться и даже видеть лица друг друга. У нас сейчас полумера, точно, чтобы одумались: маска скрывает половину лица. Так и про нынешнее лето демотиватором шутили: «Эта жара заставила меня понять: нет, я не выдержу в аду. Мне надо меняться».
При всех оговорках, но наше время чем-то всё же похоже на то смертоносное начало XX века. Тогда тоже никто не знал, кого в эту ночь, в этот день смерть уложит или, по крайней мере, возьмет на прицел. В этом и был весь ужас террора: никаких критериев. Молодой ли, ребенок, старик? Умный, добрый, профессионал, известный? На Бутовском полигоне расстреливали и тех, и других, и третьих… И двадцать тысяч семьсот шестьдесят первых… и т. д.
Наше время чем-то похоже на смертоносное начало XX века: тогда тоже никто не знал, кого сегодня смерть уложит или возьмет на прицел
И сколько таких расстрельных мест по всей стране, – а молчаливое большинство так и отказывается назвать зло злом? А чего мы тогда от эпидобстановки нынешнего дня ожидаем? Кровь-то к Небу вопиет (см.: Откр. 6: 9–10).
|
Людьми точно снова овладевает недоверие – все в чем-то начинают подозревать, обвинять друг друга. Не дай Бог, чтобы и сейчас до доносов докатилось: «А вот он не привился…». Или обратное, что, к сожалению, тоже приходится наблюдать, когда остракизму подвергается привившийся.
Может быть, нам как противоядие, чтобы пересмотреть опыт прошлого, всё это и попущено? Донес же до нас отец Иоанн (Крестьянкин) откровение:
«Стой и смотри, что Я допустил для вашего вразумления без внезапной кончины людей. Виновных не ищите, виновных не ищите! Молитесь! Будьте в жизни всегда и во всем осторожны» [4].
Дело сейчас даже не в той или иной точке зрения, а в том, что сторонники разных позиций уже начинают отрицать друг друга, иногда как-то остервенело и безумно. Никто не слышит да и не желает воспринимать никаких аргументов, а это и есть та трещина, через которую точно сочится из преисподней инфернальный дух вражды и розни. И его становится больше, – но христиане и призваны быть светом мира (Мф. 5: 14), рассеивая эту выкликаемую тьму.
Это время, когда ответственность на каждом даже за то, что ты пересылаешь, пересказываешь, на какой дух резонируешь, потому что последствия – катастрофичны. И виноваты будем мы, а не «закулисные интриганы». Они, как бесы, провоцируют, но а мы-то зачем поддаемся?
|
К месту затопления «Титаника», известно, достаточно быстро подошли спасающие суда – не то что спасать было некого, но огромное количество народа уже умерло и вовсе не от переохлаждения или голода-жажды (последствия таковых из-за короткого промежутка времени еще не могли быть летальны), а именно – от страха. И масса подтверждений: страх – один из главных убийц на планете.
«Ни один народ не поддается так легко влиянию и внушению, как народ русский», – отмечал бывший в предреволюционные годы XX века в России французским послом Морис Палеолог. Публицист Иван Солоневич соглашался: «Россию погубила сплетня». Ведь и в начале прошлого столетия все эти вихри психоза, а то и откровенного потом уже беснования накручивались вокруг, как бы сейчас сказали, фейков.
Протоиерей Валериан Кречетов еще в самом начале эпидемии рассказал как-то притчу. Идет человек, его обгоняет смерть.
– Ты куда? – кричит ей вслед.
– Там эпидемия, – оборачивается та, запыхавшись, – у меня работы выше крыши, – и далее понеслась.
– Пощади кого-нибудь, – орет ей вдогонку.
– А сколько? – заинтересовалась та, опять тормознув.
– Ну, половину.
– Хорошо, договорились.
Пока человек дошел, смотрит, а там почти все померли...
– Я честно взяла половину, – отрапортовала костлявая. – Остальные умерли со страху.
Тут ведь поразительнее всего этот запростецкий диалог со смертью того, кто ее не боится. Другое дело – чувствовать себя не готовым. Ушедший в этом году Петр Мамонов всё рассказывал, как на съемках «Острова» несколько раз кряду из гроба как ошпаренный вылетал:
– Внутри – всё уже! Смерть! Не готов я! – Хотя в кадре потом и произносит размеренно, задвигая крышку: «Умирать? Умирать не страшно. Страшно будет пред Богом стоять. Грехи давят».
А отец Валериан комментировал рассказанную притчу:
|
«Так на самом деле всегда и происходит. Я даже не задумывался раньше, а оказывается, страх весьма серьезная штука. Но мы же – христиане, вспомните, на Крещение читается: "Господь просвещение мое и спаситель мой, кого убоюся? Господь защититель живота моего, от кого устрашуся" (Пс. 26: 1). "Тамо убояшася страха, идеже не бе страх" (Пс. 13: 5). "Благодать Божия, немощная врачующая и оскудевающая восполняющая". Чего бояться-то?»
