Порой начнешь осуждать странное поведение молодых людей, но, вспомнив свою доцерковную жизнь, спохватишься и перестанешь. Действительно, Господь ведет только Ему ведомыми путями и в силах «восставить каждого» (Рим. 14: 4).
Фото из личного архива
|
В далеком 2002 году я отправился в грандиозное путешествие автостопом по Русскому Северу. Родители были, мягко говоря, совсем не «за», но ничто не могло угасить пылающее сердце юного романтика. К тому же предыдущим летом была накатана первая тысяча с небольшим километров от Северодвинска на Белом море, где я родился и жил, до границы Костромской и Нижегородской областей, и страха перед долгой запланированной поездкой совершенно не имелось. Зато имелись душевные вожделение и трепет, своеобразное предвкушение азарта трассы, которые, наверное, могут понять только те, кто прошел захватывающим и непростым путем с поднятой рукой! Несмотря на многочисленные, но бесполезные уговоры мамы и папы, на летних каникулах все необходимое было закинуто в рюкзак и 19-летний студент кораблестроительного вуза в кедах и с крашенными в белый цвет длинными волосами отправился на дорогу. Храм я тогда не посещал. Более того, когда приходилось проходить мимо икон в церковной лавке, мне становилось плохо при одном только взгляде на них и я старался как можно быстрее, пряча глаза от святых ликов, проскользнуть мимо.
Итак, первая цель на карте – Ковдор – затерянный в мурманских лесах городок горняков. Как оказалось, такой же неприметный и невзрачно серый, как отработанный глубокий местный карьер, на котором некогда трудилась подавляющая часть города, теперь разрабатывающая аналогичную территорию неподалеку. Почему именно туда?
|
Там жил мой друг, который учился в Архангельске на стоматолога и в чьей общаге я часто бывал. Кто добирался до Беломорья, тот знает, как мало там дорог и много лесов и болот. Точнее, после Вологды всего одна дорога – федеральная трасса М-8. 800 км до Архангельска и всего с десяток населенных пунктов. А 21 год назад на этой единственной и тогда еще очень сильно разбитой дороге ездило совсем немного машин. От первой родины Деда Мороза далее предстояло добраться до Новой Ладоги, где проходит трасса Питер – Мурманск, и по ней подняться наверх до ковдорской отворотки, откуда еще около 100 километров необходимо было ехать в сторону финской границы. Общий километраж – чуть меньше 2,5 тысяч километров! И это только в одну сторону! Маршрут в Ковдоре не заканчивался, но об этом позже.
Ничто не могло угасить пылающее сердце юного романтика
Вспоминая колоссальнейшие расстояния, я очень сильно удивляюсь, как родители отпустили меня. Поскольку сейчас, когда у меня четверо детей, я бы грудью закрыл дверь, если бы мой сын собрался преодолеть подобный маршрут автостопом. Но, видимо, так велико было мое желание повидать Заполярье, что никто не мог остановить меня. И это путешествие стало знаменательным.
Спустя годы я не помню всех подробностей, деталей, впечатлений той дороги. Опишу только два случая, намертво закрепившихся в памяти. Одна из проблем перемещающегося автостопом человека – ночлег. Северодвинские друзья, уже покорявшие М-8, подсказали, в каком месте Вологды собираются неформалы и где можно бесплатно переночевать. На тот момент я был некрещенным, неверующим человеком, сочинявшим и распевающим растаманские песни. Но того, что я увидел в той Вологодской тусовке, я больше не видел никогда. Крайне неприятно поразили два момента. Первый – обстановка. Вместо стекол в окнах – картон и фанера. Вместо кроватей – матрасы и какие-то непонятные разбросанные вещи, замызганный диван. Вместо домашнего уюта – повсюду грязь, вонь, беспорядок; на стенах засаленные обои. Второй момент – люди. Худые, бледные парни и девушки лет 25–30 в потрепанных одеждах совершенно не обращали внимания на нового постояльца. Они все вместе как будто что-то искали, но никак не могли найти и потому раздраженно перекидывались немногочисленными репликами.
