Игумен Арсений (Соколов) пришел к Богу в сознательном возрасте после долгих лет поиска, метаний и сомнений. Обретя веру, решил свою жизнь посвятить Господу, проповеди евангельского слова. Сейчас отец Арсений – Представитель Патриарха Московского и всея Руси при Патриархе Антиохии и всего Востока.
– Отец Арсений, география Вашего пастырского служения обширна: от сибирской глубинки 90-х годов через Иберийский полуостров к современному Ближнему Востоку. Внутри церковной ограды Вы видели самых разных людей: от уборщиц до глав Поместных Церквей и государств. Можете ли рассказать о тех, кто живет в Вашей памяти, кто является для Вас примером веры?
– Слава Богу, мне встречалось много достойных духовных людей, у которых было чему поучиться. И в Италии, и в Испании, и в Португалии, и в Сибири, конечно. Там мое церковное служение и начиналось. На излете советской эпохи я уверовал, принял православие, был крещен в 1990 году. И там были мои первые церковные послушания. В Сибири живет мой духовный отец протоиерей Геннадий Фаст. Потом мне довелось служить в разных странах. И, конечно, много людей осталось в моей памяти. Тут много можно называть имен, но вспомню лишь покойников. Например, монах Филипп из Португалии. Он дожил почти до 90 лет. Он был воспитан в католической семье при диктаторе Салазаре и в молодости был оперным певцом. Потом он оказался во Франции и там принял православие, но продолжал жить и работать в Португалии уже в одной корабельной компании. Во времена Салазара в Португалии для православных не было возможности участвовать в богослужениях. Только два раза в год православному священнику позволяли прилетать из Греции и служить в часовне при греческом посольстве, на Рождество и на Пасху. Он такими возможностями пользовался. Его звали Луиш Филипп Рибейру. В 1974 году в Португалии была провозглашена свобода вероисповедания. Из Франции тогда стал приезжать священник РПЦЗ несколько раз в год и тоже проводил богослужения. И тогда уже Луиш Филипп имел больше возможностей участвовать в службах. Своим духовным отцом он считал архимандрита Плакиду (Дезея), который жил во Франции.
А в 2002 году в Лиссабоне возник приход нашего Московского Патриархата. В этом году, на праздник Всех Святых, ему исполнится 20 лет. И с первых дней его существования Луиш Филипп стал прихожанином нашего прихода.
|
В 2004 году он принял иночество. Его постриг совершил в то время управляющий Корсунской епархией епископ Иннокентий (Васильев), ныне митрополит Виленский. Через несколько лет владыка благословил мне постричь его в малую схиму с именем Филипп. У него было двойное имя в миру – Луиш Филипп, и он стал монахом Филиппом. Он очень любил православное богослужение и даже иногда готовил и произносил проповеди на некоторые праздники на португальском языке.
У него была замечательная идея перевести древний чин Литургии «Rito bracarense», это бракарская Литургия. Есть мосарабская в Испании, а в Португалии и в Галисии совершалась Литургия по обряду Браги, города на севере Португалии. Там когда-то, во II или III веке, возникла первая епископская кафедра на территории нынешней Португалии. Там были такие святители, как Фруктуоз Брагский в VI веке, и там же сохранились тексты древних Литургий. И монах Филипп хотел, чтобы мы ее перевели с латыни на русский и чтобы у нас была возможность познакомиться с этой литургической традицией. А, может быть, если благословят, то и совершать богослужения по этому чину. Однако у него не хватило на это ни времени, ни сил. Несколько лет тому назад он отошел в вечность. Он всегда был человеком позитивно настроенным, радостным и на все смотрел положительно, несмотря на скорби и болезни, которые в последние годы жизни у него были.
Вспоминаю также покойную Ольгу Михайловну Журавскую. Она жила на Азорских островах в последние годы, на одном из самых малых островов этого архипелага, на Грасиозе. Она родилась в гражданскую войну в России в 1920 году и была дочерью известного протоиерея Михаила Лебедева, исповедника. Он не канонизирован. Она всю жизнь прожила в России. Но потом ее дочь, музыкант, уехала на Азоры и забрала маму к себе.