Страх часто и провоцирует агрессию. Причем неразборчиво тотальную, когда и не делать прививку боятся, и делать ее тоже страшно, и подхватить вирус, не привившись, боязно, но и получить осложнения после прививки – ужас охватывает. Что уж говорить о том, чтобы умереть с прививкой или без нее, и только что скажи боящемуся – тут же полыхнет яростью.
И настоящим многие недовольны, и будущего страшатся, и агрессии извне, и внутренних беспорядков, и властей, и врачей, и Запада, и гастарбайтеров-азиатов в безработицу, – всё и сразу пугает, если причина накрывающей истерики ищется вовне. И вот в этих метаниях начинают враждовать все против всех, как в том числе и православные друг на друга уже срываются. Это такое броуновское движение, чего бесы и добиваются всегда, только потешаясь.
И это притом, что в общем-то понятно, что происходящее лишь пролегомены каких-то куда более серьезных испытаний. Но это же не значит, что уже надо издыхать от страха и ожидания бедствий, грядущих на вселенную (Лк. 21: 26). Нам же сказано: «Не ужасайтесь» (Лк. 21: 9). Это всё будет. И остановить своей немощной рукою не пытайтесь [5]. Главное – не дрогните. Потому как предречено: «Когда же начнет это сбываться, тогда восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше» (Лк. 21: 28).
Владыка Тихон, ныне митрополит Псковский и Порховский, как-то подметил, что в Евангелии этот призыв Господа к ученикам: «Не бойтесь, что вы так боязливы» и т. п. – самый частотный. В конце концов, не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне (Мф. 10: 28).
Слова Господни важнее всего преходящего, всё остальное только больше запутывает и обессиливает души
Сколько раз в пылу даже этих баталий в мессенджерах и соцсетях сейчас нарушались заповеди Христовы. Кто же скажет брату своему… «безумный», подлежит геенне огненной (Мф. 5: 22). Слова Господни важнее всего преходящего. А сколько сил сейчас разбазаривается на никому на самом деле не нужные дрязги, это всё только больше запутывает и обессиливает души.
|
Можно же выслушать чью-то филиппику и… ничего не ответить. Даже так говорят: «Евангельская любовь выражается, например, в том, чтобы никогда не возражать ближнему» [6]. На это, правда, тут же возражают, что надо же и вразумлять неправых. И «разномыслию надлежит быть» (см.: 1 Кор. 11: 19). Но в те первохристианские времена ученики Христовы «духом пламенели» (см.: Рим. 12: 11) и общины сохранялись в едином духе, где прямо и при всех (см.: Гал. 2: 14) один другому высказывал то, что его смущало. И там это всегда и неизменно был уровень прямых личных отношений, а не опосредованных, как сегодня зачастую, «цифрой».
В мультимедиа-формате всё несколько иначе, свои законы восприятия, идентичности. В основном и человека-то конкретного не видишь, а лишь аватарку, ник. Дух противоречия в виртуальном пространстве сегодня явно накручивается, подогревается. Информации столько, что на любое доказательство тут же мечутся ворохи контрссылок. Все эти ролики из Тик-Тока на повышенных тонах вещают, императивно внушая переслать это видео как можно большему количеству людей, причем, как правило, именно с этого и начинается любое нарочито суггестивное послание. И всё это нагнетается как общий отупляющий и будоражащий фон.
|
Наверняка же каждый обращал внимание: когда противоречим – любовь умаляется. А бесы ведь того и добиваются. И чем больше в сердцах охладевает любовь, тем отчаяннее все друг другу противоречат. Архимандрит Емилиан (Вафидис) говорил: «Спор – это отрицание, это "нет". Но "нет" не существует, – (а именно вот это небытие и норовят сейчас установить в качестве довлеющего настроения масс, – прим.) и далее авва советует: – Тебе говорят, что осел летает? И ты скажи: "Да, осел летает". Дело кончено» [7].
Чем больше в сердцах охладевает любовь, тем отчаяннее все друг другу противоречат
Речь не про соглашательство, а про хранение духа. Лишь только спокойный, с упованием на Промысл Божий дух и даст возможность адекватно оценить настоящую опасность, принять верное решение, убережет силы, чтобы действовать в нужный момент.
Мы, христиане, призваны гасить эти волны воспаленного негодования. Как только человек угомонится, он и сам уже во всем разберется. Хранить дух мирен – это наш сегодня исповеднический рубеж.
Помолись о ближних, о себе так, как архимандрит Софроний (Сахаров) советовал: соединяя имена других и свое с именем Христовым
Именно на уровне духовном главная битва, как всегда, и разворачивается. Помолись о ближних, о себе так, как архимандрит Софроний (Сахаров) советовал: соединяя имена других и свое с именем Христовым [8]. Ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись (Деян. 4: 12).
