А жизнь семьи шла своим чередом. Веру в Узбекистане одолела малярия, поэтому решено было его покинуть. В этот раз переехали на Урал, к ее брату Алексею, человеку добрейшей души. Он жил в поселке Гора Хрустальная с девятью детьми в одной комнате, к ним присоединилась Вера с мужем и пятью детьми. Уживались они в основном мирно, затем Гавриле Семеновичу выделили собственную комнату.
|
Но вскоре, в 1954 году, Гаврила Семенович трагически погиб. Он и на Урале, как всегда, работал в нескольких местах. Однажды переходил железнодорожную линию, чтобы поспеть на свою электричку, и его сбил поезд, пришедший на пять минут раньше расписания. Гаврила Семенович хромал и не смог быстро, как все пассажиры, перейти через рельсы на свой перрон.
Вера осталась с детьми одна. Любу с Надей предложили определить в интернат в городе Краснотурьинске. Мама всегда тепло вспоминала это время. Жизнь в интернате протекала хорошо и спокойно. Преподаватели там были в основном из ссыльной профессуры Москвы и Ленинграда. Воспитатели работали добрейшие, детей любили и жалели. Кормили замечательно, зимой бывали даже арбузы. Однажды ребят на целое лето отправили отдыхать в Адлер.
А вот Вера, лишившись мужа и девочек, от горя перестала ходить, ноги не держали, и она могла только ползать по земле. А надо было как-то жить, у нее на руках ведь были еще малые дети. Выручали ее жизнелюбие и трудолюбие, она никогда не унывала. Могла, конечно, погоревать, поплакать, но особого времени на это у нее не было.
Бабушка рассказывала внукам, как во время этого жизненного испытания однажды она ползала по полю, собирала картошку и бросала в ведро ходившей за ней старшей дочери Катерине. Надо было кормить еще двоих, самых маленьких. Вдруг мимо проехал начальник, знавший их семью, и спросил: «Вера Васильевна, ты чего здесь ползаешь?» Она ответила, что Гаврила Семенович погиб, а у нее ноги отнялись, некому картошку собрать и рамы зимние в окна вставить. Этот добрый человек прислал рабочих, они собрали картошку и вставили рамы. А бабушка со временем стала приходить в себя и совсем поправилась. При муже она занималась только семьей и хозяйством, а без него всю жизнь трудилась на самых тяжелых работах. Надо было одной поднимать детей, а там всегда хорошо платили.
|
Встав на ноги, Вера перебралась под Краснотурьинск, поближе к интернату, чтобы быть при своих девочках. Однако климат на Урале, особенно же в Краснотурьинске, был ужасно суровый. Веру стали мучить ангины. Девочки уже закончили обучение в интернате, и Вера решила переехать к своим дальним родственникам, опять под Саратов, в поселок Приволжский, в народе называемый «мясокомбинатом», потому что там действительно стоял огромный мясокомбинат. На него-то бабушка и устроилась, в самый трудный цех.
Вера с детьми даже переночевала в приемной директора мясокомбината
Сначала жили по съемным квартирам. Денег совсем не было, и она от отчаяния пришла со всеми детьми в приемную к директору мясокомбината и стала просить жилье. Они все вместе даже переночевали в его приемной. Директор пожалел Веру и выделил помещение в аварийном бараке. Скоро его сломали, и семья получила трехкомнатную квартиру в новом доме.
К этому времени старшие дочери уже выросли. Надя скоро вышла замуж. Катя с Любой, видимо, впитав от родителей дух странствий, еще долго ездили по стране от Киева до Владивостока, пока не вышли замуж. Сын Николай отлично учился, его даже наградили за это поездкой во всероссийский детский лагерь «Орленок» на Черное море. Поступить в летное училище не получилось из-за проблем со здоровьем, и Николай, наверное, тоже из-за кочевого детства, стал машинистом. Когда он женился, Вера оставила ему в подарок общую семейную квартиру, а сама, по сложившимся обстоятельствам, вновь переехала с младшей дочерью Татьяной в барак. Его потом сломали, и они получили новое жилье.
Через эту небольшую квартирку по очереди, по мере взросления, прошли почти все ее одиннадцать внуков. Она собирала их летом к себе, и, наверное, именно в это время дети получили основные понятия о жизни, определившие всю их дальнейшую судьбу. Сами родители обычно много работают и не всегда успевают всерьез заниматься воспитанием детей.
