Сретенский монастырь совместно с проектом «Дети под покровом» до конца декабря проводит благотворительную акцию в поддержку детей, находящихся на лечении в московских больницах. Настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы при Российской детской клинической больнице, руководитель проекта священник Иоанн Захаров рассказывает о том, как возрождается больничное служение, почему иногда важнее слов молчание и как каждый из нас может помочь детям и их родителям, переживающим тяжелую болезнь.
– Отец Иоанн, больничное служение достаточно типично для Русской Православной Церкви, как и тюремное. Но прежде чем мы будем говорить о деятельности проекта, поговорим об инициативе его зарождения.
– Не соглашусь с вами, потому что до революции при больницах устраивались храмы, но в 1917 году они первыми и были закрыты. С того момента до 1990-х годов не было ни одного больничного храма. Только благодаря таким священникам, как Александр Мень и Аркадий Шатов (ныне епископ Верейский Пантелеимон), возродилось это служение, причем даже не столько силами духовенства, сколько желанием самой Церкви. Потребность в общении со священниками у людей, лежащих и работающих в больницах, колоссальная.
– Когда Вы только начинали проект, то сталкивались с большими сложностями?
– Непонимание существует всегда, но как только сотрудники больницы понимают, зачем нужен священник, они тут же начинают по-другому относиться. Через какое-то время батюшка становится частью этого отделения, этой больницы, он не воспринимается уже как человек со стороны. Это происходит во всех без исключения больницах, независимо от того, как настроен персонал. Все люди, у всех болеют близкие. Когда руководство учреждения понимает, что мы ничего не продаем, а раздаем, что не сами приходим, а нас зовут люди, и в то время, когда это удобно отделению, тогда никаких проблем не возникает. Если священник ведет себя корректно, не смущает людей, делает все аккуратно и тактично, то даже главные врачи, которые принадлежат другим конфессиям, прекрасно относятся, потому что все понимают, что душевный комфорт ребенка и его родителей очень важен. Приведу пример. Священник заходит в реанимацию, причащая детей по просьбе родителей и с разрешения администрации. И, когда помощница подходит и заговаривает с ребенком, тот перестает плакать. Добавлю, что с некоторыми врачами у нас уже десятилетняя история общения. Они приходили ординаторами, а сейчас заведующие реанимацией, замещают главных врачей. И сейчас священник уже является частью врачебного коллектива.
|
– Я так понимаю, есть родители, которые ждут прихода священника для того, чтобы тот поговорил с ребенком, утешил его. Но это если речь идет о воцерковленных родителях. А если нет: они атеисты, например.
– Это своего рода сфера услуг. Душа у человека живет по тем же законам, что и тело. Душа может засохнуть, погибнуть, и людям, чтобы нормально существовать, если они верующие, нужно общаться с Богом через церковные таинства. Это их потребность, и нахождение священника в больнице – это в первую очередь не миссия, а утоление жажды людей, которые не могут жить без этого. Люди видят, что священник не берет денег, приходит, когда его зовут, сопереживает вместе с людьми, радуется с ними. В такой ситуации страдающий человек не может остаться неутешенным. Людям в принципе не хватает общения. К нам приходят люди разных конфессий, просят помолиться за ребенка.
– Не хватает утешения, сострадания или люди больше просят у вас материальной помощи с лекарствами?
– Один мужчина лежал в больнице после того, как у него на глазах в самолете сгорела жена. У него было процентов 60 ожогов тела, и он говорил, что ожоговая боль – ничто по сравнению с болью душевной. Утолить душевную боль – это первостепенная задача. Просьбы о материальной помощи всегда вторичны, хотя представители Церкви всегда стараются помочь и в этих вопросах. Но наши ресурсы ограничены в плане финансов.
– Отец Иоанн, это служение дает силы или, наоборот, Вас опустошает? Тяжело каждый день сталкиваться с людским горем…
– Дает силы, конечно. Нельзя сравнивать священника с санитаром в морге, через которого проходит то, что осталось от человека. Это живые души и сердца, которые навсегда остаются с нами. Выгорания не наступает, потому что наши священники, сестры душевного попечения и добровольцы друг друга поддерживают.
Нахождение священника в больнице – это в первую очередь не миссия, а утоление жажды людей, которые не могут жить без этого
Мы же Церковь, и сила как раз в том, что мы вместе. Когда один священник ходит по пяти больницам, то его душевных сил на всех не хватает, а сейчас только в Морозовской больнице 9 священников, в РДКБ – 6, в Центре имени Сухаревой – 2, в Бутово и Сколково – по одному. Если посчитать, у нас в неделю больше 20 выходов священников в эти учреждения. Это, конечно, дает возможность людям общаться со священником более спокойно. В чине освящения дома есть слова, что дом освящается входом священнослужителей. Нахождение священника само по себе не может пройти бесследно. Люди вспоминают о Боге, молятся. Священник в больнице постоянно востребован. Если войти в отделение, то выйти очень сложно: ты буквально нарасхват. Даже если опустить глаза в пол, тебя все равно пригласят. А если еще и улыбнуться и поздороваться, то тем более.
