В заповедех Твоих поглумлюся,
и уразумею пути Твоя
(Пс. 118: 15)
В общем-то, жизнь – вполне сносная, думал молодой человек, сидя на своем рабочем месте, в небольшой фирмочке, или забегаловке, как называли ее некоторые. День проходит планомерно. Что сделать в первую очередь, что поесть, куда съездить по рабочим делам. И эта рутина почти не противна, и он со всей добросовестностью справляется с текущими делами – по большей части составляет графики и оформляет интернет-заказы.
|
Окно начальства и его окно выходят во дворик, который огорожен стеной другой конторы и гаражами. Внутри двора растет одно-единственное дерево – липа. В этом огороженном со всех сторон дворике никого, кроме этого самого дерева, нет. И в том, что там растет липа, есть свои преимущества – в жару она прикрывает от палящих лучей и разливает медовый аромат, а зимой укутывается снегом, предвещая праздник.
Приходя на работу, Виталик пробегает глазами пять строчек в Яндексе, затем – звонки, расчеты, документация. Да вроде все терпимо. Можно сказать, комфортно. Выходит пообщаться с Костей из отдела финансовых операций, покурить электронные сигареты. Из соседнего отдела забегает «я такая», как Виталик называет Киру, которая без конца повторяет этот недалекий сленг девочек из 90-х. У нее довольно часто бывают высосанные из пальца праздники, и она приносит в честь своих событий заказанную пиццу, которую они уже втроем вместе с Костей жуют.
Но в этом потоке предсказуемых и рассчитанных событий вдруг возникало, выплывало откуда-то чувство жажды по чему-то искреннему, настоящему. Это странное чувство редко появлялось у Виталия. Но сегодня, когда он делал нужные наработки, звонки, ответы, поболтал с Костей и в суете забегала «я такая», это чувство, обострилось, напоминая о себе.
В потоке предсказуемых и рассчитанных событий вдруг возникало чувство жажды по чему-то искреннему, настоящему
Итак, опять к работе. Босс – директор ИЛНО, господин лет пятидесяти, почти всегда в разъездах, оформлении новых договоров, технических и финансовых мероприятий. Через неделю или раньше должен прилететь.
Была середина весны, и, периодически поднимая голову от компьютера, Виталий смотрел в окно, в котором видел растущую рядом липу. И думалось ему: «Вот дерево, как будто неживое: ветки, заснувшие зимой, отягощенные снегом, а весной просыпаются, наполненные невидимой силой, а потом на этих темных ветках вдруг ниоткуда появляются почки, они набухают, увеличиваются, из них появляются нежные зеленые листочки. Они вырастают, обретают силу, и вот уже все дерево красуется в своей парадной зеленой парче».
|
В обед, смачно пережевывая сэндвич с курицей, он увидел строчку в Яндексе: «Конец апреля – у православных Великий пост, пища – постная». И ухмыльнулся. Бабушка его была верующая, крестила его, но крест он не носил. На самом деле уже почти три года как она умерла.
Застенчивое солнце весеннего дня прорывалось между домов в дворик с палисадником и липой посредине, в окно, у которого сейчас сидел Виталий. Ну надо же: бабушку звали Олимпиадой, или в простонародье – Липочкой, и тут вдруг такое совпадение – дерево тоже липа. Забавно.
Да, она была старомодная или, как обычно говорят, «очень верующая», с оттенком жалости к тем ущербным людям, которых, видимо, побила жизнь и они не могут чем-нибудь другим заняться. Вспомнил песню Сыромятникова из фильма «Доживем до понедельника»: «Бабка, в утиль тебе пора». Но стало колко, холодно на сердце или, как модно говорить, некомфортно. Не от того ли, что он ни разу не пришел туда после ее проводов? Припомнилось где-то далеко в памяти, как она его маленького баюкала в люльке, пела колыбельные песни. И – вот еще что – любила лиловый цвет. Называла его цветом радости. А уж на платках у нее, конечно, были лиловые цветы.
|
Желая отвлечься от волнующих воспоминаний, Виталик скользнул взглядом в окно, на улицу, на дерево. И вдруг ему показалось, что кончики набухших почек – розового цвета. «Заработался, наверное, глючит меня, или со зрением что-то не то, пойду поболтаю с кем-нибудь», – подумал Виталик. Вернувшись, снова погрузился в работу. Решил не заморачиваться еще и из-за липы.
