Главная > Книжная полка > Лёнька, или Один из пяти миллионов

Лёнька, или Один из пяти миллионов

Распечатать

Лёнька, или Один из пяти миллионов : роман-дилогия [часть 1-я]. — П. А. Астахов.
— Москва : Изд-во Сретенского монастыря, 2025. — 384 с. ISBN 978-5-7533-1975-3

К 80-летней годовщине Победы в Великой Отечественной войне в издательстве Сретенского монастыря вышла книга «Лёнька, или Один из пяти миллионов». Это первая часть романа-дилогии, написанная известным адвокатом, писателем и телеведущим Павлом Астаховым на основе документального материала, исторических фактов и воспоминаний.

Более пяти миллионов детей в возрасте до четырнадцати лет были узниками немецких концлагерей во время Второй мировой войны. В живых остался только один из десяти... Среди них был и главный герой романа Павла Астахова Лёнька. Его детство было прервано начавшейся в 1941 году войной. Мальчику предстоит пройти страшный путь взросления, участвуя сначала в партизанском движении, а потом столкнувшись со всеми ужасами немецких концлагерей, куда они с матерью были угнаны. Испытания не сломили Лёньку. И в этом ему, несомненно, помогла изображенная на медальоне, подаренном незнакомой женщиной, Прекрасная Дева, как позже узнал Лёнька – Пресвятая Богородица.

Автор с благодарной памятью посвятил произведение своему отцу... тому самому девятилетнему Лёньке: «Я постарался рассказать максимально полно о том, как сложилась жизнь этого мальчика, безжалостно и незаслуженно лишенного детства, невероятным чудом выжившего в фашистских лагерях смерти, вернувшегося из немецкого рабства на Родину… Он был один из пяти миллионов, и с каждым из них произошла похожая история, но этот рассказ о моем любимом папе Алексее Астахове, который не только дал мне жизнь и отчество, но главное – научил любить людей...»

***

Акулина лежала в сарае третьи сутки. Все тело болело от тяжелых сапог и ботинок финских солдат, не пощадивших женщину. Но еще больше болела ее материнская душа. Она видела и слышала, как упал и вскрикнул под выстрелами ее сын, убегавший от смертельных очередей фашистов. Она не могла пойти на его поиски, так как по-прежнему находилась под замком. Вернувшиеся в тот день в хату немцы выслушали доклад финского капрала и решили пока тетку не выпускать из сарая. Она уже была наказана поркой, к тому же и финны слишком переусердствовали, избив ее до потери сознания. Что касается зверского уничтожения пчел ради нескольких рамок меда, то немцы не могли одобрить такое варварское поведение. К тому же мед и пчелы уже считались реквизированными в пользу великой Германии. Так что выходило, что тетка и ее сын защищали имущество рейха. А вот финны по своему недомыслию уничтожили это имущество и сожрали мед. Запутавшись окончательно в этом следствии, для скорости принятия решения дело закрыли в связи с утратой имущества и уже произведенной экзекуцией над матерью и ее сыном, которого, похоже, вообще пристрелили при попытке к бегству. Хотя трупа его не нашли, но очевидно, что раненый ребенок не сможет выжить в диком глухом лесу, который начинался сразу же за забором этого дома.

Акулина ничего не понимала и не слышала из того, что пытались ей втолковать оккупанты, а лишь согласно кивала головой и молча плакала. Так прошло два дня. В доме уже вовсю хозяйничали немцы, которые, помня инцидент с отравленным гуляшом, поставили на кухню своего повара. По этой причине в ее услугах никто не нуждался, и ей просто разрешили тихо умереть в сарае, из которого к тому времени уже изъяли всю скотину. Как было объявлено по громкоговорителю, который разъезжал по улицам и на ломаном русском языке объяснял, что вся скотина и домашние животные отныне переходят в собственность Германии и будут изъяты. Что и было сделано в течение предыдущего дня.

Акулина не жалела ни о хате, ни о корове, ни о свиньях. Теперь она превратилась в холодный, бесчувственный камень, потеряв единственного сына. Но где-то в самом дальнем уголке своего материнского сердца она слышала легкий загадочный шепот, который успокаивал ее и рассказывал о том, что Лёнька жив и скоро вернется за ней. Она закрыла глаза и погрузилась в мутный, тягучий сон. Ей снился сын, который шел через Бездон и словно бежал по глади воды, не проваливаясь и не останавливаясь. А она спешила за ним, но от страха все время останавливалась и сразу же погружалась под воду, и чем дальше – тем глубже. Наконец она уже не смогла двигаться и лишь тянула к нему руки. Она силилась крикнуть, но слова застревали, и вместо них слышалось лишь сипение и хрип. Наконец сын обернулся и, увидав тонущую мать, бросился к ней на помощь. Он бежал обратно и кричал:

«Мама! Мамочка! Ма-а-ам!»

Кто-то тряс Акулину и горячо шептал ей в ухо:

– Мама! Мамочка! Ма-а-ам! – Она открыла глаза и отпрянула, защищая руками лицо. Некто, разбудивший ее, продолжал шептать и трясти ее: – Мама! Это я, Лёнька! Я пришел. За тобой. Я жив. Все хорошо у меня, мам! Мы в лесу отряд создали. Мы теперь партизаны, мам.