– Родители, которые к Вам приходят за помощью, задают самый страшный вопрос: за что ребенку дается такая болезнь и как это пережить?
– Задают, но это не самый страшный вопрос. Самые сложные вопросы задают дети. Они спрашивают, почему Христос умер две тысячи лет назад, а мы говорим, что он умер за нас?
|
– А что Вы отвечаете на этот вопрос?
– Всегда по-разному. Начинаем со знакомства, в каком отделения лежат, какой диагноз. Этот вопрос очень часто люди задают не столько для того, чтобы получить на него ответ, а скорее для того, чтобы начать какой-то диалог. Первый раз, когда я оказался в детской республиканской больнице, женщина с умирающим ребенком на руках вопрошала: «За что?» Я тогда думал, что откажусь от этого служения. Но этот монолог перешел в диалог, и я понял, что человеку нужна поддержка, нужно быть с ней рядом и разделить с ней это горе. А вопрос «за что» – вторичен. Это форма, в которую облекается одиночество, ощущение богооставленности. Ответить на этот вопрос схоластически несложно. Можно сказать, что природа испорченная и мы такие вот кривые и на детях это заметнее. Но люди говорят не об этом, задавая этот вопрос. Они просят помощи в сопереживании. Они хотят быть услышанными, чтобы переживали вместе с ними.
– Им хочется к кому-то прислониться, спрятаться.
– Да. У меня был случай. Я всех причастил, шел по коридору в хорошем настроении, понимал, что послужил людям. И тут меня врач буквально затолкнул в палату, где было три идеально заправленных кровати, стояли два чемодана и рядом мужчина и женщина. И врач сказал мне, что у них ребенок в реанимации две недели, он умирает, и попросил им что-то сказать. Ясно, что я ничего им не говорил. Я с ними просто молчал. Я только спросил, из какого они города и как зовут ребенка. Я понимаю, что нахождение с ними вместе, сопереживание им важно, и мы обнялись, подержались за руки. Для них этот момент является, может быть, максимумом того, что для них могут сделать люди.
До последнего люди надеются, что их больной ребенок выздоровеет. Но то, что произошло с моим участием, – для них это просто дар Божий. Им стало чуть легче, насколько это вообще возможно в такой ситуации. Я при этом ничего не делал, никак себя не проявил.
– Вы просто подставили плечо.
– Да, я был рядом.
– Как Вы понимаете, что сейчас ждут от священника люди? Им нужно общение, им нужно молчание, просто подставленное плечо?
– Самое главное – не остаться безучастным. Нужно пустить человека в свое сердце, насколько это возможно. Люди это очень чувствуют. Причем это может быть даже ответ не по существу, а просто какими-то полутонами. Если это происходит неформально, человек все равно получает от этого утешение и радость.
– Батюшка, если обратиться к тексту Евангелия: «Эта болезнь не к смерти, она для славы Божьей» (Ин. 11: 4), – говорит Иисус. А во Втором послании к Коринфянам апостол Павел замечает, что «Сила моя в немощи совершается». Как это принять сердцем?
– Евангелие – это слово Божие, Богодухновенная книга. Если человек ее открывает, то с ним говорит Сам Господь. Но как воспринимает это человек – это очень индивидуально. Нам нигде не напишут, как человек спасается. У всех это происходит по-разному, у всех разный путь, как снежинки, все люди разные. Ясно, что если человек читает Евангелие, тянется ко Христу, то страдающий и пострадавший, воскресший Христос, конечно, не оставит его без ответа.
|
– Многие священники говорят, что самое страшное – это отпевать малышей, и просят, чтобы этого никогда в жизни не было. Как Вы к этому относитесь?
– Когда у меня умер ребенок, я сказал, что готов служить где угодно, хоть на Северном Полюсе, только не в детской больнице. Но прошло совсем немного времени, и я получил назначение в РДКБ, одну из сложнейших больниц. Она региональная, но находится в Москве, и сюда привозят детей с самыми сложными случаями, которым не помогли в регионах. И я на самом деле счастлив. Отпевание – это, безусловно, тяжело. Я каждый раз вспоминаю свою историю. Но надо понять, что отпевание – это уже конец истории. Это понимают даже нецерковные люди. А вот получение диагноза, перевод из отделения онкологии в паллиативное отделение – это тяжелее.
Нужно пустить человека в свое сердце, насколько это возможно
Всегда надежда окрашивается разными тонами, в зависимости от того, что происходит с ребенком в больнице, что сказал врач, как он при этом улыбался или не улыбался.
– Если читать воспоминания архимандрита Иоанна (Крестьянкина), которого особо почитают в Сретенском монастыре, он говорил, что Бог очень чувствуется в тюрьме. Наверное, это же происходит и больнице. Вы с этим сталкиваетесь?