На следующий день он сразу с любопытством посмотрел, как там липа. Оказалось, все еще серьезней. Крохотные листочки из почек еще выросли и из ярко розовых приобретали лиловый цвет.
«Тогда, – подумал Виталик, – я, наверное, дальтоником стал. Но вроде не с чего. Ни наследственности, ни травм не было». Он оделся и вышел на улицу. У дороги росли тополя. И с ними было все в порядке. И трава зеленая пробивалась. «Ну, типа я здоров. Это уже хорошо», – подумал он. Вернулся на рабочее место. Лиловые листочки – у липы! Такого не может быть. Такого не должно быть. Что это, не знаю. Позвал Костю покурить.
Лиловые листочки – у липы! Такого не может быть. Такого не должно быть
– Слушай зайди, тут проблема небольшая.
Костя зашел в хорошем настроении.
– Ну чего там у тебя? – И, откинувшись в кресле, затянулся сигаретой, но инстинктивно посмотрев в сторону окна, спросил: – А что это у тебя с деревом?
– Слушай, ну мы шли на работу, у других деревьев все в порядке, и у нас тоже с тобой. Это какой-то необъяснимый феномен. Загадка природы, ведь до сих пор у нее все нормально было с цветом листьев.
Посему они с Костей решили не искать себе приключений на голову, закрыть окно и жалюзи, чтобы не было вопросов.
Но один крючок у жалюзи сломался, и Костя пошел в свой отдел заменить. Кира, которая встретила его в коридоре, почувствовала необычное и тут же пришла к Виталику.
Автор иллюстрации: MyStocks
|
– Доброе утро, – успела сказать «я такая» и, увидев липу через прогал шторы, ахнула. – Ну это вообще! – И ошеломленная вышла, даже не сообразив сфотографировать.
Вот это был удар в спину, ни в коем случае нельзя было, чтобы она это увидела. И кабинет закрывать нельзя, доложат шефу, что никто не работал. Но хуже всего – неожиданно прибежал рекламный агент по продаже самокатов и велосипедов.
– У нас очень выгодная акция! Не хотите принять участие?
И, тараторя и выкладывая свои рекламки на стол, тут же увидел липу и заверещал:
– Ах, какая у вас красота! Я такого не видел. Какое это дерево? Разрешите сфотографировать нашу продукцию на фоне прекрасного лилового дерева?
– Только с разрешения руководства – успел выкрикнуть оторопевший Виталик. – Офис закрывается на технический перерыв, извините! – И ему с трудом удалось выставить агента за дверь. Но дела с рекламным агентом на этом не кончились, он каким-то образом залез на гаражи и все-таки сфотографировал липу во всей красе с лиловыми листьями.
– Слушай, – сказал Виталий Косте, – не знаю что, но надо с этим что-то делать. Знаешь шефа, никаких «чудес» он не выносит, поразгонит нас всех. Комнату закрыть тоже нельзя, скажут, что не работают, или вызовет лишние подозрения. Я у себя в интернете поищу, и ты покопай на тему жизни растений и цвета. Может, обойдется? Но никакой огласки, ни шумихи быть не должно!
Договорились молчать.
Липа, Липа – Олимпиада, лиловый цвет, цвет радости, цвет, который особенно любила бабушка Липа. Когда он был еще маленьким и болел, она незаметно кропила его святой водой, напевала тихим голосом песенки и тайно окрестила его в деревенском храме, чтобы родители не воспротивились. Также тайком несколько раз водила его в церковь в дошкольном возрасте. Вспомнил, как летом у оврага они собирали целебную траву. Но особенно привечала бабушка один лиловый цветок – журавельник. Какая в этом связь с липой? Он загрустил. Нет, это я просто раскис, посмотрим, что будет завтра. И он пошел домой.