Она убрала руки, приподнялась и ухватила мальчишку за голову. Притянула к себе и оглядела широко открытыми глазами:

– Жив?! Лёнька... Сынок...

Крепко прижала к себе и заплакала. Теперь ее слезы лились от счастья, что тайный шепоток в далеком уголке материнского сердца не обманул ее. Сын был жив и вполне здоров.

***

Подходил к концу первый день нового лагерного существования Лёньки, Акулины и их односельчан, также грубо выгруженных из машины и загнанных в землянку. Помимо юного партизана и его матери сюда же сгрузили еще несколько матерей с детишками разного возраста, молодую вдову Олену, деревенского глухонемого инвалида Афанаса, семью Вани Бацуева: маленького Петьку, Настю и их мамку. Лёнька успел по дороге рассказать им, что с их братом и сыном все в порядке и он остался свободным и не пойманным в дремучем лесу.

Односельчане старались держаться ближе, стараясь чем могли поддерживать друг друга. Особенно старались успокоить детишек, не понимавших, что происходит и когда закончится это странное путешествие, чтобы они смогли вернуться домой. Тяжелее всего было малышам. Петюню было жальче всех. Он оказался самым юным пленником и, не замолкая, жалобно просил еды и воды. И с тем и с другим было очень плохо. Утренний полив из брандсбойта они пропустили, а вечернее еще не состоялось. Солнце иссушило заключенных, а немецкие охранники были заняты своими делами: кто грыз яблоки, а кто курил, другие лениво болтали, обсуждая новости из Германии и с фронтов, а кто-то дремал на самом солнцепеке после обильного обеда.

К яме с детьми подошли два солдата, привлеченные детским плачем. Они переговаривались, указывая друг другу на кого-то с краю внизу ямы. Лёньке было не видно, на кого обращено внимание этих карателей. Но уже через мгновение они сами обозначили предмет:

– Эй, матка, ам-ам киндер? Киндер, ам-ам?

Они жестикулировали и добивались ответа от матери Петюни Бацуева, который продолжал жалобно всхлипывать. Мать прижимала сына и пыталась заглушить его плач и стоны от страха перед возвышавшимися над краем ямы вооруженными солдатами. Их намерения были неясны, вопросы непонятны, а сверкающие на солнечном свете автоматы угрожающе опасны. После увиденного и пережитого исходившая от них угроза ощущалась всеми заключенными матерями, чей природный инстинкт призывал защищать своих детей даже в нечеловеческих условиях истребления мирного населения. Как и конвоир у поста с военнослужащими, невдалеке от места размещения матерей с детьми, эти эсэсовцы никак не могли добиться ожидаемого ответа от перепуганных женщин.

Один из них с досадой махнул рукой и полез в подсумок, висящий на поясе... пошарил там крепкой волосатой рукой и вытянул сверток. Не раскрывая его, метнул прямо в яму... Увидав это быстрое движение, женщины закричали и, закрывая кто как мог своих чад, живой человеческой волной отхлынули от места падения кулька. Пакет шлепнулся на землю, и из-под разорванной бумаги показалась золотисто-коричневая корка ржаной буханки. Каждый немецкий солдат в зоне боевых действий получал паек из 700 грамм ржаного хлеба и 136 грамм мяса. Основной рацион выдавался именно в обед, и тем, кто не мог съесть всю выделенную порцию, приходилось придумывать, как распорядиться остатками пайка.

Сложно объяснить и даже предположить, почему немецкий солдат, охраняющий беспрерывно пополняющийся сборный фильтрационный лагерь, изо дня в день черствеющий и ожесточающийся от нескончаемых потоков крови, насилия, жестокости, смерти, вдруг решил протянуть кусок хлеба своим жертвам.

Едва люди, находившиеся в землянке, разглядели румяную горбушку хлебной буханки, множество рук протянулись к ней, чтобы вцепиться неразмыкаемой хваткой. Жадно и быстро разрывая драгоценный ржаной брикет, матери отправляли слипшиеся куски и крошки в голодные рты сыновей и дочерей, пытаясь накормить своих несчастных, изможденных, затравленных и смертельно напуганных детей.

Немцы некоторое время молча наблюдали за копошащимися женщинами, пытавшимися хоть как-то успокоить малышей и притупить нестерпимое чувство голода. Они еще даже не представляли, что за следующие несколько дней пребывания в этом страшном месте, выросшем посреди так хорошо знакомой дороги и поля на подъезде к городу, многие из них так и останутся лежать в родной земле, а выживут и выберутся отсюда не больше половины всех узников. Выберутся и выживут, но лишь для того, чтобы отправиться дальше по этому страшному, беспощадному конвейеру пыток, страданий, унижения и уничтожения.

Таких матерей с детками, отправленных из России в рабство великого Третьего рейха, было более девяти миллионов...

Содержание

Часть I. ЛЕТО (ВОЙНА)

Часть II. ОСЕНЬ (СКИТАНИЯ)

КУПИТЬ КНИГУ

Книгу можно приобрести:

в отделе оптовых продаж Сретенского монастыря — г. Москва, ул. Самокатная, д. 3/8, стр.15, тел.: +7 (495) 628‒82‒10, +7 (495) 621‒86‒40,
в магазине Сретенского монастыря — г. Москва, ул. Большая Лубянка, д.17, тел.: +7 (495) 150‒19‒09,
в интернет-магазине «Сретение» с доставкой по России и странам ЕАЭС.