Главная > Журнал > Жизнь обители > Он жил для других

Он жил для других

Ольга Орлова

Распечатать

Сегодня, в 9-й день по преставлении ко Господу монаха Мелхиседека (Гридчина), новопреставленного вспоминают собратья по монастырю, коллеги, участники хора.

Из него бы получился настоящий батюшка

Павел Лагута, сотрудник Сретенского монастыря:

– Об отце Мелхиседеке остались самые теплые воспоминания. Я никогда от него не слышал никаких грубых, резких слов. Не помню, чтобы он повысил голос, хотя по работе всякие ситуации случались – иногда надо было реагировать быстро, а кто-то медлил. Он обладал и отличной реакцией, чтобы тут же включиться в сложную проблему, и хорошей выдержкой, чтобы совладать с любого уровня задачей, не теряя контроля над собой.

Свою работу делал четко и готов был помочь другим. Был очень отзывчивым – или советом, или делом всегда поможет. Работал он кропотливо, вникал и отслеживал даже то, что, казалось бы, можно было пустить на самотек, но он чрезвычайно ответственно подходил ко всему, что делал. Даже какие-то малые огрехи, на которые иной не обратит внимания, он всегда старался устранить. На рабочем месте у него был исключительный порядок. Может быть, поэтому он оказался так беззащитен и не готов к неупорядоченному пространству стройки…

За две недели до освящения нового собора Воскресения Христова и Новомучеников и исповедников Церкви Русской, когда работы оставалось еще очень много, всё делалось в авральном режиме, работали днем и ночью, – тогда еще Виктор Гридчин вошел в неосвещенное помещение и упал в неогороженную купель нижнего храма. У него были множественные переломы. Он попал в больницу. А так как он отвечал за всю озвучку и этого нового высокотехнологичного храма, за ее монтаж и настройку, все мы в IT-отделе оказались в положении не из простых. Однако Виктор, как только смог общаться, сразу же вышел на связь, подсказывал нам всё дистанционно: «Возьми то-то, подключи туда-то…», – и так с его слов мы всё делали, и проблемы одна за другой решались. Помню, он нас еще и в целом старался поддерживать, чтобы мы не унывали.

Он обладал отличной реакцией и хорошей выдержкой, чтобы совладать с любой задачей

В новом храме очень сложная система озвучки – там же не только микрофоны, колонки, но и много еще всякого сложного оборудования, которое настраивается программно, – он во всем этом разбирался. Но и оказавшись прикованным тогда к больничной койке, очень доходчиво нам всё объяснял, и дело не стопорилось. Это тоже особый дар, – одно дело, когда ты просто хороший игрок, и другое, когда еще и в качестве тренера при необходимости можешь выступить. Ему так обычно семинаристы на службах по озвучке помогали, а он их потихоньку учил всем этим сложностям.

Когда он, кстати, вышел после того падения из больницы, владыка Тихон ему тогда сказал: «Хватит тебе уже! Давай поступай в братию!» Но Виктор еще в миру был уже человеком духовным. Мы даже у него иногда спрашивали о чисто духовных вещах, например об этапах богослужения, он нам всё разъяснял. Я постоянно думал про него, что из него получился бы настоящий батюшка, – у него была крепкая вера, которую он никак не афишировал, но люди рядом с ним не чувствовать этой глубины и непрестанности его предстояния пред Богом не могли. Он был всегда сосредоточен в себе, без праздных слов, никакого осуждения. Ошибки поправлял, но не более того. Когда входил в помещение, где есть иконы, – а в монастыре они всюду, – всегда перекрестится. С таким благоговением к пребыванию в обители относился, еще когда был даже просто сотрудником-мирянином.

Помню, мы как-то ездили к нему на дачу за грибами. Правда, грибов тогда не нашли, но хорошо пообщались, отдохнули. Еще он всегда всех яблоками со своей дачи угощал – у него там бывали отменные урожаи. Жил он один, родители у него давно умерли. Не так давно он переболел коронавирусом и вот с тех пор уже как-то ослаб, в целом здоровье стало сдавать. Так-то он никогда ни на что не жаловался, а тут мог прямо сказать: «Сил совсем нет, такая постоянная давящая усталость…»

А мы его помним, как он мог рассекать на велике, – это была, пожалуй, его единственная страсть. Велосипед у него стоял где-то в укромном уголочке в монастыре. И вот когда ему требовалось сбросить напряжение усталости, подзарядиться силами, он брал благословение отца благочинного, доставал свой велосипед и гнал куда-нибудь в сторону ВДНХ, потом заезжал в Ботанический сад, прогуливался там и уже умиротворенный, довольный катил обратно. Это был его любимый маршрут. А тут он в последнее время даже на велосипед уже не садился…

Когда он сам был уже болен, он попросил меня как-то съездить к нему домой, полить цветы. Я съездил, и меня изумила скромность обстановки в его квартире: простенькая мебель, ничего лишнего, везде иконы – жилье аскета.

