Главная > Книжная полка > Звезда путеводная

Звезда путеводная

Распечатать

В издательстве Сретенского монастыря вышла новая книга известной православной писательницы Ольги Рожнёвой – «Звезда путеводная». Она является продолжением романов «Тихая пристань» и «Заветный берег», однако ее можно читать и как самостоятельное произведение.

Звезда путеводная : роман / О. Л. Рожнёва. — Москва : Изд-во Сретенского монастыря, 2025. — 480 с. : ил.

Действие нового романа Ольги Рожнёвой происходит более ста лет назад, но оно удивительно созвучно нашему времени: люди так же оказывались перед выбором между чувством и долгом, верой и безверием, мечтали о доме, старались найти и сберечь любовь.

Главных героев романа – офицера императорской армии Александра Белозерского и сестру милосердия Павлину Вяземскую – разлучила неожиданная и кровопролитная Первая мировая война. Они проходят множество жестоких испытаний на пути к счастью. Трагические события Гражданской войны снова угрожают их благополучию. Однако молодых влюбленных хранит молитва их духовного отца – Оптинского старца Иосифа.

Судьбы главных героев тесно переплетаются с судьбами великой княгини Ольги Александровны, вдовствующей императрицы Марии Федоровны и других членов императорского дома, которые пережидают революционную бурю в своих крымских поместьях.

Глубокое погружение в атмосферу минувшей эпохи, увлекательный сюжет, легкий и чистый слог автора, замечательные старинные фотографии – все это захватывает внимание с первых страниц книги и не отпускает до самого финала.

Роман Ольги Рожнёвой «Звезда путеводная» будет интересен широкому кругу читателей: всем, кто интересуется историей нашей страны, задумывается о путях Промысла Божия и ищет интересную и полезную для души книгу для себя или в подарок.

***

В самом начале своей деятельности, разместившись в бараках в Ровно, сестры с азартом накинулись на работу: вытрясали пыль из одеял, сушили их на солнце, набивали соломой двести матрасов, мыли и чистили помещения, превращая их в палаты для будущих раненых, которых ожидали с нетерпением. Дождались.

В послеполуденную жару, когда молчали птицы, а жители городка отдыхали в тени, раздался монотонный скрип колес, звонкое цоканье лошадиных копыт по булыжной мостовой, жалобные стоны, и к казармам потянулась вереница санитарных повозок. На каждой из них лежали несчастные страдальцы в грязной и пыльной окровавленной одежде, которая под палящим солнцем присохла к ранам, так что приходилось отмачивать ее и разрезать, чтобы наложить чистую повязку.

Доктора оперировали, сестры перевязывали, санитары без остановки переносили раненых. Давно были заняты все койки в палатах, так что приходилось перекладывать легкораненых в коридоры на матрасы, а когда закончились и матрасы – просто на чистую солому.

Пострадавших всё везли и везли, и следующие несколько суток превратились для Первого Евгениинского госпиталя в сущий кошмар: времени не хватало ни на еду, ни на сон. Лина, как и все остальные, работала и работала, не прерываясь ни на минуту, перехватывая на ходу что попало, и засыпала, присев на стул, чтобы через несколько минут прийти в себя, встряхнуть затуманенной, отупевшей без отдыха головой и снова приняться за перевязку. Ей казалось, что в конце концов она не выдержит этой чудовищной перегрузки и сойдет с ума или просто умрет от изнеможения.

В бытность студенткой Училища лекарских помощниц и фельдшериц Лина дежурила по вечерам и ночам в лечебнице, многое повидала, знала и умела, так что считала себя опытным в медицине человеком. Ей случалось видеть тяжелые случаи. Как-то раз, например, к ним поступил сердобольный служитель столичного зоосада, протянувший бурому медведю по прозвищу Здоровяк купленную публикой булку и не успевший отдернуть ладонь. Его истерзанная рука, конечно, представляла собой жуткое зрелище, но такого количества пострадавших молодых мужчин, как сейчас, таких страшных ран с кишащими в них червями, оторванных конечностей, раздробленных костей, выбитых глазниц – подобного ужаса ей никогда не приходилось видеть раньше.

