Шмелёв, Иван Сергеевич. Избранное — детям / И. С. Шмелёв ; художники С. Н. Ивлева,
мон. Эмилиана (Цымбаревич). — Москва : Изд-во Сретенского монастыря, 2023. — 816 с. : ил. |
В этом году исполнилось 150 лет со дня рождения выдающегося русского писателя Ивана Сергеевича Шмелева. К этой знаменательной дате в издательстве Сретенского монастыря вышел сборник «Избранное – детям», в который вошли лучшие произведения писателя – роман «Лето Господне» и рассказы, написанные о детях и для детей.
Роман «Лето Господне» не нуждается в представлении. Это вершина творчества писателя. Для нескольких поколений русских людей эта книга стала настольной. У тех, кто был вынужден покинуть Родину из-за революции и Гражданской войны, книга «Лето Господне» иногда лежала рядом с Новым Заветом – так искренне, живо и красочно в ней написано о вере, Церкви, дореволюционной Москве, любви, семье и детстве. «Я показываю лицо святой Руси, которую я ношу в своем сердце. Россию, которая заглянула в мою детскую душу», – писал о своем романе Иван Сергеевич.
Своеобразным «продолжением» к роману служат рассказы ранних лет, вошедшие в сборник. В них Шмелев также вспоминает свое детство, отца, первые яркие впечатления, оставившие след на его личности. «Счастье, если есть в прошлом хоть немногое светлое. Оно издалека бросает свет свой на раздвигающуюся впереди, еще не пройденную дорогу и дарит улыбкой, как в пасмурный день солнце вдруг выбросит луч из тучи. Прошлое, детское! О, как надо беречь его, беречь это бесценное, детское!» Жизненный путь писателя был нелегок и тернист, но тот добрый свет, который осветил его первые годы и которым полны его произведения, помогал ему преодолевать самые тяжелые жизненные испытания.
В сборник «Избранное – детям» также вошли рассказы писателя о животных. Они проникнуты духом любви и сострадания, учат доброму отношению ко всему живому, показывают, как важны в жизни дружба и преданность.
Все эти произведения будут одинаково интересны детям и взрослым. Их можно читать и перечитывать в любом возрасте, открывая для себя новые грани таланта Ивана Сергеевича Шмелева и узнавая старую, патриархальную, православную Россию.
Замечательные иллюстрации Светланы Ивлевой и монахини Эмилианы (Цымбаревич) являются украшением издания и делают его прекрасным подарком к любому празднику.
|
Празднование
Никак не могу заснуть, про именины все думаю; про крендель, про «удивление» от Абрикосова, и еще что-то особенное будет, «будто весна пришла». В прошедшем году после сладкого крема вдруг подали котлеты с зеленым горошком и с молодым картофелем-подрумянкой, все так и ахнули, даже будто обидно стало: да что это такое, деревенские они, что ли, – после сладкого да отбивные котлеты! А тут-то и вышло «удивление»: из сладкого марципана сделано, а зеленый горошек совсем живой – великое мастерство, от Абрикосова. А завтра какое будет, теперь-то уж не обманешь марципаном? Я Христом Богом Горкина умолял сказать – не сказал. Я ему погрозился даже – не буду за него молиться, что-нибудь и случится с ним, детская-то молитва доходчива, всем известно. И то не сказал, запечалился только:
– Твоя воля, не молись… может, ногу себе сломаю, тебе на радость.
Оба мы и поплакали, а не сказал: папашенька ему заказал сказывать. И еще я все стишки про себя наговаривал, Сонечка заставила меня выучить, сказать при гостях папашеньке, как в подарок. Длинные стишки, про ласточек и про осень, на золотистой бумажке, из хрестоматии Паульсона я списал. Только бы не сбиться, не запнуться завтра, все у меня выходит «пастурций в нем огненный куст» вместо «настурций» – цветы такие, осенние. Ах, какие стишки, осень печальная будто на душе, Сонечка так сказала. И у меня слезы даже набегают, когда досказываю: «И вот их гнездо одиноко, они уж в иной стороне… Далеко, далеко, далеко…» И повара еще подо мной, на кухне, кастрюлями гремят, ножами стучат… и таким вкусным пахнет, пирожками с ливером или заливным душистым…–живот даже заболел от голода, супцу я только куриного поел за ужином. А Клавнюша спит-храпит на горячей лежанке: а подвиг голодный соблюдает, другой год не ужинает, чтобы нечистый дух через рот не вошел в него, – в ужин больше они одолевают, на сон грядущий, странник один поведал. И я ужинать перестать хотел, а Горкин наказал мне рот крестить, и тогда дорога ему заказана. Ну все-таки я заснул, как петушки пропели.
