«Господь помогает нам руками других», – в этом я убедилась, когда осенью 2020 года моя мама чуть не умерла от ковида.
Мы попали к ней совершенно случайно. В нашем провинциальном городке увеличилось число заболевших коронавирусом, и мы, с марта носившие маски и постоянно моющие все вокруг, тоже слегли. Состояние было так себе, обоняние отсутствовало. Прошли КТ, инфекционист вышла к нам из отделения, проконсультировала. Маме постепенно становилось хуже. Мест в больнице не было. Через неделю повторное КТ – и снова та же врач. Прописала капельницы на дому. Я позвонила ей вечером в отчаянии:
|
– Нам некому капать. Может, у вас есть контакты кого-нибудь из коллег, кто уже переболел?
– Я прокапаю вас сама.
***
Середина октября. Пыльно. Солнце палит, сухие листья падают с деревьев и тут же превращаются в труху. Два месяца без дождей.
Я давно не видела обычной жизни улицы и теперь наблюдаю из машины, как мимо идут люди со стаканчиками кофе и в босоножках. «Здоровые», – завидую я.
Хлопает дверь автомобиля.
– Здравствуйте, доктор.
Она кивает. Смеется. Глаза веселые, оливково-дымчатые.
– Вы с антителами? – продолжаю я разговор.
Девушка отрицательно качает головой.
Удивительно.
Интересно, сколько ей? Встречаемся третий раз, но я ни разу не видела ее лица, впрочем, как и она – моего. Такие времена настали.
– Здесь налево.
Мы едем по пятигорским ухабам, я нервничаю – район незнакомый. Обычно я не разговариваю за рулем, если надо сосредоточиться на дороге.
Но любопытство сильнее. Спрашиваю, как она согласилась на такую авантюру без антител.
Она отвечает просто:
– Я хочу помочь. Хочу, чтобы вы были здоровы. Это моя работа.
Нет амбиций, зато есть цели – достойно учиться, достойно работать, лечить, – чтобы человек ушел на своих ногах.
Нет амбиций, зато есть цели – достойно учиться и лечить, – чтобы человек ушел на своих ногах
– Мы вытащили пациента, – говорит она, – с КТ-4. Без ИВЛ.
И в ее голосе я слышу радость, а не хвастовство.
Мы приезжаем к нам. Заходим.
Девушка, ловко управляясь со штативом и растворами, рассказывает:
– Я начала работать давно, в онкологии. Знаете, у онкобольных очень сложные вены, – иногда кололи в кисти, в мизинчики. Бывало, дежуришь одна на отделение, 30‒40 человек. А у всех венки прожженые, лопающиеся… Аккуратно надо… Пациенты звали меня Эльвира-снайпер.
|
Пока мама лежит под капельницей, доктор говорит о себе, о семье, школе и университете, о работе и принципах жизни.
В ее практике – онкология, реанимация, скорая помощь, лаборатория и год стажа в качестве терапевта. И тут – коронавирус.
– Летом молодых врачей отправили на ковидные вызовы. Жара. Мы в костюмах. Поступают три вызова в девятиэтажки (в нашем городе таких домов несколько). Все три – девятый этаж, все три – в разных подъездах. И в каждом подъезде не работают лифты. Очень тяжело – в костюме пешком по жаре на девятый этаж. Выхожу после третьего пациента. Во дворе – женщины, уже взрослые, смотрят, тычут пальцем и смеются: «Цирк приехал». Я после от бессилья расплакалась в машине. Через какое-то время меня позвали в инфекционное отделение – и я ушла работать туда.
– А почему вообще медицина? – спрашиваю я.
– Не знаю. Просто с детства решила – хочу быть врачом. Я не хвалюсь, нет. У меня оба диплома красные. Были сложности и в поступлении, и в учебе. Но я училась, пересдавала. Если не получалось что-то, я не расстраивалась. Значит, так надо… Еще, бывало, начальники относились несправедливо. Но надо работать, лечить людей и получать опыт, срываться нельзя. Отойдешь в угол, поплачешь, чтобы никто не видел, и дальше – работать.
– А как вы относитесь к особенностям нашего южного менталитета в этих новых реалиях?
– Южане, конечно, особенные, – улыбается сквозь маску врач. – Моя лучшая подруга выходила замуж летом, из-за ограничений несколько раз праздник откладывали. Вы же знаете наши свадьбы – по 300 человек гостей – это еще немного! Я ей сразу сказала: «Я тебя очень люблю. Но не приеду. Я инфекционист, я не могу гулять на свадьбе. А если узнают мои коллеги? Да и не в этом дело. Если ты мне действительно лучшая подруга, ты поймешь. Если поеду – грош мне цена как специалисту, как человеку». Подруга поняла.
«Я тебя очень люблю. Но не приеду. Я инфекционист, я не могу гулять на свадьбе»
Эльвира поправляет волосы. Дома в отличие от улицы холодно. Боясь застудить доктора, все-таки рискую предложить ей тапочки, вопреки этикету.
– Нет, нет. Я так люблю ходить босиком! Для этого нужно только одно условие: идеально чистые полы! Очень люблю порядок.
|
Чувствуется влияние карачаевской крови – чистота, порядок, уют, любовь к готовке. То, что я так ценю в других, но никак не могу освоить сама. Да и после приключений последних десяти дней – поисков препаратов, постоянных звонков и сообщений, бессонных ночей у маминой постели – у нас не самая опрятная квартира. А Эльвира продолжает, будто успокаивая:
– У вас чистенько! Знаете, люблю, когда все на месте: в лекциях, записях – я могу ходить по канцелярским магазинам вечность!.. В документах. И дома, дома должно быть чисто.
Рассказывает про то, как зарабатывала первые деньги:
– Мне не нравится, когда жалуются – нет денег, не на что жить. Работа есть всегда! Я в детстве вязала носки и сама зарабатывала себе на школьные нужды. По две пары носков в день вязала. Работать пошла с первого курса… Стыдно сидеть у кого-то на шее. Надо работать!
Оказалось, ей еще нет и 30. Столько мягкости и доброты в ее движениях, какой-то человечной решительности, а не наглости. Все ласково и по-деловому.
Говорят, Господь обращает самое плохое в самое доброе.
Не заболей мама так сильно, мы бы никогда не познакомились с человеком, который, рискуя собой, приезжает ставить капельницы. Спасает – реально спасает жизни людей. Беспокоится о пациентах, сидит рядом, пока идет процедура, пишет вечером, контролирует состояние.
– Эльвира Игоревна, спасибо вам!
– Это моя работа. Всего лишь моя работа. Знаете, я одна у мамы, мама у меня одна. Я стараюсь ставить себя на место собеседника или больного, мы же люди. А каково другому человеку? А мне – на месте другого?
* * *
Когда я спросила, могу ли написать о ней, она сказала:
– Да я же обычная, Даш.
Наверное. Обычная.
Но хочется, чтобы о ней знали. Чтобы пример этой обычной жизни – честной, искренней, где действительно есть место подвигу и любви – не забывался, не канул в лету. Чтобы были силы и желание достойно жить и учиться. Не жаловаться. Работать. Любить свою работу – и любить людей. Как Эльвира.
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.