Она и подумать не могла, что голова ее может внезапно и позорно, как у новенькой, закружиться, что станет трудно дышать, а к горлу подкатит тошнотворный комок. Но именно это произошло, когда ей пришлось перевязывать ногу одного офицера. Бинт и вата отошли на удивление легко, и, отняв их от голени, она с содроганием увидела большой кратер с отечными алыми краями, уходивший конусом куда-то внутрь ноги. Вокруг кратера ползали мерзкие желто-кровавые платяные вши, а в самой ране, в отвратительном сером месиве, копошились черви. Внизу, ближе к щиколотке, нога представляла собой сплошную ярко-красную опухоль. Лине показалось, что она потеряет сознание, однако этого не произошло. Девушка сделала несколько глубоких вдохов, собралась с силами и осторожно обработала обширную рану. На удивление обошлось без гангрены: старший врач госпиталя предположил, что ногу офицеру спасли именно черви.

Спустя трое бесконечных суток подвоз раненых внезапно прекратился, и госпиталь провалился в беспробудный сон. Спали и доктора, и сестры, и санитары, а пациенты терпеливо ждали, когда их спасатели вернутся к жизни.

Так начались трудовые будни Лины.
Обыск в имении продолжался несколько часов и сопровождался многочисленными унижениями. Вдовствующую императрицу подняли с постели и, поставив возле нее в качестве караульной представительницу Севастопольского профсоюза дамских служащих, принялись обшаривать все вокруг. Мария Федоровна, в свои без малого семьдесят лет, еле успела набросить на себя за ширмой пеньюар и вынуждена была в течение нескольких часов сидеть неподвижно, сильно озябнув и не получив своего ежеутреннего горячего кофе. Вооруженные до зубов матросы разгуливали по спальне и гостиной пожилой дамы, не сняв головных уборов, и бесцеремонно таращились на нее, как на диковинную зверушку.

Один из них смахнул на пол фотографию ее сына Ники и с грязной бранью наступил на нее, раздавив стекло. Другой, по-видимому самый главный, в черном флотском бушлате с медными пуговицами, таких же черных штанах и высоких сапогах, уселся по-хозяйски за стол Марии Федоровны и стал рыться в ее корреспонденции и дневниках, проверяя все письма, бумаги, записи, фотографии, после чего сгреб их в большой мешок. Туда же он отправил ее драгоценное датское Евангелие, подписанное рукой ее любимой матушки. Последнего она не вынесла и вскрикнула:

– Вы не имеете права!

– О чем это вы, гражданка Романова?! – с притворным удивлением вопросил главарь.

– Вы... вы – просто нахальные люди с бесстыжими лицами! Поверить не могу, что вы – те же самые матросы, которыми мы прежде так гордились! Какое беспардонное обращение! Я ничем его не заслужила. Какой стыд! Стыд и позор! Не смейте брать мои письма и мое Евангелие!

– Это контрреволюционная книга, и такая почтенная женщина, как вы, не должна отравлять себя подобной чепухой! – парировал матрос. – Что касается писем, то нужно проверить: вдруг вы ведете переписку с германцами, нашими врагами?!

– Я?! Никогда! Никогда! И ведь эти письма – на французском языке...

– Там разберутся.

Еще более бесцеремонно непрошеные гости обошлись с остальными жителями Ай-Тодора, перевернув в усадьбе всё вверх дном. Однако у Марии Федоровны не украли ничего ценного, не тронули даже заветную шкатулку с исключительно дорогими и памятными украшениями, которые когда-то дарил ей ее обожаемый супруг, покойный император Александр III, – за всеми манипуляциями в ее покоях пристально следил сам главарь.

Но там, где матросы – краса и гордость революции – действовали самостоятельно, хозяева и гости имения впоследствии недосчитались многих вещиц. Так, был похищен дорогостоящий перстень великой княгини Ксении – подарок Сандро.