Липа, Липа – Олимпиада, лиловый цвет, цвет радости, цвет, который особенно любила бабушка
Снова утро, снова на работу. Что там будет сегодня? Но ситуация еще больше обострилась. Липа распускалась с лиловыми листьями.
Виталик заглянул в почту и увидел, что Костя собрал целую подборку по биологии, но его радость была преждевременной. Было написано про листья бузины, в пластинах которой содержится антоциан, пигмент, относящийся к классу флавоноидов, придающий фиолетовую окраску листьям. Но все это не имело отношения к данной ситуации, когда обыкновенная липа стала лиловой.
Дальше шел текст о человеческой бездарности, невозможности создать живое растение: «Взяли маковое зерно и разложили его на составные части, определили из каких веществ оно состоит и в каком соотношении. Потом получили мертвое зерно, а дать ему жизненную силу не могут».
Дальше было еще хуже: «Человек не может создать семя. Вся цивилизация не может ему в этом помочь. Человек получает готовое семя от природы. Верующий говорит – от Бога».
|
Виталик вскипел:
– Слушай, я же просил о достижениях науки, что все возможно в XXI веке, а ты что нашел?! Считай, мы на улице. Никому эти чудеса здесь не нужны! Мы лишимся работы!
Неожиданно раздался звонок из ботанического сада, позже из академии с просьбой о наблюдении удивительного феномена.
– Это к нашей организации не имеет никакого отношения. Явление не изучено. Посещение только по возвращении руководства, – ответил Виталик и повесил трубку.
Не зная, что будет дальше, он решил как-то предупредить шефа, вдруг его удар хватит, когда вернется.
Сказать, что реакция была бурная, было бы слишком слабо.
– Вы там что, одни идиоты собрались? Никакой огласки! Мне проверка не нужна, мне еще неделю здесь быть, нельзя уехать! У меня в офисе никаких чудес быть не может и не будет, никогда! – кричал он по телефону. – У вас там что, психозы или массовый дальтонизм? Дерево сейчас же ликвидировать! И зацементировать грунт. Выполнить срочно!
Пилить липу Виталик с Костей в тот день не решились.
– Слушай, давай ее до завтра оставим. Так красиво. Вообще-то это штраф. И это даже парадокс, феномен. Ну и ладно...
Выходили с работы понурые.
|
Но шеф был человек железобетонный. Чудеса – это к старушкам на паперти. А Бог или какие-то чудеса никогда не входили в его планы. XXI век! Если лоботрясы не врут, то еще набегут ученые – биологи, журналисты, проверки начнут проводить. Завтра же от липы ничего не должно остаться! И он позвонил охраннику, коменданту и своим проверенным людям. Он верил лишь в непобедимую силу денег. Официально у него все в порядке. Женат, двое детей, бизнесмен. Все просчитано и продумано, и можно пройти по грязи и не обрызгаться. Но, все это внешнее…
«На нашей печальной земле, кроме опасности прилепиться к одним лишь временным ничтожным вещам, есть другая опасность: соприкасаясь со злом, потерять красоту своей души. Грех всегда влечет за собой печальные последствия»[1].
Есть опасность, соприкасаясь со злом, потерять красоту своей души
Дерево спилили в тот же вечер, но Виталий об этом не знал. Дома ему стало совсем грустно, потому что опять вспомнилась бабушка с цветами радости. Может, это она ему весть подает. «Пусть отчислят из штата, не буду липу пилить. Буду работу искать...»
Откуда-то вспомнились строчки:
Старость баюкает детство,
Детство баюкает старость,
Сколько в душе оскудевшей
Света, тепла осталось?
