Главная > Журнал > Бог и человек > Настоящим исповеданием веры являются дела любви

Настоящим исповеданием веры являются дела любви

Иерей Алексей Твердов

Распечатать

Современные молодые люди живут в свободном мире: хотят – называют себя хипстерами, хотят – фриками, хотят – анимешниками… Они красят волосы в яркий цвет, носят рваные джинсы или бесформенный, на три размера больше, пиджак. Они мало чего боятся. Но при этом, увы, не редкость, когда молодежь боится вслух говорить, что исповедует Христа и что вместо буйной вечеринки предпочитает пойти в храм, а после – занести пожилой прихожанке святой воды или просфору.

Почему исповедание веры для некоторых молодых людей становится проблемой, как правильно говорить о Боге с теми, кто так далек от Церкви, – на эту тему размышляет иерей Алексий Твердов, настоятель двух подмосковных храмов – пророка Божия Илии с. Большое Ивановское и Покрова Пресвятой Богородицы с. Никоновское.

Исповедание веры

Мы знаем о временах, когда христианство было гонимо и исповедание веры вызывало не просто насмешки, а прямые угрозы и верующие рисковали здоровьем и жизнью. И при этом были люди, которые сознательно шли на мучения. Но не всех старцы или духовные руководители благословляли на это. История знает случаи, когда человек рвался засвидетельствовать свою верность Христу, но если доходило до мучений, он их не выдерживал и отрекался от Христа. Так что все очень индивидуально, нельзя всех подводить под какие-то общие рамки или общие правила. Считаю, что важнее всего исповедовать Христа делами, своим поведением, своей жизнью, тем, что не следовать за миром, не идти в общем потоке, а руководствоваться Евангелием и заповедями Господа. Это и есть лучшее исповедание веры. А если ты исповедуешь веру на словах, но при этом слова с твоими поступками расходятся – то такое исповедание, наверное, будет грехом.

Если ты исповедуешь веру на словах, но слова с твоими поступками расходятся, то такое исповедание – грех

Часто бывает: когда человек приходит к вере, он загорается, в нем такой огонь внутренний пылает, что он хочет об этом всем рассказать, поделиться счастьем встречи с Господом Богом, – и… встречает непонимание. А бывает наоборот: человек долго ходит в храм, но действительно стесняется признать, что он верующий, пытается как-то мимикрировать под общество. Я думаю, что когда встает вопрос греха или добродетели, тогда не нужно стесняться. Мы очень часто стесняемся быть хорошими, стесняемся быть правильными, стесняемся правды и – наоборот – не стесняемся греха в обществе. Вот это страшно. Это, наверное, есть отречение от Бога.

Проповедь веры совсем не сводится только к словам о ней. Есть замечательное высказывание в беседах митрополита Антония Сурожского со священниками. Когда православные священники Британии у него спросили: «Почему, владыка, мы проповедуем, говорим о Евангелии, а люди так мало ходят в храмы, так мало участвуют в Таинствах Церкви?», митрополит отвечал: если бы наши слова не расходились с делами, тогда нам бы не нужно было людям ничего говорить, они бы видели нашу жизнь и сами к нам приходили, чтобы научиться жить так, как мы живем.

Жизнь по Евангелию – она как пламя, она зажигает других людей. Мы это можем видеть из житий святых. Преподобный Серафим Саровский даже разбойников своей любовью просвещал, без всяких слов, просто прощеньем и своей христианской любовью, своим таким отеческим взглядом. Или мученица Татиана, которая твердостью убеждений обращала даже своих мучителей к вере.

К вере принудить нельзя

Не нужно людей, которые не готовы к этому, «тянуть» в веру. Господь стоит у грани нашей свободы и относится к ней очень трепетно. Некоторые святые отцы праздник Благовещения толкуют как праздник свободы воли человека. То есть Господь Бог, сотворивший Небо и Землю, спрашивает соизволения у Богородицы, можно ли Ему прийти и родиться от Нее. В Ее лице спрашивает все человечество, желает ли человечество иметь Бога своим сородичем и таким же, как все. И нам не нужно навязывать никому свою точку зрения.

Иногда нам кажется, что мы пытаемся проповедовать Евангелие, а часто мы свое какое-то понимание проповедуем, свои переживания, свои эмоции. У Грибоедова в комедии «Горе от ума» есть такие слова: «читаешь, как пономарь». В церкви мы пытаемся читать без эмоций, без вложения своего сердца, своих переживаний, своих чувств, часто зараженных грехом. Эмоциональное чтение в православной традиции не приветствуется. Почему? Потому что этим мы навязываем свои переживания, свои эмоции. Человек, который слышит те же кафизмы, Псалтирь, Евангелие, Апостол, может на чем-то другом свое внимание заострить, и что-то другое вызовет в его сердце отклик. Так что мы даже тут не навязываем себя.