И когда вдруг дверь квартиры стремительно распахнулась и в проеме возник растрепанный паренек, энергично тряся каким-то крошечным пакетиком, стало понятно, что это за люди и что они искали.
|
Другой же случай по пути в мурманские края, наоборот, очень светел. Когда дальнобойщик высаживал меня у поворота на Ковдор, то милосердно выдал мне мазь от комаров, которая производилась в его компании. Хоть я и северный человек, и собственной кожей знаю пренеприятные укусы болотной мошки, но в рюкзак средство против гнуса совершенно забыл положить. Как же я был благодарен тому водителю, уехавшему дальше на север, когда, перейдя перекресток, был тут же атакован голодными москитами! Недовольно жужжа от защитного запаха, не смея приблизиться, черная туча мелких насекомых густым облаком роилась вокруг. А если бы тот шофер оказался равнодушным, не вникающим в чужое положение? Он ведь и так очень помог, подобрав студента-авантюриста на обочине. Не знаю, куда бы я делся от той кровожадной мошкары посреди болот и пустой трассы! Так Господь меня вел сквозь мрак одних и свет других, но я пока об Его заботе даже и не догадывался.
Так велико было мое желание повидать Заполярье, что никто не мог остановить меня
Ковдор показался мрачным захудалым городишком с абсолютно серыми пятиэтажными домами однотипной унылой советской архитектуры. Невзрачный дедушка Ленин добавлял угрюмости диким северным местам. Поскольку добыча уникальной породы ведется открытым способом при помощи еженедельных радиоактивных взрывов, то, по свидетельству Саши, моего друга, к которому я и приехал, за городом вовсе не было растительности, зато встречалась огромная клюква. Нашими развлечениями были пиво, песни под гитару на кухне, прогулки по пыльным грунтовкам к кольцам старого карьера, уходящего на сотни метров вглубь. Позже выяснилось, что Сашина мама за глаза меня называла «Колумбом в кедах». Что ж, очень метко!
От финской границы я преодолел автостопом еще 1200 км до Питера, откуда на поезде перебрался в Москву. Деньги на билет были отложены заранее. Отсюда по плану предстояло отправиться обратно домой, ища счастья на заветной федеральной М-8, и наконец завершить долгое путешествие. Если бы не одно обстоятельство.
Неожиданно в столице я столкнулся лицом к лицу со стройной импозантной девчонкой из той самой медицинской общаги, где обитал и Саша. Маша славилась оригинальностью и экстравагантностью, смешанными с легкой хамоватостью и дерзостью и в то же время с особым женским шармом, поэтому в нее были одни влюблены, а другие старались не связываться. Мария тоже была неформалкой, которая уже имела немалый опыт автостопа даже в одиночку, и ехала в Крым. Правда, поездом. От ее заманчивого предложения разделить компанию в сторону яркого солнца и теплого моря и залезть на третью полку, договорившись с проводником, было трудно устоять. Тогда действительно нашелся прямо в ее вагоне любитель подзаработать (в те годы это было возможно, даже несмотря на украинскую границу) – меня расположили на ночь в купе проводника. Так мы добрались до Севастополя – столицы русского Черноморского флота.
Здесь девушку встречал ее молодой человек. В такой веселой, беззаботной компании я позабыл про все и потратил, словно блудный сын, все свои сбережения, надеясь на помощь новых крымских друзей. Но ее не последовало. Денег на поезд совершенно не осталось, а начало нового учебного года неизбежно приближалось. Тогда, надев свои оранжевые штаны с отражающими лентами и желтую яркую футболку, я снова вышел на трассу, чтобы покинуть Черноморское побережье.