Диаволу и важно всех замотать, осуетить, чтобы ахали-охали, метались: «Может, это печать? А вдруг это?» – «Вот здесь точно чип!» – «А это уже начертание…» Так, размениваясь на эти пусть и репетиции-приманки, можно реальную угрозу пропустить.
Отступившим от духа мирна, от любви истины и сказано: «…за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи, да будут осуждены все, не веровавшие истине, но возлюбившие неправду» (2 Сол. 2: 11–12). Именно потому, что вместо того, чтобы Истине веровать, растранжирили время и внимание на поиски подмен...
У преподобного Паисия Святогорца есть слова о том, что бесы всегда пытаются завалить ситуацию если не резко влево, то резко вправо – куда стремится человек ли, народ ли, туда и сталкивают: и там, и там падение будет. Выровнять в целом ситуацию – даже жестким противостоянием: как те стрелявшие, по словам отца Кирилла Каледы, офицеры по давшим дёру эшелонам – в этом что-то миротворческое есть. «Остальные, – пояснял, – одумались: "А чего мы бежим?"» Иначе бы в конце концов фрицы, засеки они эту движущуюся мишень, всех уложили [9].
|
Но такое ощущение, что сейчас уже нужен какой-то асимметричный ответ, что-то наподобие: эти правы, эти неправы. В конце концов, всю вину за происходящее на земле взял на Себя распявшийся за нас Сын Божий. Царь Славы… – это просто выводит тебя уже в иную логику: «Как мертвое Тело, висящее на Кресте, может быть Царем Славы?» [10]. У Креста Христова уже совершенно другое качество тишины.
Кстати, в том конкретном случае, который довелось наблюдать, когда остракизму подвергся привившийся, о чем я писала в начале статьи, тот, кого обвиняли, читал-читал выпады в свой адрес, а потом взял да и процитировал слова старца – схиархимандрита Илия (Ноздрина):
«Когда-то давно... во второй половине 1990-х… я стал свидетелем того, как отец Илий сказал одному моему хорошему знакомому фразу. Тот ревновал. Именно о том, о чем мы сейчас спорим. О последних временах и их признаках. Ревновал не по разуму. Этот человек уже почил и ему не страшны те события, о которых он неразумно ревновал. Так вот... Батюшка Илий сказал ему тогда: "Знаешь, страшно ведь не пострадать, но страшно пострадать не за Христа..."».
[1] Проповедники Лета Господня. Интервью с протоиереем Кириллом Каледой // https://pravoslavie.ru/139599.html
[2] Когда уже в наши дни вскрыли одну из огромных – на более чем 5 тысяч человек – могил-рвов Бутовского полигона, то, несмотря на прошедшие десятилетия, трупный запах был ощутим.
[3] Ты нужен в «красной зоне». Да, прямо сейчас // https://www.miloserdie.ru/article/ty-nuzhen-v-kovidnoj-reanimaczii-da-pryamo-sejchas/
[4] Пророчество отца Иоанна // https://pravoslavie.ru/130197.html
[5] См., например, слова святителя Игнатия (Брянчанинова): «Отступление попущено Богом: не покусись остановить его немощною рукою твоею. Устранись, охранись от него сам: и этого с тебя достаточно. Ознакомься с духом времени, изучи его, чтоб по возможности избегнуть влияния его» и др. Со времен апостольских указывалось на то, что причиной наступления последних времен со всеми его бедами и будет именно отступление (см.: 2 Сол. 2: 3).
[6] Игумения Домника (Коробейникова). Сколько любви ты отдашь, столько и получишь // https://monasterium.ru/publikatsii/besedy/skolko-lyubvi-ty-otdash-stolko-i-poluchish/
[7] Архимандрит Эмилиан (Вафидис). Толкование на подвижнические слова аввы Исайи. – М.: Зачатьевский ставропигиальный монастырь; Екатеринбург: Изд-во Александро-Невского Ново-Тихвинского женского монастыря, 2014. – С. 76.
[8] Чьи мы ученики? Пастыри об обидах и умении выбирать // https://pravoslavie.ru/140184.html
[9] См.: Проповедники Лета Господня. Интервью с протоиереем Кириллом Каледой // https://pravoslavie.ru/139599.html
[10] См.: Логика Евангелия – логика Креста Христова // https://pravoslavie.ru/116017.html
люди будут издыхать от страха и ожидания бедствий, грядущих на вселенную, ибо силы небесные поколеблются,
и тогда узрят Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою.
Евангелие от Луки, глава 21
Страх - от маловерия или безверия.
"А́ще бо и пойду́ посредѣ́ сѣ́ни сме́ртныя, не убою́ся зла́, я́ко Ты́ со мно́ю еси́: же́злъ Тво́й и па́лица Твоя́, та́ мя́ утѣ́шиста".
Псалом 22
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.