Утром – солнце, смотрю, горит, над Барминихиным садом вышло. Вот хорошо-то, крендель-то понесут открыто, сахарные слова не растекутся. Отец – слышу его веселый голос – уже вернулся, у ранней обедни был, как всегда, в свой именинный день. Поет в столовой любимую мою песенку: «Не уезжай, голубчик мой, не покидай поля родные…» Господи, хорошо-то как… сколько будет всего сегодня! В доме все перевернуто: в передней новые полочки поставили, для кондитерских пирогов и куличей; в столовой «закусочная горка» будет и еще прохладительная – воды, конфеты, фрукты; на обед и парадный ужин накроют столы и в зале, и в гостиной, а в кабинете и в матушкиной рабочей комнате будут карточные столы.
Хоть и день ангела, а отец сам засветил все лампадки, напевая мое любимое: «Кресту-у Тво-е-му-у…» – слышал еще впросонках, до песенки. И скворца с соловьями выкупал, как всегда, и все клетки почистил, и корму задал нашим любимым птичкам. Осень глухая стала, а канарейки в столовой так вот и заливаются – пожалуй, знают, что именины хозяина. Все может чувствовать Божья тварь, Горкин говорит.
В новом золотисто-коричневом костюмчике, со шнурочками и золотистыми стеклянными пуговками, я вбегаю в столовую и поздравляю отца со днем ангела. Он вкушает румяную просвирку и запивает сладкой душистой «теплотцою» – кагорчиком с кипятком: сегодня он причащался. Он весь душистый, новый какой-то даже, в голубом бархатном жилете с розанами, в белоснежной крахмальной рубашке, без пиджака, и опрыскался новым флердоранжем, – радостно пахнет праздничным от него. Он весело спрашивает меня, что подарю ему. Я подаю ему листочек со стишками. Все, даже Сонечка, слушают с удивлением, как я наизусть вычитываю: «Мой сад с каждым днем увядает…» – даже «настурций» не спутал, вместо «пастурций». А когда я горько вздохнул и молитвенно выговорил-пропел, как наставляла Сонечка: «О, если бы крылья и мне!..» – отец прихватил меня за щечку и сказал: «Да ты, капитан, прямо артист Мочалов!» – и подарил мне серебряный рубль. И все хвалили, даже фирсановские официанты, ставившие закуски на «горке», сунули мне в кармашек горячий пирожок с ливером.
|
Содержание
ЛЕТО ГОСПОДНЕ
ПРАЗДНИКИ
Великий пост
Чистый понедельник
Ефимоны
Мартовская капель
Постный рынок
Благовещенье
Пасха
Розговины
Царица Небесная
Троицын день
Яблочный Cпас
Рождество
Святки
Птицы Божьи
Обед «для разных»
Круг царя Соломона
Крещенье
Масленица
РАДОСТИ
Ледоколье
Петровками
Крестный ход
Донская
Покров
Именины
Михайлов день
Филипповки
Рождество
Ледяной дом
Крестопоклонная
Говенье
Вербное воскресенье
На Святой
Егорьев день
Радуница
СКОРБИ
Святая радость
Живая вода
Москва
Серебряный сундучок
Горькие дни
Благословение детей
Соборование
Кончина
Похороны
ИЗБРАННЫЕ РАССКАЗЫ
Полочка
Последний выстрел
Мэри
Мой Марс
Светлая страница
Как мы летали
Русская песня
Солдат Кузьма
Мартын и Кинга
Как мы открывали Пушкина
Как я покорил немца
Весенний плеск
Книгу можно приобрести:
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.