Господь меня вел сквозь мрак одних и свет других
Впереди ждало более трех тысяч километров. Настроение уже не было столь романтичное, как при выезде в мурманские края, и я бы с удовольствием сел бы на поезд, да денег не было. В кармане болтались пачка дешевых сигарет (я бросил курить только благодаря Богу после крещения и гораздо позже описываемых событий), 100 рублей и несколько упаковок украинских макарон быстрого приготовления «Хвилина», что значит минута. Помню, как 4 часа «провисел» на выезде из Джанкоя. Еще не существовало Крымского моста, и все автопутешественники выбирались с полуострова через этот скромный городок. Поток был частый, но все, кто останавливался, готовы были подвозить только за деньги. Палило солнце. Было одиноко и грустно. Не верилось, что посреди множества проезжающих людей нет ни одного доброго человека! Понятно, когда вся машина забита или девушка или пенсионер едут в одиночку. Или когда ночь на дворе и водитель боится, что на обочине помимо голосующего может оказаться компания совсем недружелюбных гостей. Но мимо мелькали машины, где видны были свободные места. Особенно поразила одна женщина в дорогих кольцах и украшениях, которая ехала абсолютно одна. Она остановила свою крутую иномарку и сразу надменно вопросила о деньгах. И когда поняла, что ничего не получит, с огорченным, обиженным лицом молча захлопнула дверь и помчалась дальше. Денег всегда человеку мало! А километры мои между тем очень и очень медленно сокращались…
Ярославский вокзал
|
Худо-бедно я добрался до Москвы, где на Ярославском вокзале довольно быстро «нааскал» (На хиповском сленге «выпросил». От английского to ask – спрашивать) сумму на электричку, которая вывезла меня из столицы к той самой пресловутой М-8, готовившей мне сюрприз. Уже в то время транспорта в ближайшем Подмосковье ездило очень много. Поднялся на мост, было непонятно, в какую сторону идти. В итоге шел, пока не увидел указатель с населенными пунктами. Теперь главной проблемой стало найти место, где можно было бы грамотно «стопить». Машины с громадной скоростью проносились мимо, и естественно, водителю, даже если бы он захотел, сложно было бы остановиться. Я, без особой надежды подняв руку, шел на север в ожидании какого-либо перекрестка. На пересечении дорог всегда есть небольшой закуток, куда водитель, заметив голосующего, может без проблем припарковать свое авто.
Вдруг с противоположной стороны движения резко развернулась белая АЗЛК и, юркнув между ревущих автомобилей, притулилась на узкой обочине. Двое мужчин приветливо предложили поехать с ними. Оказалось, что они пролетели мимо меня и искали разворот, чтобы вернуться и подобрать. Обхватив свой громоздкий рюкзак, я уселся на заднее сиденье так, чтобы лучше видеть дорогу. О ремнях безопасности я тогда и не думал. Гостеприимные люди куда-то спешили. Возможно, на праздник, поскольку затем я заметил, что они были одеты в белоснежные рубашки и черные классические брюки.
«Москвич» несся в сторону Ярославля, выжимая 140 км/ час. Эту скорость я запомнил навсегда. Автомобиль догнал «копейку», которая, как и все подобные машины, двигалась достаточно размеренно. Не снижая скорости, наш нетерпеливый шофер начал обгон. Две полосы всего. Но он не рассчитал из-за своей поспешности дистанцию до встречного транспорта... Чтобы избежать лобового столкновения, не оставалось никакого выхода, кроме как прижиматься к обгоняемой «старушке». С размаху задев ее капот своим багажником, мы увильнули от встречки. Но от удара нас вынесло опять на левую полосу, где уже не удавалось разминуться с другой машиной, мчащейся в Москву. Страх и смертельный ужас непроизвольно вырвались из уст чрезвычайно экспрессивными, эмоционально насыщенными бранными словами, когда стало понятно, что через секунду на Ярославском участке М-8, два автомобиля неминуемо врежутся на полной скорости.
«Москвич» несся в сторону Ярославля, выжимая 140 км/ час. Эту скорость я запомнил навсегда
Дальше я помню смутно. От сильного столкновения наша АЗЛК полетела в кювет, переворачиваясь на крышу, но продолжая двигаться. Все крутилось и вертелось кувырком. Видимо, я потерял сознание. Когда очнулся, в машине никого не было. Все стекла были разбиты. Задняя помятая дверь не открывалась. Как выбраться? Показался бледный пассажир, у которого белая рубашка обильно покраснела от ран, а одна рука неподвижно болталась вдоль тела. Он смог здоровой рукой открыть переднюю правую дверь, куда я и вылез, вытаскивая свой походный рюкзак. Наш водитель обессиленно лежал на обочине. Он еле дышал. Залитая кровью парадная рубашка неестественно выделялась среди изумрудной травы. На наш транспорт тоже было страшно смотреть. Покореженный со всех сторон, «Москвич» мертвой кучей металлолома валялся метрах в 30 от дороги и не подлежал восстановлению. Солнце сонно сверкало на его поломанном хребте. Другого автомобиля не было видно.
|
Придя в себя от шока, я вдруг осознал, что у меня всего три царапины! Три царапины вместо переломов, серьезных повреждений или даже смерти, ведь по всем законам физики я должен был вылететь с заднего сиденья, где сидел непристегнутый! Позже, когда я уже добрался до дома, даже в заднем закрытом кармане моих оранжевых штанов мама обнаружила осколок. Так вскрылась жуткая авария, о которой волнующимся за самовольного отпрыска родителям вовсе не обязательно было знать. Мобильников тогда ведь совсем не было!