Сейчас он уже, уповаем, там, где можно воочию видеть Тех, Кого пишут на иконах.

«Так управил Господь»

Дмитрий Цыпин, сотрудник сайта Православие.Ru:

– С Виктором я познакомился лет 10 назад, он тогда занимался озвучкой служб и другими техническими вопросами в Сретенском монастыре. Он относился к своему делу как к послушанию, хотя был тогда еще обычным сотрудником. Жизнь у него и тогда была уже почти монашеской. В будние дни он занимался своей текущей работой, а в субботу и воскресенье должен был подготовить оборудование храма к службе, регулировать по ходу звук, а после окончания занимался обработкой записи службы и проповеди для выкладывания на сайт, заканчивая свою работу уже вечером. Нельзя сказать, что это давалось ему легко, но он покорно работал в таком режиме не один год.

Он относился к своему делу как к послушанию, хотя был тогда еще обычным сотрудником

Мы иногда прогуливались по монастырскому саду, беседуя о том о сем, но помню, что темы разговора ограничивались с его стороны теми, какие и подобало бы вести в этом месте. Вообще, зная Виктора, об этом странно и упоминать, но я всё-таки скажу, что никогда не слышал от него ничего злого по отношению к кому-либо. Естественно для него было простить, помолиться, потерпеть. Супруга моя даже пыталась эксплуатировать Виктора как источник духовных советов. Его совет всегда был прост, евангельски верен, оставалось только исполнить его. Видно было, что человек сам соразмеряет свою жизнь с Евангелием.

Для меня он также был образцом порядка и ответственности. Уже будучи больным, тяжело передвигаясь, он подготавливал актовый зал к лекции, и я заметил: он, что называется, одноразовую работу, которая через несколько часов будет уничтожена, делает со всей возможной (непонятной для меня) тщательностью. Когда он болел уже тяжело, для меня была большим облегчением в переживании за него твердая его уверенность, что «так управил Господь». Радостно было видеть его после монашеского пострига, он просто, как говорят в таких случаях, светился.

О монашеском пути его лучше знают и расскажут другие, я же видел в этом покорное следование Виктором воле Божией и его уверенности в Ее благости.

Еще до принятия пострига он был уже настоящим монахом

Тимофей Авакимянц, участник народного хора Сретенской обители:

– Еще до строительства нового храма мы пели всегда в древнем Владимирском соборе справа, там, где были некогда мощи святителя Илариона. Виктор вставал всегда к самой двери в братский придел. Он никогда не стремился быть как-то на виду. Одно из главных качеств этого человека: он был удивительно скромен. Приходя петь в хор, он никогда не старался выделиться, встать вперед, наоборот, в качестве такого надежного тыла вставал сзади, но помощь его была ощутима: он старался правильно петь, корректно. Если кто-то сбивался, он ненавязчиво подправлял. А это очень важно, когда в хоре человек не просто сам четко поет, но и слышит окружающих. Если он сам твердо идет по нотам, то он и всех вокруг в пении поддерживает. Условно говоря, взялись тащить бревно, так несите его все вместе, не сачкуйте, иначе твою ношу придется плюс ко своей нести тому, кто рядом. Вот Виктор так часто выручал многих. Старался быть полезным. Решал проблемы. Он, по-моему, везде впрягался, где только мог помочь. Сказано: «Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов» (Гал. 6: 2). Вот это про него. Хотя сам он и оставался незаметен. То есть точнее сказать так: он был заметен именно своими делами. Хорошо и самоотверженно делал важные и всем нужные дела, жил служением, никак себя при этом не выпячивая.