Представители новой власти также успели умять все съестные припасы, что хранились на кухне. Когда прыткие «кспроприаторы» наконец убрались восвояси, повара не могли приготовить ни завтрака, ни обеда, ни ужина. Беременная Ольга Александровна пыталась отнестись к ситуации с юмором и силилась рассмеяться, но жутко проголодалась и мечтала вслух хотя бы о корочке хлеба.

Лейб-казак Тимофей Ящик сказал по этому поводу Лине:

– Экспедиция из Севастополя распространила свои исследования еще и на район кухни, причем с отменным результатом!

Ящик жутко переживал, что не смог защитить старую царицу, а ведь он считал это своим священным долгом. В самом начале обыска у него отобрали револьвер и предложили ему сдать также кинжал и шашку, однако он объяснил, что это его личные вещи – и ему разрешили оставить их у себя. Добродушный великан, с его яркими, небесной голубизны глазами ребенка и чистым, незлобивым сердцем, сумел расположить к себе даже революционеров, так что, когда они уходили, он без малейшего сомнения спросил их, не вернут ли они ему оружие.

– Я лейб-казак и назначен для охраны Ее Величества, – объяснил им Ящик. – Что я буду делать, если придет какой-нибудь бандит и нападет на императрицу?

Матросы проворчали, что никакого «Ее Величества» больше не существует, а есть только гражданка Романова, но все же отдали ему назад его револьвер.

Ящик также порядочно расстроился, что не смог, как обычно, принести Марии Федоровне кофе, сахар, сливки и гоголь-моголь. Однако он не был бы самим собой, если б не смог все же отыскать в кладовой кое-что съедобное, не обнаруженное матросами. Ящик отделил половину еды для подкрепления бедняжки Ольги Александровны, а другую половину расставил на подносе так красиво, чтобы угощение не стыдно было подать императрице, и постучал в ее дверь. Он ожидал увидеть ее расстроенной и подавленной, но Мария Федоровна, стойкая, как оловянный солдатик из сказки, что рассказывал ей в детстве сам Андерсен, встретила своего лейб-казака широкой улыбкой.

– С добрым утром, Ящик! – сказала она. – Сколько шума... Неужели нельзя утром спокойно поспать?

Царица приветливо кивнула ему и занялась своим завтраком, как будто ничего не случилось. С таким же невозмутимым спокойствием она вышла потом к родным, передавая всем окружающим свой мирный душевный настрой.

Когда же они принялись делиться с ней своими опасениями и тревогами по поводу будущего, Мария Федоровна ответила:

– Будет, что Господь даст... Дорогие мои, это все милость Божия, что будущее сокрыто от нас и мы не знаем заранее о грядущих несчастьях или испытаниях: тогда мы не смогли бы наслаждаться настоящим и жизнь была бы лишь длительной пыткой...

Да, старая царица всегда свято верила в предначертанность жизненного пути и любила повторять: «В моих правилах следовать Промыслу Божиему. Следует быть спокойным и ждать Его наставлений в том, что следует предпринять в той или иной ситуации».

Глядя на нее, Лина подумала: «Как бы и мне научиться подобному самообладанию?» А еще она достала потрепанную, читаную-перечитаную записную книжку и в сотый раз пробежала глазами наставления своего духовного отца, приснопамятного Оптинского старца Иосифа: «Иным посылает Господь скорби вначале, иным в середине пути, а иным уже на конце поприща по Своему Премудрому Промыслу. За прошлое благодари, а будущее предай воле Божией».

Содержание

Часть 1. Опасная дорога

Часть 2. Война

Часть 3. Крым, Ай-Тодор

Часть 4. Дюльбер

Часть 5. Немцы в Крыму

Часть 6. Харакс

Часть 7. Снова все вместе

Часть 8. Гори, гори, моя звезда

КУПИТЬ КНИГУ

Книгу можно приобрести:

в отделе оптовых продаж Сретенского монастыря — г. Москва, ул. Самокатная, д. 3/8, стр.15, тел.: +7 (495) 628‒82‒10, +7 (495) 621‒86‒40,
в магазине Сретенского монастыря — г. Москва, ул. Большая Лубянка, д.17, тел.: +7 (495) 150‒19‒09,
в интернет-магазине «Сретение» с доставкой по России и странам ЕАЭС.