Главная > Журнал > Святые и подвижники благочестия > «Сколько же в нем было смирения!»

«Сколько же в нем было смирения!»

Архимандрит Лука (Головков)

Распечатать

В воскресенье, 23 января, – 40 дней преставления ко Господу заслуженного профессора Московской духовной академии Константина Ефимовича Скурата. Его помнят и любят все, кто учился и преподает в московских духовных школах. Публикуем воспоминания учеников и коллег.

Носитель традиций

Архимандрит Лука (Головков), декан иконописного факультета Московской духовной академии:

– Я познакомился с Константином Ефимовичем, когда поступил в семинарию. Он у нас преподавал катехизис. При том, что он читал еще целый ряд курсов по другим дисциплинам, катехизис им всегда был особо любим, – с него он в свое время начинал, им же и закончил свой длиною практически в 70 лет преподавательский путь. Читал лекции буквально до последних своих дней.

Константин Ефимович из тех, кто учился еще у старой легендарной нашей профессуры, и он так и оставался для всех нас носителем традиций Московской духовной академии, олицетворением их продолжения. Несмотря на то, что он лично, как все отмечают, был скромен, кроток, как преподаватель он был достаточно требователен. Он и сам блестяще знал предмет, и преподавал его отлично, но и спрашивал с нас знания соответственно. Он, конечно, снисходил к немощам, но сказать, чтобы он потакал, – вот этого никогда не было.

Константин Ефимович учился у старой легендарной профессуры и оставался для всех нас носителем традиций Московской духовной академии

Он отличался подлинным благоговением к Церкви, к службе и считал, что неповерхностное, глубокое знание церковных дисциплин тоже является проявлением этого насущного для всех священнослужителей качества. Сам он с большим трепетом заходил в алтарь, стоял в сторонке молился, поминал там своих сродников. Неформально готовился во все те дни, в которые приезжал в Лавру для преподавания, к Исповеди, ко Причастию. Он до самых своих последних дней бывал в Покровском академическом храме, брал себе после службы на предстоящую неделю просфоры.

Часто его можно было встретить в Троицком соборе Лавры. Причем если стояла большая очередь, и у него не было времени ее выстаивать, – хотя его, конечно, пропустили бы и так к мощам, – то он в таких случаях предпочитал просто потихонечку подойти и, помолившись преподобному Сергию, приложиться к колоночке сени раки. Помню, увидев, что он собирается так сделать, я всё-таки подошел и подвел его к мощам. Он к этому спокойно относился, не начинал как-то наигранно отнекиваться. Но у него была настолько глубокая вера и молитвенная связь с преподобным, что и когда непосредственно к мощам приложиться не получалось, он был всё также спокоен. Хотя сам старался никогда ничего не упускать и не перетолковывать из установлений Церкви, просто делал всё от него зависящее, а дальше уже полагался на волю Божию.

В профессуре у нас разные бывали точки зрения по тем или иным вопросам богослужебной практики или церковной жизни, Константин Ефимович всегда отстаивал традиционную церковную позицию и мягко, без какого-либо запала, но твердо и уверенно, с любовью к Церкви, ко всему ее достоянию утверждал и защищал должное. Точно так же, как и на общецерковных мероприятиях или даже при внешних церковных связях, он отстаивал, знаю, чистоту исповедания православия.

Сколько же в нем было смирения! Помню, на память преподобного Сергия, когда в Лавру съезжается много архиереев, он освобождал занимаемый им обычно постоянно во все те дни года, когда у него были лекции и занятия (зачастую по нескольку дней подряд), номер гостиницы. На праздник туда заселялся кто-то из владык. В этом году мы предоставили ему возможность на праздник преподобного переночевать в преподавательской нашего факультета. Он никоим образом не выказывал никакой даже тени недовольства: как это, мол, его, заслуженного профессора, просят освободить номер, причиняют ему, в его-то годы, беспокойства? Ничего этого с его стороны не было. Он не ставил себя так, что ему кто-то что-то должен. Держался предельно просто. Хотя и подобающее внимание принимал с благодарностью. Всё в его поведении было естественно, органично.

Он не ставил себя так, что ему кто-то что-то должен, держался предельно просто

Для меня еще было дорого то, что его супруга и отчасти он сам были хорошо знакомы с матушкой Иулианией (Соколовой). Семья Марии Константиновны была из маросейской общины, поэтому им со временем уже обоим был весьма близок весь круг маросейских прихожан. Когда у нас в Иконописной школе устраивались встречи, посвященные памяти монахини Иулиании, на 100-летие со дня ее рождения или в связи с другими датами, и сам Константин Ефимович, и Мария Константиновна всегда участвовали в них. Вечная память.