В хоре он не старался выделиться, наоборот, в качестве надежного тыла вставал сзади, оказывая ощутимую помощь

Еще до принятия пострига он был уже настоящим монахом. Без болтовни. Всё время занят делом. Я его никогда не видел праздно гуляющим. Если он и шел куда-то через двор обители, то своей спешащей собранной походкой. При том, что мы много лет пели вместе, я никогда не видел, чтобы он стоял и с кем-то о чем-то судачил. Он тихо всегда приходил, становился там у двери, пел, а потом, когда служба заканчивалась, – бац! – его уже нет. Он просто мгновенно исчезал. И тут же мы, приходя на какое-то мероприятие в актовый зал Сретенской семинарии, видели, что он уже там возится за пультом, быстро шагает через зал и, перемахнув через ступеньки, уже налаживает микрофоны на сцене. Делает всё очень четко, слаженно. Человек-функция в самом лучшем смысле этого слова. Он не ходил, не рассуждал, он просто делал, и всё в его руках спорилось. Делал и молился. Молился и делал. Этот человек жил для других. Не причитал, не охал, не жаловался на нагрузку. Просто вот стоит человек – у меня именно такой образ по отношению к нему возникал всегда – и держит мост на своих плечах. Не стало его, и надо экстренно решать, как это всё теперь удерживать.

Он всегда был внутренне собран. Мы не знаем его внутренней жизни, это открыто, наверно, только духовнику, но именно у тех, кто вот так не растрачивается на внешнее, живет неразвлеченно, духовная жизнь и бывает особенно глубокой, богатой.

Царствие Небесное!

Старался не выделяться, но это и отличало его от всех

Марина Щербак, сотрудница Сретенского монастыря:

– С Виктором Гридчиным мы немного приятельствовали в монастыре как коллеги. Весть о его болезни пару месяцев назад обрушилась как снег на голову. Я некогда звала его Витьком, а он меня – Старухой. И всегда были какие-то шуточки-прибауточки, веселые истории или анекдотические рассказики, мимолетные встречи с ним сопровождались веселым смехом.

Уже работая в канцелярии в семинарии, ведя личные дела наших студентов, среди которых в свое время оказался и Виктор, я была до крайности потрясена, когда он принес свой вузовский диплом… Витя был, оказывается, первоклассным радиоинженером, а не простым электриком, как он нам всем представлялся вначале. А я над ним, когда он еще только поступал в семинарию (а учиться он, кстати, не хотел, как и отец Никон), еще было и стала подтрунивать, как это у нас с ним тогда уже было принято в нашем шутливом тоне: «Ну что, учиться пришел? Знаний в твоем ПТУ не хватило?» Он со всем соглашался: «Ну да, бездарь, Митрофанушка… Поучусь уму-разуму в вверенной тебе семинарии». А сам протягивает мне свой диплом, в котором и оценки хорошие, и вуз престижный… Я потом поймала его на улице и стала выговаривать: «Ты чего нас всех так обманул? Тебе самому нас учить надо». Но он как раз был из тех, кто других поучать не стремится.

Я помню его еще по началу возрождения Сретенского монастыря, когда и сама стала сюда ходить лет 20 тому назад. Он тогда ничем не выделялся среди прочих прихожан, но всё равно обращал на себя внимание именно своей скромностью и деликатностью. То есть чем больше он сам старался не выделяться и быть незаметным, тем разительнее это отличало его от всех остальных. Мы подружились уже после того, как стали вместе петь в народном хоре, в котором я уже, впрочем, давно не пою. Он же, пока еще был в силах, оставался верен и этому своему служению.

Это был исключительно позитивный и светлый человек. Без какого-либо надмения. С ним всегда было легко. Я просила его молиться о моем отце и детях, и он никогда не отказывал, потом еще и спрашивал, как там, разрулилась ли ситуация или пока нет? Он тут же отзывался на все просьбы, какие бы они ни были. Просила как-то приехать ко мне и наладить электрику в квартире, без лишних вопросов приехал и сделал. Но всё-таки более тесно мы общались, когда он был мирянином. После первого иноческого пострига он весь уже углубился в себя, и шуточки мои уже не проходили. Так что я уже сориентировалась и намеренно перестала тогда к нему подходить, мы махали друг другу руками издали в знак приветствия.

Господь его как-то готовил к этому крестному последнему пути. Вспоминается та жуткая история, когда Витя сорвался и был сильно травмирован на стройке нового собора, и мы все вместе, сообща тогда молились, чтобы последствия этого падения были для него как можно менее ощутимы. Да, он не разбился совсем вдребезги, да, потом вскорости был пострижен в мантию, но так и хочется сейчас сказать «нет» тому, что произошло – его уходу. Можно, конечно, порадоваться, что человек уже в Царствии Небесном, но лично мне пока еще тяжело дается мысль о том, что здесь я его больше не увижу.

Сейчас очень отчетливо помнятся те времена, когда был еще только один наш старый собор, Батя дорогой еще был с нами, и вот наш старый добрый народный хор – половину того коллектива мы уже проводили в путь всея земли… А вот теперь и Витю, отца Мелхиседека. Осталось только чудесное впечатление от общения с этим добрым человеком, который с виду был совершенно неприметен, но потеря оказалась столь ощутимой…

Внутренним светом освещал всё вокруг

Юлия Медведева, участница народного хора Сретенской обители:

– Покойный монах Мелхиседек, наш певчий Виктор, был человеком необыкновенным. Он внутренним светом освещал всё вокруг. Тихий, скромный, доброжелательный ко всем. Царствие Небесное!

