Ордынская, Ирина Николаевна. Наследник: исторический роман / И.Н. Ордынская. — Москва: |
Повествование охватывает период с марта 1917 года, когда император отрекся от престола и вместе с супругой и детьми был взят под арест, по 17 июля 1918 года, когда вся Царская семья была расстреляна большевиками.
Современники отмечали, что у Цесаревича Алексея было золотое сердце. Он легко привязывался к людям, любил их, старался всеми силами помочь, в особенности тем, кто казался ему несправедливо обиженным. Ему старались привить такие качества, как мужество, стойкость и независимость. В окружении императора считали, что царевич обладает твердым характером и обещает стать выдающимся русским монархом.
Читатель увидит события последнего года жизни Царской семьи глазами Цесаревича Алексея. Его образ раскрывается в разных ситуациях, в процессе переживаний и взаимоотношений с родителями, сестрами, педагогами, воспитателями, врачами и другими людьми.
|
Автор романа – православная писательница Ирина Ордынская, член Союза писателей и Союза журналистов России. На протяжении длительного времени Ирина Николаевна кропотливо изучала мемуары, исторические документы, письма. Благодаря этому образы романа «Наследник» получились достоверными и живыми.
|
Отрывок из книги
Однако стоило Лили взять в руки книгу, как дверь из игровой открылась и в комнату вошли император с императрицей. Фрейлина немедленно встала, положив книгу на стол, и, присев в низком реверансе, почтительно склонив голову, застыла. По мимолётному взгляду императрицы Лили сразу поняла немой приказ, — поклонившись, она немедленно покинула комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Только после этого Алексей вскочил с кровати, босиком, в одной рубашке, побежал к отцу со словами:
— Папа, наконец ты вернулся! Мы все тебя так ждали.
Император обнял сына, ненадолго прижав его к себе, и тут же строго попросил:
— Возвращайся в постель. Холодно. Нужно беречь себя. Мне сказали, что доктор только сегодня разрешил тебе вставать.
— Я вставал уже после кори. Температуры у меня нет.
— Не совсем, — уточнила императрица, — конечно, она невысокая, но до тридцати семи несколько дней по вечерам поднимается. Алексей про себя отметил, что мама сегодня переоделась, сменив халат сестры милосердия с передником, которые из-за болезни детей не снимала две недели, на обычное красивое платье с кружевами, были на ней и украшения — нитка жемчуга, серьги.
Отец сел на стул у кровати, на котором до него только что располагалась фрейлина, взял книгу, которую она не успела почитать.
— Лермонтов, — прочёл он вслух.
— Хорошо, что с тобой даже во время болезни занимаются. Императрица села на кровать к сыну, она аккуратно поправила одеяло и подушку, незаметно потрогав его волосы. Алексей решил ни о чём отца не расспрашивать, надеясь, что тот сам всё объяснит. Так было в их отношениях всегда — беспрекословное подчинение отцу, единственному человеку, которого Алексей никогда не смел ослушаться, основанное на искреннем уважении, словно скрепляло их в единое целое. Близким иногда казалось, что непослушный цесаревич порой специально не подчиняется другим людям, чтобы ярче была заметна его привязанность к отцу.
— Ты знаешь о моём отречении? — без подготовки, серьёзно, как взрослого, спросил сына император. Алексей кивнул. И вдруг увидел, как в мгновение изменилась мама, она начала судорожно дышать, будто ей не хватало воздуха, схватилась рукой за сердце.
— Милая, тебе плохо? Позвать доктора? — засуетился император, вскакивая со стула.
— Нет-нет. Уже прошло. — Она вытерла слёзы, отдышалась и силой усадила мужа обратно на стул. — Я выдержу. Этот разговор обязательно нужен. В семье сейчас не должно быть недомолвок. Бэйби должен всё знать.
Император кивнул, соглашаясь с женой, и продолжил:
— Наша семья и свита, только те, кто пожелал с нами остаться, находимся под арестом. Для тебя не должно быть новостью то, что во дворце в коридорах и холлах вооружённые караульные. — Он сделал паузу, внимательно, с беспокойством посмотрев на жену, но та печально рассматривала иконы на киоте, и продолжил: — Нашу дальнейшую судьбу будет решать правительство...