Детство баюкает старость,
Старость баюкает детство
Сколько чистосердечья
Досталось тебе в наследство?
Придя на работу, Виталий увидел безжизненную заасфальтированную площадку с совершенным отсутствием еще вчера красовавшейся липы. Он все понял и закрыл глаза руками. Ну всё. «Несколько дней осталось до приезда босса, и я увольняюсь». Стал искать подходящие вакансии. На следующее утро взял такси и поехал на кладбище, к бабушке Липе. Он купил в ларечке живые розы, нашел то место, расчистил от веток, положил цветы и сказал: «Милая бабушка, когда я встречу свою половинку и родится девочка – тоже назову ее Олимпиадой. Я тебя помню и люблю». Постояв немного, он решил зайти в ближайшую церковь поставить свечку. В тот момент читали Евангелие:
«Говорит ему в третий раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр опечалился, что в третий раз спросил его: любишь ли ты Меня? И сказал Ему: Господи! Ты все знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих» (Ин. 21: 17). В полутемных сводах храма Виталий почувствовал, что глаза полны слез, но на сердце стало легко, тепло, как будто она обняла его маленького. Почувствовал, что теперь что-то изменится в жизни, и он уже менялся сам.
Наконец, приехал респектабельный бос на новой иномарке и, небрежно хлопнув дверью, вошел в офис. Как смешон бывает человек в своем тщеславии! Иногда родители Виталия, улыбаясь, вспоминали, как новые русские 90-х годов показывали, в каком направлении ехать, своими первыми мобильниками с антеннами, которых еще ни у кого не было. Как потом многие кичились своими смартфонами, ноутами, крутыми тачками и много еще чем. И еще много чем будет кичиться человек, как мыльный пузырь, стиснутый в лапах тщеславия, пока не поймет, что же на самом деле самое важное для него в этот день, в этот час.
Шеф был доволен, что с липой сработали чисто, и следа нет, но по его озабоченности, по голосу стало ясно, что произошло что-то из ряда вон...
Вскоре, несмотря на конспирацию, выяснилось, что его шестилетняя дочь вдруг стала разговаривать по-птичьи, птичьими голосами. И он, удрученный, закрывшись в своем кабинете, начал искать хорошего частного врача в платных клиниках, чтобы избавиться от такой странности.
Еще много чем будет кичиться человек, пока не поймет, что же на самом деле самое важное
«Человек гордится достижениями своей мысли, старается достичь еще больших вершин. И чем больше он расширяет свой кругозор, тем больше соблазнов сопутствуют ему. И очутившись лицом к лицу с искушением, он вдруг понимает свою беспомощность и впадает в отчаяние»[2].
Тем временем Виталий составил резюме для организации, которая выпускала приборы для космонавтики, и после собеседования был принят в штат, поэтому оставалось подписать заявление об увольнении на старом месте и попрощаться. Костя откровенно расстроился и жалел, что он уходит. Пожал ему руку.
– Ты давай приходи как-нибудь, пиццу полопаем, поболтаем.
В новой организации была жесткая дисциплина, но работать было интересней.
Проходя мимо церкви, Виталий стал иногда заходить, ставить свечку. Там при входе был ящик для сбора пожертвований сиротам из детского дома. И он бросал что-то, что у него было, ведь не было у них такой бабушки, которая ходила по оврагу собирать цветы радости.
|
Привыкал к новой работе, а вечером перед сном, читая одного французского писателя, наткнулся на мудрую, близкую его сердцу фразу:
«Все тела, небесная твердь, звезды, Земля и ее царства не стоят самого ничтожного из умов. Ибо он знает все это и самого себя, а тела не знают ничего. Но все тела, вместе взятые, и все умы, вместе взятые, не стоят единого порыва милосердия – это явление несравненно более высокого порядка»[3].
[1] «У Троицы окрыленные». Архимандрит Тихон (Агриков).
[2] Из книги «Старец Гавриил: сердце, полное любви».
[3] Блез Паскаль.
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.