Просто был рядом, всегда готовый прийти на помощь

Наталья Блинова, участница народного хора Сретенской обители:

– В народный хор я пришла в 2016 году. С Виктором Гридчиным, он тогда еще не был даже послушником, мы виделись на службах регулярно, и всегда он был немногословен, если и говорил, то только по делу, ничего лишнего. Держался скромно, незаметно. В общении был деликатен. Никогда я не видела его раздраженным, вредным или кому-то что-то доказывающим. Он просто был рядом, всегда готовый прийти на помощь. Что-то попроси – сделает. Где-то на улице, при встрече, улыбнется и рукой помашет. Как всегда… Царство Небесное, вечный покой, дорогой наш друг!

Он с благодарением воспринимал свои муки

Александр Трифоногло, послушник Сретенского монастыря:

– Помню, когда учился в семинарии, заметил, что ни одно мало-мальски важное мероприятие в монастыре не проходило без этого тихого человека, который парадоксальным образом отвечал как раз за то, чтобы всё всем было слышно как за богослужением, так и на разного рода конференциях, встречах в актовом зале Сретенской тогда еще семинарии. Сам он был очень смиренным человеком. Но я тогда уже не мог не поинтересоваться у ребят о том, кто же это такой. Так мне его заочно и представили: это Виктор, сотрудник монастыря, отвечающий за всё, что касается звука.

Ни одно важное мероприятие в монастыре не проходило без этого тихого человека

Когда в 2017 году новый собор Воскресения Христова и Новомучеников и исповедников Церкви Русской уже готовили к освящению, но слишком многое еще надо было доделать, в один из тех дней стремительной стройки-отделки вдруг слышим о том, что Виктор упал в яму, будущую купель, и тяжело расшиб себе голову. Его состояние было настолько тяжелым, что в какой-то момент даже не знали, останется ли он в живых. Но Господь еще продлил его дни, и он тогда принял одно из важнейших решений в своей жизни – вступить в братию своего ставшего уже родным за почти полтора десятка лет работы Сретенского монастыря. Всё это как-то очень символично: 1) он оказался на волосок от смерти и в результате принял решение о смерти для мирской жизни; 2) он пережил эту травму, грозившую смертью, там, где в будущем люди должны будут принимать Крещение, т. е. умирать для мира и оживать для Христа. Во всем произошедшем невозможно не почувствовать Промысла Божия.

С послушником Виктором мы особо много не общались, хотя я не замечал, чтобы он вообще с кем-то даже из братии активно общался. Это был человек, которому, как мне казалось, было дороже молчание и молитвенная тишина, смирение и беспрекословное послушание. Он был очень трудолюбив и отзывчив. Помогал нам для моего родного сельского храма создавать проект системы озвучивания богослужений, ответил на нашу просьбу самым непосредственным и деятельным участием.

Это был человек, которому было дорого молчание, молитвенная тишина, смирение и послушание

На одной из служб два-три месяца назад, я тогда пономарил, послушнику Виктору вдруг стало очень плохо: ему было тяжело дышать. Потом он долго проходил обследования, и стало понятно, что со здоровьем у него совсем плохо… И теперь уже решение стать монахом, которое было принято им ранее, когда он тоже уже было оказывался так близок к смерти, наконец воплотилось: его постригли в монахи с таинственным именем Мелхиседек.

После, когда он уже окончательно слег и мне выпала возможность с ним провести некоторое время, я заметил, что отец Мелхиседек вовсе не изменил себе, как это бывает у тяжелобольных: он всё так же был верен Богу, смиренно и кротко принимая всё, что ниспосылала ему десница Божия. Те жуткие страдания, которые способны человека привести в уныние, а то и в ропот, он претерпевал мужественно, а самое главное, с благодарением. В больнице он просил меня читать ему некоторые главы из книги «Несвятые святые», говорил мне как младшему собрату о важности непрестанного молитвенного общения с Богом и постоянного памятования о Нем.

Господь его вел, и он шел теми путями, которыми угодно было Богу провести его, не противясь. А потому непреложна надежда его спасения.

Для меня лично отец Мелхиседек – пример кротости, смирения и послушания.

Подготовила Ольга Орлова

Ольга Орлова 29 января 2022

Издательство
Сретенского монастыря