— Мы уедем отсюда? — не выдержав, перебил отца Алексей.
— Думаю, да. Скорее всего, за границу. Пока речь идёт об Англии, мне сказали, король Георг приглашает нас к себе. Если только нам не разрешат остаться в России.
— А в Ливадию нам нельзя переехать? Давайте уедем туда! — с надеждой предложил Алексей, умоляюще, просительно улыбнувшись родителям.
— Мне тоже нравится мысль поселиться в Ливадии, детям после болезни крымский воздух будет полезен, — вздохнула императрица.
— Думаю, Ливадия может стать идеальным вариантом, — согласился с ними император. — Но об этом теперь нужно говорить с министрами нового правительства.
— Ну что им, не всё равно, куда мы поедем? — удивился цесаревич. — Мы же теперь сами по себе, — покраснел он, посмотрев на отца, но, убедившись, что тот его не останавливает, продолжил: — Можем жить где захотим, — последняя фраза прозвучала с явным удовольствием.
— Да, — неизвестно с чем согласилась императрица, — нам лучше поскорее уехать куда-нибудь подальше от столицы, от этих всех бунтовщиков и предателей, — слово «предателей» она произнесла с презрением.
— Не беспокойся, дорогая. — Император с нежностью поцеловал руку жены. — Мы скоро уедем отсюда.
— И чем скорее, тем лучше. — Она нервно сжала его руку. — Только скажи им, что Россию никто из нас покидать не хочет. Низкие люди... — На глазах у неё выступили слёзы. — Они ещё посмели нас арестовать.
— Мама, солнышко, — Алексей сел на кровати, — не расстраивайся.
— Да-да, мой мальчик. — Она поцеловала сына в лоб, уложила его. — Тебе нужно отдохнуть, мой маленький солнечный лучик.
— Ничего себе маленький, — возмутился тот в ответ, поудобнее устраиваясь в постели, — мне скоро тринадцать лет исполнится.
— Сейчас отдыхай, — поднялся император, — позже я приду к тебе снова.
Императрица тоже направилась к двери.
— Папа, подожди, пожалуйста, останься ненадолго.
— Ты иди, дорогая, я сейчас… — Император вернулся к кровати сына.
Алексей дождался, пока дверь за мамой закроется, и решительно начал:
— Пап, прости, но мне нужно было у тебя спросить — почему ты больше не хочешь быть императором? Объясни мне, я пойму. Мне сказали, что ты устал, потому не можешь. Это так?
Отец ответил не сразу, несколько минут молчал, опустив голову, сосредоточенно глядя в пол. И даже когда начал говорить, взгляда на сына не поднял.
— Наверное, и устал, — снова повисла пауза, — только к отречению, — тяжелое для себя слово он выдохнул медленно, — это отношения не имеет. Ты никогда не должен сомневаться в том, что я люблю нашу Россию, поэтому готов для нее сделать и всегда делал все, что было в моих силах. Бог мне в том свидетель, — император перекрестился, посмотрев в глаза сыну, — только вокруг предательство и измена. Я делал что мог, и если для того, чтобы спасти сейчас страну, мне нужно отречься, пусть будет так. Они должны понять, что власть не для себя мне нужна. Не от них, людей, от Бога я ее получил, но если лучше для Родины было мне отречься — я отрекся.
— Я так тебя люблю, — невольно вырвалось у Алексея, отчего он сразу смутился. Никогда отец не позволял в их отношения проникать сантиментам, считая, что от сестер и матери сын получает и так слишком много нежных чувств. Алексей испугался, что отец сейчас выкажет неудовольствие таким «немужским» словам, однако император ласково улыбнулся:
— Я тоже очень тебя люблю.
Император помолчал ещё несколько минут и продолжил говорить спокойно, отрешенно, глядя в сторону окон:
— Ты потерпи, сейчас трудное время. Так устроен мир, что в жизни людей всегда происходят перемены, но человек свыкается с ними. Не сразу, часто с болью, но привыкает ко всему, к чему, кажется, невозможно привыкнуть.
— Я понимаю, папа. Не волнуйся, мне легко будет ко всему привыкнуть. Главное, ты к нам вернулся.
|
Книгу можно приобрести:
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.