С внуками бабушка Вера смогла заниматься потому, что, как мать-героиня, рано вышла на пенсию, которая у нее из-за тяжелых работ была по тем временам очень приличная – 120 рублей. Но она еще продолжала трудиться, считая, что надо помогать воспитывать внуков. Сначала была дворником, и двор у нее сиял чистотой. Затем стала банщицей. Раньше любили мыться в банях. Люди нарадоваться не могли: баня блестела. Все ее благодарили и ходили туда мыться с удовольствием. Внуки по вечерам тоже иногда отправлялись в баню, помогали ее убирать и купались. Бабушка говорила им: «Работать не стыдно. Вот воровать стыдно, а работать не стыдно – никогда и нигде».
Маша, когда выросла, сама убедилась, как замечательно трудиться хорошо: и совесть спокойна, и все вокруг рады и желают тебе здоровья и долгих лет жизни. Ее бабушка действительно дожила до глубокой старости… Но когда плохо работаешь, да к тому же втихаря воруешь, то все злятся и клянут. А впоследствии, натыкаясь на твою халтуру, всегда вспоминают черным словом.
Внуков летом было всегда много. Спали, кто где умещался: на диване рядком, на полу на ковре, бабуля даже иногда под столом стелила. Но жили дети дружно и весело. Бабушка варила огромную кастрюлю щей и молочной каши. Если затевала блины, то получалось штук пять высоких башенок, а пирожков пекла большой тазик. Любила, чтобы всем досталось помногу, «с горкой».
|
Маша вспоминала, как бабушка учила ее никогда не жаловаться. Говорила: «Вот меня, бывало, спрашивали: "Вера, как живешь?" А я им: "Лучше всех, с покрышкой". Люди удивляются, одна с пятерыми детьми – и лучше всех». К великому сожалению, у Маши так жить не получалось. Ничего не поделаешь: такое поколение нытиков-паралитиков.
Для внуков был взят дачный участок, где выращивались фрукты с овощами. Бабушка Вера, когда весной сеяла семена, приговаривала: «Чтобы всем досталось: и нам, и воробьям, и ворам». Действительно, шесть соток давали такой урожай, что все угощались и до ста банок закручивали. Она их потом детям раздавала, приезжавшим за внуками. Вишня «пятиминутка» была ее фирменной. Зимой Маша открывала банку с живой вишней, которую сама же и чистила от косточек, и по квартире шел ягодный аромат бабулиной дачи.
А летом внуки часто ходили на дачу, и никто никогда не протестовал. Днем они бегали по двору, купались (в том время Волга была полноводной, заливы у поселка еще не заросли камышами), спали. Затем бабушка собирала свой «колхоз». В тележку сажала самых маленьких, чтобы быстрее идти, и они отправлялись объедаться ягодами, ну и, разумеется, собирать их. К вечеру не спеша возвращались. Большие шли с бидончиками, маленькие налегке, держась за тележку, наполненную огурцами, помидорами, пряным укропом, малиной и вишней. Так дети приучались трудиться.
С годами внуки подрастали и когда шли за бабушкой, то занимали пол-улицы. Но к этому времени у многих из них началась своя взрослая жизнь. Реже стали навещать бабушку, которая сразу заскучала. Жить только ради себя Вера совсем не умела. Тогда она стала объезжать своих детей. Гостить. Может, присматривалась, к кому перебраться? Шел ей тогда шестой десяток.
Жить только ради себя Вера совсем не умела
Бабушка Вера, как и вообще люди старшего поколения, по своей святой простоте и некичливости была необыкновенно общительна. Запросто могла заговорить с любым человеком на улице и с готовностью ответить незнакомцу и объяснить все, что он спрашивал. Сейчас так общаться люди уже не умеют.
Маше особенно запомнилось, как бабушка посетила их семью. Тогда они жили в новостроящемся городе, чтобы там получить квартиру и вернуться в Саратов, где было трудно заработать жилье.
И вот, семья как раз получила квартиру. Бабушка телеграмм о своем приезде никогда не присылала. Хотя они часто переписывались, бабушка еще не знала, что у них уже другой адрес. Она пришла на старую квартиру, там соседи сказали ей новую улицу и дом, а номер квартиры они забыли, помнили только этаж. Бабушка отправилась по указанным координатам. День рабочий, соответственно, домочадцы были на производстве или в школе. Бабушка обошла все третьи этажи указанного дома, обзвонила соседей, рассказала, что ищет свою дочь. Лишь в последнем подъезде, услышав собачку, решила, что это та квартира. Но она, увы, была безлюдна. Тогда бабушка отправилась на огромный завод, где работала дочь. Кто ее надоумил пойти в отдел кадров и как она туда попала через проходную без пропуска, история умалчивает. Когда дочь, сидя на своем рабочем месте, взяла трубку внутреннего телефона и вдруг услышала голос матери: «Люба. Это я к вам приехала, а никого дома нет», – у нее пол под ногами закачался от неожиданности и волнения: «Как же ты меня нашла?!»