Ольга Михайловна с ее дочерью были единственными православными христианами на этом острове Грасиоза. И она в своей избушке устроила такую домовую часовню, и там мы совершали богослужения. Это была удивительная женщина, прожила почти 100 лет. Помню, в свои 95 она сама ходила везде, и огород у нее был. Сама варила борщ, потом садилась за фортепиано и могла по памяти, без нот, играть Бетховена.
У нее осталось много воспоминаний об ее отце и молодости. Она, будучи студенткой, участвовала в обороне Москвы во время Великой Отечественной войны. И эта удивительная женщина говорила, что на Азорах вовсе не страдает ностальгией и она очень рада, что туда попала. Потому что для нее подлинным отечеством было будущее Царство Божие, которого мы все ожидаем. И она к нему стремилась, понимала, что здесь, на земле, мы все странники…
|
И вот туда несколько раз в году я специально прилетал, чтобы в доме Ольги Михайловны, в ее домовой часовне, в простоте совершать Божественную литургию. Вот мы втроем ее и совершали. Кадило у нее было сделано из консервной банки, она его разжигала, читала Апостол. Так мы и служили.
Можно много людей вспомнить, с кем свел Господь… Эти две личности – пример людей, у которых я много чему научился.
Промысл Божий не всегда понятен и ощутим, но я знаю, верю и убежден, что он есть
– Ощущаете ли Вы Промысл Бога в своей жизни?
– Этот Промысл не всегда понятен и ощутим, но я знаю, верю и убежден, что он есть. И даже если порой в жизни что-то непонятное происходит и случается, то я верю, что все это не без воли Божией. Ни болезни, ни эпидемии, ни войны, Бог – единственный суверен во вселенной и в нашей жизни, и без Его воли ничего происходить не может.
– Еще со времен студенчества Вы занимаетесь библеистикой и делаете акцент в основном на малых пророках. По ним у Вас выходили книги, статьи и монографии. С чем связан Ваш интерес к библеистике и именно к пророкам?
– Вкус к научному изучению Писания мне привил мой духовный отец протоиерей Геннадий Фаст. Он сам занимался библейскими исследованиями еще задолго до моего знакомства с ним. Еще в советском подполье, когда не то, что библейскими исследованиями трудно было заниматься, но и сама Библия была под запретом. В то время, еще в конце 70-х – начале 80-х годов, он писал комментарии там, «во глубине сибирских руд». Им было написано в 1979–1980 годах толкование на Апокалипсис Иоанна Богослова. У него была замечательная по тем временам библиотека. В основном дореволюционные были все издания.
Библия в мои руки попала до знакомства с отцом Геннадием. А когда я ним познакомился, мне через него раскрылось церковное православное понимание Священного Писания. Я начал знакомиться со святоотеческими толкованиями. И это мне очень помогло в дальнейшем утвердиться в церковной традиции чтения и понимания Священного Писания. Потому что не мы первые читатели Библии, и до нас ее читали и изучали десятки поколений верующих. И этот опыт церковного чтения и понимания Писания очень ценен, и без него никак не обойтись, это очень важно.
– Почему Вы занимаетесь именно пророческими книгами Ветхого Завета, а не историческими, например?
– Мой первый библейский комментарий был составлен как раз к той книге, которую называют исторической. Правда, у евреев она относится к разряду пророков. Это книга Иисуса Навина. Это была тема моей кандидатской диссертации, которую я написал под руководством нашего замечательного библеиста протоиерея Леонида Грилихеса.
|
А потом, да, я переключился на пророков – Амос, Осия, Михей, Софония. Это книги, конечно, непростые для понимания, но они говорят очень много о будущем. Понятно, что сами библейские пророки не столько предсказывали будущее, сколько интерпретировали настоящее. Они открывали людям, своему народу, волю Божию для того времени, которое было для них сегодняшним днем. Но у них есть много и о том, с чем связаны и наши надежды.