Но бывает, что действительно хочется сказать что-то, тогда стоит помолиться… Такой тонкий голос, будто легкое дуновение ветра, услышится в твоем сердце – тогда, может быть, стоит говорить, и человека твои слова тронут.

Мой папа-священник рассказывал, что, когда одноклассница говорила ему о Боге, он так смеялся над всем этим, к вере и религии относился со скептицизмом. А теперь он вспоминает с благодарностью ту девушку, с таким теплым чувством в душе. Так что мы не знаем, как наше слово отзовется.

Дела любви важнее слов о ней

Бывает, что человек в мирском обществе боится, например, еду перекрестить перед ее вкушением. Кто-то по совету некоторых отцов глазами «крестит», кто-то дует в форме креста… Здесь тоже вопрос готовности являть свою веру и твоей силы духа. Конечно, подобное крестное знамение – это лукавство, конечно, это некое такое соглашательство с обстоятельствами, с миром окружающим. Но порой бывает очень сложно поступать открыто по вере, и людей, которые стесняются, тоже нельзя осуждать. Хотя мне кажется, грех стесняться Господа Бога. И если ты в обычной жизни крестишь свою еду и не забываешь помолиться, то и здесь необходимо также поступать.

Впрочем, бывают разные случаи. Например, я знаю семью молодого священника, тесть которого – яростный атеист, и вот у них так заведено, что при нем никогда не молятся, чтобы не возникало конфликтов. Но этот яростный атеист никогда не против отметить Пасху или Рождество Христово, посидеть за столом всем вместе. Но даже в эти великие праздники в этой семье перед едой не молятся. Но при этом такой интересный случай с этим атеистом приключился. Он однажды возвращался с работы домой, увидел на остановке замерзающую женщину без определенного места жительства. Он не постеснялся посадить ее в свой автомобиль, дождаться вместе с ней «Скорой помощи» и сдать ее на руки медикам. И вот если бы христиане так же обращали внимание на обездоленных людей, то тогда не возникало бы вопросов, как говорить о вере, люди сами бы потянулись к нам, приобщались к христианству не через слова, а через жизнь верующих, через их поступки.

Твердое «нет»

Когда я был ребенком, на лето меня отправляли к бабушке в деревню, и там не только молодежь, но и школьники, и даже дети курили, выпивали, в том числе крепкие алкогольные напитки. С ними было интересно и весело, пока они не принимались пить по дурному примеру своих родителей-алкоголиков. Но другого, правильного примера у моих сверстников не было. И когда они видели мою твердость, что я с ними во всех забавах – и на рыбалку, и за грибами, и вечером на какие-то игры, – но не выпиваю и не курю, они даже как-то с уважением относились ко мне. Я не говорю, что я там был выше их в чем-то, они наверняка умели что-то лучше меня, но дружбе моя четкая позиция не мешала совершенно – наоборот, вызывала уважение сверстников.

Дружбе твоя четкая позиция не помешает – наоборот, вызовет уважение сверстников

Силком невозможно затащить на безумную вечеринку, все-таки мы все свободные люди. А если «тащат», то с такими «товарищами» и не надо дружить. Зачем нужны друзья, которые с тобой не будут дружить, если ты с ними вместе не станешь выпивать? Если они не ценят твою свободу? Возвращаемся опять к свободе. Если им не важны твои решения, твои мысли, зачем тогда тебе такие друзья? Значит, ты ничего не потеряешь, расставаясь с ними.

Я сейчас учусь в светском учебном заведении на заочном отделении, и когда мои однокурсники узнали, что я священник, то в моем присутствии стараются не ругаться, не курить. Да, есть у них какие-то свои страсти, с которыми они уже сжились, – с тем же курением сложно бороться, – но когда сдали сессию и начали звать всех отметить это, большинство отказались: у кого-то работа, у кого-то семейные обязанности, у кого-то еще что-то. В общем, не произошло никаких больших возлияний в честь сдачи сессии. Я чувствую, что среди моих однокурсников есть и верующие, только они этого не афишируют, и к ним никаких претензий либо вопросов не возникает.

Записала Наталья Шатова

Иерей Алексей Твердов 25 января 2021

Издательство
Сретенского монастыря