Составитель этой книги – выдающийся иерарх Русской Православной Церкви, архиепископ Никон (Рождественский; 1851–1919). Долгие годы, будучи насельником Троице-Сергиевой лавры, он трудился на ниве книжного просвещения, и в 1885 году, еще в сане иеромонаха, опубликовал эту книгу, которую издательство Сретенского монастыря издает уже в пятый раз.
Исповедь бывшего атеиста
С необыкновенным увлечением изучал я трактаты французских и немецких философов, старых и современных. Это были произведения Ницше, Ренана, Штрауса, Шопенгауэра, Макса Нордау, Спинозы, Руссо, Зайгера и многих других.
|
Полностью поглощенный такого рода литературными изысканиями, я превратился в человека, абсолютно равнодушного ко всем остальным потребностям моей лукавой души. Отупляюще одностороннее образование, образование исключительное, ограниченное узкими рамками науки, обернулось катастрофой для моих религиозных убеждений!
Христианство стало казаться мне неправильным. Всё перевернулось с ног на голову. Мои сверстники наверняка помнят нескончаемые дискуссии по «актуальным» вопросам, сопровождаемые словесными перепалками, ссорами и непреходящим ощущением сопричастности к великим проблемам, волнующим человечество с момента его появления на нашей планете. Новые социальные идеи волновали многих моих друзей. Философия Ницше, человек – обезьяна Дарвина, сила и материя Бюхнера были главными темами обсуждений во дворе средней школы. Мои ровесники были увлечены идеями скептицизма, материализма, неверия и атеизма.
|
Впервые услышав подобные рассуждения, показавшиеся мне немного поверхностными, я все же ощутил, что основы моей христианской веры несколько пошатнулись. Решив изучить всё это самостоятельно, я прочитал несколько книг Льва Толстого, некоторые – Маркса, две или три – Энгельса, а также большое количество работ энциклопедистов и материалистов последних двух столетий. Именно это и привело меня к окончательной катастрофе!
В то время я был не в состоянии критически оценить ложь, противоречивость, антиномичность и софистику, которые являлись объединяющими чертами этих деструктивных книг. Как же я пожалел о своем необдуманном поступке!
Желая критиковать христианство, я выбрал в качестве единственной основы свое собственное неверие, основанное на предубеждении и ненаучном фанатизме некоторых бескомпромиссных безбожников. И потерпел кораблекрушение!
|
Поверьте, потеряв безупречную христианскую веру, истинную и православную, я почувствовал, как что-то внутри меня разлетелось вдребезги. Мне было очень больно. Я был ослеплен близорукостью неверия, рационализма и позитивизма. Утратив веру, я потерял радость и счастье. Моя одержимость просто лишила меня этих жизненно важных чувств. Душевная слепота не позволяла мне видеть мою духовную убогость. Глаза души заслонило интеллектуальное богатство, приобретенное в старших классах благодаря обольстительной грамотности, заставляющей исследовать всё посредством изучения книг.
Я был ослеплен близорукостью неверия, рационализма и позитивизма. Утратив веру, я потерял радость и счастье
Как часто красивая упаковка скрывает под собой наготу и убогость, уныние и отчаяние. Я не был одинок. Меня окружало много людей со схожим мировоззрением. Это были дети из благополучных семей, в основном провинциалы, соблазненные глупыми идеями и уверенные, что для достижения высоты духа необходимо избавиться от всего доброго, простого и целомудренного, унаследованного от их скромных и благочестивых родителей.
Это презрение, прежде всего основанное на легкомыслии, преследовало всех моих друзей и со временем только росло, безжалостно попирая все наши прежние ценности. Во тьме, на обломках потрясенной души, тонущей в сомнениях и лишенной живой надежды, мрачно возвышался величавый некрополь скептицизма и неверия.
Вдали от света христианства все вещи в этом бренном мире теряют свой истинный свет, а проблемы – свое решение. Человек, лишенный этого света, повсюду видит перед собой лишь только непроглядную тьму. Плутая во мраке и пытаясь найти истину, он ничего не достигает и, после многих безрезультатных попыток, оказывается со сломанными крыльями и окровавленной головой на дне глубокой пропасти.
|
Долгое время я не мог этого осознать и объяснить самому себе. Я просто ощущал себя глубоко несчастным в окружении этой тьмы. Порой мне хотелось просто биться головой о стену. В один из таких дней мысли особенно сильно душили меня петлей, наброшенной на шею. Мне было просто невыносимо плохо. В какой-то момент я посмотрел на письменный стол. Книги Толстого, Ницше, Бюхнера, Дарвина, Маркса, Шюре, Хельмута фон Глазенаппа, Теофилоса Каириса, Казандзакиса, Ангелоса Танаграса и некоторых других, чьи имена сейчас я не помню, были разбросаны на столе, неспособные помочь мне в этот трудный момент. Все эти писатели как бы стояли передо мной – сами жалкие и беспомощные – и ожидали вечного ада и наказания Божественной Справедливости на веки вечные!
Все они, ожив, смотрели на меня с сатанинской иронией и смеялись над моим падением, поблескивая очками от близорукости. Мои нервы не выдержали, на меня накатила волна ярости, и я стал кричать:
– Вы уничтожили меня, вы!
Как сумасшедший, я хватал со стола книги, рвал, бросал их на пол и раскидывал их ногами. Я топтал деньги, заплаченные мною за ложь и чушь, возведенную в квадрат! Отчаяние охватило меня, и мрачные мысли роем крутились в моей голове.
– Боже, прости меня! – возопил я. – Пожалей меня, Господи!
Давно мой телесный язык не произносил имя Господа в молитве. Будто кляп выпал из моего рта, и тяжелые цепи столь долговременного духовного рабства упали к моим ногам. Наконец-то я почувствовал себя свободным. Удары колокола, означавшие прощение, зазвучали во мне. Маленькая молитва, произнесенная прежними устами отрицания, вернула мне гармонию.
Маленькая молитва, произнесенная прежними устами отрицания, вернула мне гармонию
Я тосковал о далеком прошлом. Милые сердцу воспоминания всплывали в моей памяти. Сколько свежести, сколько невинной радости было в те годы! Сколько бескорыстных планов создавалось на будущее! А потом? Потом – черные страницы расшатывания и искоренения невинной православной веры – проклятое время разрушения и полной духовной деградации.
Но Христос, Единственная Любовь, существующая во вселенной, продолжал любить меня. Поэтому мне стыдно вдвойне за то, как я с Ним поступил. Мне несказанно трудно без стыда взирать на Его Сладчайший Образ, просветивший и направивший меня к осознанию моих ошибок.
Святой Филофей Паросский писал, что Божия милость к грешному человеку невыразима! Он ожидает, что человек вернется к Нему с чистым покаянием и исповеданием, чтобы избавить его от бремени греха, дать ему мир и радость, милость и спасение.
|
Я с раскаянием и плачем молюсь Ему:
– Согрешил перед Небесами и Тобою, Христе, прости меня! Не смею вспоминать, как низко я пал! Только Тебе известны глубины человеческих сердец и помыслов! Прости и удостой меня прожить остаток жизни в слезах и покаянии! Чтобы однажды, когда Ты призовешь меня, душа моя полетела бы в Твои вечные объятия!
В наших интересах иметь веру и любить Господа нашего Иисуса Христа, Который только через дверь покаяния входит в душу грешника. И открыть эту дверь мы можем только своими руками.
Перевел с греческого Константин Митин
Из журнала «Αγια Μαρινα». Афины. 1964. Октябрь
27 апреля 2021
Размер пожертвования:
рублей
Пожертвовать
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.