Когда вечером они с бабушкой шли по двору, с ней уже многие здоровались. Справлялись, нашла ли она своих детей. А бабушка весело отвечала, что они встретились. А ее дети, прожив здесь уже несколько месяцев, никого не знали.
Маша вспомнила тут же, как однажды они с бабулей поехали отдыхать на Черное море. Пока она, как всегда, медленно заходила в воду, бабушка, которой было тогда уже 67 лет, в это время поднималась на волнорез, кричала оттуда: «Давай, чего боисси!» – и ныряла в морскую пучину. Потом она говорила Маше, что в молодости отдыхала в санатории и была лучшей пловчихой. Пляж смотрел на бабушку-спортсменку. И вскоре отдыхающие, улыбаясь, стали с ней здороваться, как с доброй знакомой. Все любят жизнерадостных людей.
Когда Маша переехала в Москву учиться, бабуля ее навещала, опять быстро сойдясь со всеми соседями ее съемной комнаты. Людям всегда нужна какая-то помощь, а бабушка, замечая это, шла им навстречу. Но про Москву сказала, что здесь над городом стоит смог и закрывает солнце: «Темновато тут». С какого моста она это увидела, Маша не знала.
Но в том знаменательном году, о котором идет речь, объехав дочерей, бабушка, посмотрев на их житье-бытье, видимо, решила, что будет семейным отягощением. И сделала такое, чего от нее никто не ожидал. Оставив квартиру дочери Наде, жившей с подселением, она переехала в деревню к одинокому деду Михаилу, которому тогда было уже лет за 70.
|
Близкие сначала этот поступок бабушки не приняли и, видимо, молчаливо осудили, временно прекратив даже письма писать. Бабушка очень переживала. Но со временем они друг по другу так соскучились, что, нарушив молчаливое табу, сообща двинулись к бабе Вере в далекую глухую деревеньку, затерявшуюся на границе с Казахстаном.
Для Маши это было первое посещение настоящей деревни. У старичков к этому времени уже сложилось братское трудовое содружество. Они, помогая друг другу и утешая обоюдную старость, жили спокойно и в согласии. Как люди, уважающие порядок, они расписались в загсе, чтобы все было по закону. Управляла домом баба Вера. Дед Михаил играл на гармошке, чем понравился семье, любившей петь.
|
Поначалу у них было огромное хозяйство: конь, две коровы, куры, утки и огромный огород. По утрам пить парное молоко для городских жителей было огромной радостью, а сорвать на огороде огурец или яблоко и тут же съесть – делом небывалым. Получилось, что бабушка и тут позаботилась не только о себе, но и о своих детях и внуках.
Со временем уже внучки стали выходить замуж, и бабушка справляла им приданое. Все очень удивились, когда она в начале 2000-х годов подарила своим уже престарелым дочерям солидные по тем временам денежные суммы – «для поддержки хорошего настроения». Пенсия у нее была приличная, хозяйство свое.
Бабуля еще в детстве рассказывала внукам народные предания, видимо, оставшиеся от прабабки Евдокии. Одно из них говорило о том, что в Библии написано, как в последние времена по земле будут ползать огромные железные змеи, а в небе – летать железные птицы, потом исчезнет вода, все станет пустыней. Люди начнут везде ходить и искать воду, увидят, как впереди что-то блестит, побегут туда. Но вместо воды они найдут слитки золота и будут рядом с ним умирать от жажды. На всю жизнь Маша получила урок, что во времена всеобщих потрясений никакое золото и деньги не заменят даже глотка обыкновенной воды. Значит, думала она, надо надеяться на нечто высшее. Бабушкиными наставлениями, в их семье никто не стремился к накоплению богатства. Конечно, должен быть дом и все необходимое для простой радостной жизни, а желание большего – это суета сует и томление духа.
Во времена всеобщих потрясений никакое золото и деньги не заменят даже глотка обыкновенной воды
В лихие 90-е годы у Маши временами было совсем плохо с деньгами, и в отпуск она с удовольствием отправлялась к бабушке в деревню. Они поливали огород, пели бабулину любимую песню «На горе колхоз, под горой совхоз…» и были вполне довольны жизнью.