«Хотелось бы еще раз перечитать творения всех святых отцов»

Протоиерей Андрей Крашенинников, настоятель Крестовоздвиженского и Спасского храмов Сергиево-Посадского округа:

– Когда я срочником служил в армии, мои родные познакомились с Константином Ефимовичем, – и это, кстати, повлияло на их отношение к моему желанию учиться в семинарии. Они увидели высокообразованного, интеллигентного и в то же время глубоко верующего человека. Для них это было открытием. Так что, когда я демобилизовался, они мне тут же объявили: «Тебе надо обязательно с ним поговорить». Наша беседа тогда с Константином Ефимовичем была достаточно краткой, – мы во всем были согласны, понимали друг друга. Я подал документы в семинарию, поступил.

В первом классе семинарии Константин Ефимович у нас преподавал катехизис. Его уроки были очень живыми, так что достаточно сложный в плане необходимости многое заучивать наизусть катехизис был для нас просто любимым предметом. Цитаты мы заучивали на вечерних занятиях в классе или ходили уже после ужина вокруг лаврской колокольни и так с друзьями заучивали цитаты из Священного Писания. А запомнить их еще и на церковнославянском языке было непросто. Но, в том числе и ради любимого преподавателя, мы старались.

Константин Ефимович нас ободрял, поясняя, что катехизис – это очень важный предмет, основа основ. «Если усвоишь, – говорил, – основы веры, всё остальное у тебя по полочкам разложится просто, всё будет органично и в твоей жизни в соответствии с верой устраиваться. Катехизис – это как позвоночник, он всё держит».

Константин Ефимович нас ободрял, поясняя, что катехизис – это очень важный предмет, основа основ

К сожалению, в Академии я не учился, других лекций Константина Ефимовича я не слышал, но сам его облик, его поведение, благоговение перед святыней, уважение к священному сану наставляли. Он из тех, на кого можно просто смотреть и учиться у него нашей вере. И знать, что всё, перенятое у него, будет достоверно, укоренено в традиции.

Поразительно, но такое возвышенное состояние души, его ум, эрудиция сочетались в нем с простотой, непосредственностью в общении. Для всех он был доступен, всегда дружелюбен, встречал с улыбкой. Часто его можно было видеть в веселом настроении духа. У него был такой изумительный, добрый, мягкий юмор. Так что и пошутит, и не заденет никого, всем смешно и никому не обидно.

Его образ для всех нас – назидание и пример. Потом мы с Константином Ефимовичем время от времени встречались, приветствовали друг друга, увидев где-то по пути, разговаривали о чем-то из текущих обстоятельств. Как-то раз они с сыном Алексеем приезжали на велосипедах ко мне в храм посмотреть, как я там что обустраиваю. Когда в 1999 году наш храм обворовали, он, услышав обо всём этом, очень расстроился, переживал, прислал нам такие большие репродукции икон, чтобы можно было хотя бы временно заменить ими украденные святыни, чтобы храм не был пустым.

Константин Ефимович всегда проявлял участие, заботу, интересовался моими делами: как что идет? Несмотря на нашу разницу в возрасте, сам звонил всегда, поздравлял с днем рождения, с церковными праздниками. Для меня это было удивительно – такое внимание и это со стороны столь занятого и всеми почитаемого профессора, ученого. В последний раз он позвонил мне в октябре, поздравив с днем рождения, пожелал усердного служения на благо Церкви, а еще «жить до 93 лет, а далее – как Бог даст», то есть пожелал того, что имел сам.

Знаю, что у всех о нем теплые остались воспоминания. У нас много общих знакомых. Каждый из тех, кто с ним общался, чему-то научился у него. Причем даже люди довольно далекие от Церкви, глядя на него, многое начинали понимать. Слава Богу, остались его книги. Много книг – десятки томов. Будем теперь читать его книги. Что-то я уже читал, у него у самого очень интересные воспоминания изданы. Он старался уже подвести итог своей жизни, и там потрясающе в предисловии еще и излагаются планы. На первом месте – подготовка к вечности. А на втором – «хотелось бы еще раз перечитать творения всех святых отцов». И этим всё сказано о цельности его натуры, о характере, о сфере интересов.

У меня и ранее еще был такой знакомый – он преподавал русский язык и литературу в военном училище, дожил до 98 лет, – это был тоже очень глубоко верующий человек, он много времени уделял молитве, но в то же время жил и своими профессиональными интересами. Он тоже уже незадолго до смерти возьмет да и скажет: «А вот хотелось бы еще перечитать всю русскую классику». А у Константина Ефимовича было идеальное совпадение его духовных устремлений и профессиональной деятельности.

Царствие Небесное! Он нас всех тут еще, на земле, учил жить по его законам.

Записала Ольга Орлова

Архимандрит Лука (Головков) 22 января 2022

Издательство
Сретенского монастыря