Пророки – это надежда на грядущее Царство Божие
Мы на каждой Литургии молим Бога о наступлении Его будущего Царства. Мы живем ожиданием открытия Царства Божьего. Пророки тоже его чаяли, о нем предвозвещали. И неслучайно свою книгу, посвященную израильским пророкам, покойный отец Александр Мень назвал «Вестники Царства Божьего». Пророки – это надежда. Это надежда на грядущее Царство Божие.
Преподаватель Томской духовной семинарии протоиерей Александр Классен как-то сказал, что когда читаешь пророков, словно с земли попадаешь на небо…
– Сейчас Вы живете на Ближнем Востоке. Ранее был Бейрут, теперь Дамаск. Какие места в этих землях произвели на Вас наибольшее впечатление?
– Эти страны библейские. И Ливан, и Сирия. В Библии в книге Бытия многократно упоминаются эти страны и их города. Такого государства, как Ливан, конечно, в библейские времена не было, это современное государство. На территории современного Ливана находятся такие библейские города, как Библос, Тир, Сидон.
Могу отметить сирийский город Бусра, в Синодальном переводе «Восор». Это на Юге Сирии. Там очень хорошо сохранился огромный римский театр из базальтового камня. Этот город мне довелось посетить, и он производит очень сильное впечатление. Он упоминается несколько раз в Священном Писании. Конечно, Дамаск, связанный с апостолом Павлом. Еще есть замечательный древний город Угарит. И Пальмира. Это Тадмор, как называют ее современные сирийцы. А на римский манер Пальмира. Упоминается Пальмина (Фадмор) и в Библии – в истории царствования Соломона. Многократно упоминается в Библии Хамат (в Синодальном переводе – Емаф), нынешняя Хама.
– В Вашей книге «Буква и дух», выпущенной в Бейруте в 2016 году, есть доклад «Мученики и мученичество в Священном Писании». Сирийская земля видела мучеников и первых веков, и XXI. По Вашему мнению, отличаются ли современные верующие Антиохийской Церкви от русских верующих?
– Вера у нас одна. И упование у нас одно. У нас разные языки, традиции и история. Но это одна Единая Святая Соборная и Апостольская Церковь. И, конечно же, у нас одна вера. Конечно, в каждом народе есть разные верующие. У многих на Востоке очень глубокая вера. Если говорить о мучениках, то там в эпоху римских гонений их было много, о чем повествуют жития святых. И в эпоху турецкого владычества там тоже много христиан пострадало за веру. Турки в течение 500 лет уничтожали христианство на Ближнем Востоке, в последние годы делают это руками террористов, которых они опекают.
|
Так что на Ближнем Востоке было много мучеников. И в наше время были примеры христианского исповедничества. Это говорит о том, что христианская вера на Ближнем Востоке жива, и там есть люди, которые готовы расстаться со своей жизнью, но не изменить своему христианскому призванию. Например, похищенные Алеппские митрополиты… неизвестно, живы они или нет.
Мы много читали о гонениях христиан, но не было никаких новостей о том, чтобы христиане отрекались от веры
Было много новостей в последние годы на тему христианских гонений в Сирии, в Ираке. Мы много читали в последние годы о гонениях и умерщвлении христиан, но совсем не было никаких новостей или сообщений о том, чтобы христиане отрекались от веры. А ведь нынешние гонители ставили вполне определенные условия: или принять радикальный ислам в их варианте, отречься от Христа, или голова с плеч… Такая готовность умереть за Христа – это очень важное свидетельство истинности и жизненности ближневосточного христианства.
– Вы бы могли привести особенные примеры благочестивых верующих людей из Антиохийской Церкви?
– Да, у них есть очень благочестивые люди, с которых следует брать пример и у которых много чему можно научиться. Начиная со Святейшего Патриарха Иоанна X. Он являет пример кротости, доброты и приветливости в личном общении и пример церковной мудрости в церковном управлении. И он показывает образ доброго пастыря, который тоже претерпел много страданий. Он очень глубоко переживает неизвестную судьбу своего брата, похищенного митрополита Павла Алеппского. У них вообще очень благочестивая семья.