Надо сказать, что все бури, прошумевшие над нашей страной в конце ХХ столетия, бабуля с дедулей пережили спокойно и без больших проблем. Дед Михаил без старческих болезней дожил до 92 лет. Однако под самый конец жизни ослеп, и бабушка Вера за ним ухаживала, иногда не без ропота. Но, когда она опять осталась одна, выяснилось, что Вериным потомкам не передалась ее жертвенная любовь к ближним. Бабушка хотела, чтобы кто-нибудь переехал жить к ней в деревню. Но на этот призыв никто не откликнулся. Правда, старшая дочь Катерина специально приезжала с мужем на машине, чтобы забрать бабушку к себе, но та наотрез отказалась.
После 80 лет бабушка Вера жила в деревне одна и время от времени приезжала с визитами в Саратов. Смотрела на житье детей, и затем к ней обязательно кто-то приезжал в гости. Несколько раз она ходила на исповедь (у них в деревне храма не было), привозила городским батюшкам вкусные деревенские гостинцы. Иногда бабушка ездила к Катерине, живущей в другом городе, и даже, в сопровождении Надежды, посетила свою родину.
Дама, сидящая в железнодорожной кассе, увидев дату рождения Веры Васильевны, возмущенно спросила у Надежды:
– Куда вы тащите старушку?
– Да она сама велела билет купить. Это еще вопрос, кто кого тащит, – отвечала та.
А на 86-м году жизни бабушку резко, в один момент, одолели старческие хвори. Она вдруг ослабела, стала очень плохо слышать и начала с большим затруднением ориентироваться в пространстве.
Когда Любовь и Мария, как волевая группа поддержки, приехали за бабушкой, чтобы везти ее к Наде, та уже не сопротивлялась и сама стала собирать вещи.
Живя у Надежды, бабушка Вера исповедовалась и причащалась у местного батюшки, посещавшего ее дома, ела строго по часам и была вполне довольна жизнью.
|
За праздником Крещения Господня тут же следовал день рождения бабушки Веры. На 90-летие родительницы Люба с Машей на святки приехали из Москвы, чтобы ее поздравить. Но она их не узнала.
Когда бабушка спросила:
– Вы кто и откуда?
Люба ответила, крича ей в самое ухо:
– Мама, это я, Люба, а это – Маша. Мы из Москвы приехали.
Бабушка согласно кивала головой. А через некоторое время вдруг заявила:
– У меня тоже дочка в Москве живет.
Маша горевала, что самый близкий друг, бабуля, ее не понимает, им больше невозможно поговорить по душам. Она, пытаясь восстановиться в бабулином сознании, специально купила недорогой слуховой аппарат. Вставила трубку в бабушкино ухо и умоляюще заговорила:
– Бабушка, это я, твоя первая внучка Маша.
– Кто-то говорит… – удивленно отвечала старушка. Но дальше этого дело не пошло. А потом бабуля, видимо, желавшая естественности в своей жизни, вырвала трубку из уха и махнула на аппарат рукой.
Связь времен прервалась.
|
По ночам в тишине Маша иногда просыпалась от звука ее шагов по деревянному полу – «топ-топ-топ». Бабушка вставала и прохаживалась. А внучка думала: «Чего только не пришлось пережить любимой бабуле, ведь даже ноги у нее отнимались. А сейчас через девятый десяток перевалило, и, Богу нашему слава, она до сих пор ходит самостоятельно».
«Топ-топ-топ» – раздавались тихие, словно детские, шаги в темном коридорчике.
…Под утро, утомившись от воспоминаний и дум, Маша наконец заснула под стук колес с горькой мыслью, что бабушки в этом мире больше нет.
Дверь им открыла Надежда, уже повязавшая на голову черный платок.
– Умерла она так же тихо, как бабушка Евдокия, – рассказывала она. – Несколько раз вздохнула и отошла ко Господу.
Бабушка Вера лежала такая спокойная, словно уснула совсем ненадолго.
Вечером приехала Катерина. Они наконец встретились все вместе. Затем всю ночь читали Псалтирь по новопреставленной Вере. Батюшка отпел ее дома. На похороны собрались знакомые старушки, подъехали, кто смог, внуки.
|
Сороковины новопреставленной Веры пришлись на праздник Преображения Господня. Московский священник служил панихиду, а у Маши на сердце было хорошо. Накануне на всенощном она в стихире неожиданно четко услышала: «Днесь Христос на горе Фаворстей, Адамово пременив очерневшее естество, просветив, богосодела», – и вдруг подумала, что Господь за искреннюю любовь к людям простил все вольные и невольные согрешения Его рабы Веры, и душа ее преобразилась для жизни вечной.
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.