Внезапно из притормозившего фиолетового «Баргузина» закричали: «Кого-нибудь подвезти?» Не задумываясь ни на секунду, я гаркнул: «Меня!», поскольку торопился на день рождения к одной подружке. Сострадательные люди, когда внимательно выслушали все подробности ЧП, от всей души отругали меня за пренебрежение просьбами родителей и за рискованный вид путешествия. Под Ярославлем они меня высадили. До дома оставалась целая тысяча долгих километров.
Между тем всякий раз, как только спидометр поднимался к отметке 100, я усиленно вжимался в кресло, охваченный тревожным холодком от возможности повторения совсем недавно пережитой аварии. Именно тогда я впервые обратился к Богу, неимоверно удивительную заботу Которого познал в смертельной ситуации и о Котором до этого совсем не знал. Семья была неверующая. Мама на Пасху вдруг начинала красить яйца, заставляя меня и старшего брата бить их со словами: «Христос воскресе!», – но ее попытки встречали всегда ворчливое нежелание, часто переходящее в крик. А в школе скучная учительница по МХК пресно, обыденно, безучастно упоминала об Иисусе Христе в контексте какой-то картины. Когда вновь и вновь злосчастная стрелка взбиралась за 100, я что-то неумело мямлил Господу о благополучном возвращении домой.
Я вдруг осознал, что у меня всего три царапины! Три царапины вместо переломов, серьезных повреждений или даже смерти
Под Шенкурском – небольшом районном центре громадной Архангельской области – остановился желтый 412-й Москвич. «Вам куда?» – участливо поинтересовался интеллигентный мужчина средних лет, рядом с которым скромно сидела девочка лет 10. Узнав о моей конечной цели, водитель пригласил внутрь, так и не сообщив своего маршрута. На спинке заднего сидения уютно посапывала кошка, никак не реагируя на нового соседа. Примерно 400 километров оставалось до вожделенного Северодвинска. Как минимум 5 часов пути. В дороге опять зашкалила тревога. Как умел, взмолился. Тут неожиданно кошка возникла из-за спины и, грациозно потягиваясь, спустилась и мягко села на мои коленки. Ее нежное тельце давало небывалое тепло: обволакивающее, успокаивающее, поддерживающее, словно мамино прикосновение. Через некоторое время мужчина взглянул в среднее зеркало:
– Вы не против, если мы заедем в Сийский монастырь? Здесь всего 9 километров в сторону.
Свято-Троицкий Антониево-Сийский монастырь
|
– Конечно, – быстро ответил я, а сам стал вспоминать, как ухудшается самочувствие при виде икон в магазине. Известнейшая обитель русского Севера совершенно мне была незнакома. Когда мы миновали проходную, в глаза сразу бросились удручающая заброшенность, обшарпанность, бедность глухомани. Виднелись редкие строительные леса. А на душе было изумительно покойно и тихо! Не было плохо! Наоборот, когда вступили под своды храма, так похорошело на сердце и откуда-то появилась неведомая ранее неземная радость! Уходить не хотелось, но пришлось.
Милосердная семья довезла почти до самого регионального центра, откуда до родного города корабелов осталось рукой подать. Облегченно плакала мама, встретив заблудшего сына. Отец справедливо отчитывал после найденных стекол в брюках. На кедах осталась дорожная пыль 7 тысяч километров. На сердце запечатлелись не столько гулянки в Ковдоре и Севастополе, сколько трепет и ужас пережитого столкновения и сверхъестественное спасение. Поскольку я ни с кем не поделился необычными монастырскими впечатлениями, то первый опыт благодати, а это была именно она, как вы догадались, был осознан мной только через 5 лет, уже после крещения. Целых 5 лет после смертельно опасной аварии я не знал Христа и Его Церкви, углубляясь все дальше в растаманство, на полном серьезе воспевая Джа, а не Иисуса.
Сложно сказать, почему так произошло. Видимо, тогда не был готов ко встрече, через 5 лет все-таки произошедшей. Надо было пройти и другие испытания. Знал Господь, что впереди уход из ненавистного технического вуза, непредвиденная служба на флоте, куда я вовсе не собирался, но нелепо загремел, интереснейшая учеба на психолого-педагогическом факультете, новые знакомства, поездки на Соловки и Валаам, а также в детский лагерь, где произошли знаковые события моей жизни, о которых я обязательно вам поведаю, но как-нибудь позже, в новом рассказе.
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.