Еще могу назвать епископа Дарайского Моисея. Он к нам приходит, несколько раз у нас совершал Божественную литургию в домовой церкви при нашем представительстве. С ним тоже доводится, слава Богу, общаться. Он тоже является примером для меня.
– Что Вы можете сказать об их монашествующих?
– У них строгая аскетическая жизнь. Их монастыри вне городов, в горах. В Седнайе, в Маалюле, например. Они живут в большой простоте. Монахини в Маалюле много претерпели, были похищены, были в лапах террористов. Потом их освобождали… Меня поражает их простота и гостеприимство. Особенно в Маалюле. У них все очень просто. У них и быт простой. Они все работают сами, всё делают своими руками. Такая у них древнехристианская монашеская простота, подлинная монашеская жизнь. То же можно сказать и о монастырях в Ливане – мужском в Хаматуре, куда только по горной тропе можно дойти, и женском в Дыдде, где подвизаются 37 дев. Туда почти нет дорог. Они там тоже живут в довольно суровых условиях, в радикальной простоте. И они пример подлинного монашества, как будто бы попадаешь в древность, о которой читаешь в патериках.
– Как Вы считаете, сложно ли в наше время быть христианином?
– У каждого поколения свои искушения. Так же, как и у каждого возраста, так и у каждого поколения свои искушения, испытания, трудности, в том числе и у христиан. Но без трудностей, без испытаний, без их преодоления невозможен христианский путь. Поэтому Господь все это попускает, чтобы мы их преодолевали. Как в китайской поговорке: «Преодолевай и окрепнешь». Сейчас испытания есть такие, о которых мы лет 20 назад еще и не предполагали, что они будут…
|
– Например, какие?
– Например, зависимость от интернета, от сетей, гаджетов. Искушение в чем состоит? Чтобы личное общение заменить общением через монитор. Теперь вот эта эпидемия. Но эпидемии и раньше всегда были. Но сейчас искушение в другом. Мы перестаем нуждаться в личном общении… Люди сейчас привыкнут общаться через Zoom, преподавать, проводить конференции, заседания диссоветов. Как тогда будет строиться преподавание в семинариях?.. Люди привыкли по компьютеру службу смотреть. Уже привыкнут к этому и не захотят, когда эпидемия окончательно пройдет, вставать с дивана и идти в храм. Это тоже такое искушение, на мой взгляд, которое надо преодолеть.
Ну и угроза тотального контроля над личностью, конечно. Эпидемия пройдет, а контроль останется. Под угрозой сейчас свобода человеческой личности, которую Творец даровал всем нам.
В начале 80-х слова Евангелия, проповеди Александра Шмемана были глотками свежего воздуха в той душной атмосфере, в которой мы жили
– Как Вы считаете, в чем смысл человеческой жизни?
– Могу сказать, в чем он для меня. В Боге. Мое детство прошло без веры, без Бога, в молодом советском городе Лесосибирске, городе лесопильщиков и деревообработчиков. Многие люди приходят к вере из-за трудностей, проблем, болезней. Но некоторые приходят к вере именно в поисках смысла жизни. Школьником, в начале 80-х, крутя ручку радиолы, я набрел на «вражеские голоса» с их религиозными радиопередачами, услышал сквозь вой глушилок слова Евангелия, беседы митрополита Антония Сурожского, проповеди протопресвитера Александра Шмемана. Это были глотки свежего воздуха в той душной атмосфере, в которой мы все тогда жили.
Но только после армии, в разгар горбачевской перестройки, в мои руки впервые попал Новый Завет, а потом и полная Библия. Через чтение Евангелия мне и открылся смысл жизни. Бог нашел потерянную овцу. С тех пор и не расстаюсь с Писанием. Уверен – именно в слове Божием открывается смысл жизни для каждого человека, в какую бы эпоху и в каких бы условиях он ни жил.
Беседовала Александра Калиновская
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.