– Конечно, я батюшку Иоанна очень почитаю и полностью с этим согласен. Больница, как тюрьма, – место, где много скорби, но и много радости.
– Людям легче жить, когда есть надежда, когда выздоравливают, казалось, безнадежные больные. Бывали ли у Вас истории чудесного исцеления?
– Я сознательно умом стараюсь не цепляться за чудеса. Скажешь – человек будет ждать чуда, а если его не будет? И что, человек уйдет из Церкви после этого? Я бы говорил не про чудеса, а про приход человека к Богу. Это все-таки самое большое чудо. А к Богу приходят люди именно в детских больницах, в храмах, потому что их там любят, принимают. Пока ребенок в реанимации, с мамами в храмах беседуют дежурные, пытаются их поддержать и утешить. Священники и сестры не смотрят на часы, когда посещают детей в больницах.
– А были люди, которые, придя в больницу с болезнью ребенка, в итоге приходили к Богу через это горе?
– Мы давно присутствуем в Морозовской больнице, и я помню, когда я стал священником, там был случай. Мальчишки играли во дворе в футбол, и на шестнадцатилетнего парня упали ворота. На самом деле, это нередкая история. Мальчик получил очень серьезные травмы позвоночника. В итоге оба родителя пришли к Богу и стали совсем другими. Они стали тихими, спокойными. Страдание их преобразило.
– А часто крестятся в больнице?
– Да, крещений у нас очень много.
– Да, Господь приводит нас к себе разными путями. Как жаль, что мы часто приходим через скорби. Мне кажется, что это беда современного человека. Крещеных у нас процентов 90, а верующих совсем мало. Давайте поговорим про совместную акцию, которую проводит наша обитель и проект «Дети под Покровом». В чем ее главная цель? И самое главное, чем каждый из нас может помочь?
– Идея была не наша. С нашей стороны была жажда того, чтобы найти церковных людей, которые могли бы вместе с нами разделить это служение. Ясно, что мы не можем вешать объявление, потому что это, скажем так, корпоративная внутрицерковная история.
Я бы говорил не про чудеса, а про приход человека к Богу
А средства нам нужны для того, чтобы проект существовал. Нужно организовывать дежурство священников, сестер душевного попечения, сотрудников храма. Мы принципиально не берем деньги у людей, находящихся в больницах. Как только человек расстался со своей купюрой, он воспринимает это не как служение ему, а как куплю-продажу. Хочет он того или не хочет, как только возникают деньги, тогда вся духовность испаряется. Это уже некая данность.
Когда люди лежат в больнице, мы не берем с них денег ни за крещение, ни за отпевание. Но не очень понятно, как тогда строить финансирование проекта? Мы задумались об этом года три назад. Тогда у нас кроме храма в РДКБ оказалось еще несколько храмов в детских больницах. Стало ясно, что одного священника не хватает. Название «Дети под покровом» возникло намного раньше. Это служба добровольцев в больнице. В какой-то момент волонтерская активность в больницах спала, и нам пришлось выделить это отдельным направлением в службе добровольцев милосердия. Они очень востребованы в детских больницах. И тогда мы создали этот проект, причем он был больше не церковный, а общественный, волонтерский. Он был достаточно успешным.
Со временем больничное служение в службе «Милосердие» ожило и проект «Дети под покровом» как волонтерский проект потерял свою актуальность. Сейчас мы решили сделать проект церковным. Мы пытались получать гранты, называя священников психологами, но все это не работало. Надо говорить, что людям в больницу нужны священники, и мы занялись поиском неравнодушных людей. Начали устраивать акции, печатать календари. Но понимания того, как, к кому или где нужно обращаться, у нас не было.
Но в один момент стало ясно, как все правильно организовать. Где, как ни в крупнейшем магазине православной литературы «Сретение», – там лично или через интернет побывал, наверное, каждый. Там можно рассказать церковным людям о служении священников в детских больницах, рассказать о самом проекте, попросить помощи.
|
– Батюшка, мне кажется, что проект хорош еще тем, что он может быть сначала Рождественским, потом Пасхальным, потом Успенским, потому что всегда требуется помощь. Тем более, что вы раздаете и книги, и приспособления для хобби. Они всегда нужны, и для людей, которые хотят делать добро, это прекрасная точка для приложения своих сил, и желание сделать добро можно реализовать там.
– Надо понимать еще, что практически с каждым ребенком в больнице лежит взрослый. Нужна не только детская литература. Нужны книги для взрослых. И та же книга «Несвятые святые», уверен, в любом количестве разойдется. И есть еще книги, которых сколько бы нам не пожертвовали, разойдутся достаточно быстро.
Дорогие друзья! Вы можете купить книги, товары для детского творчества или предметы для совершения церковных таинств (крестильные наборы, крестики, ладан, лампадное масло, свечи) в книжном магазине «Сретение». Все собранные подарки будут переданы детям в Морозовскую и Российскую детскую клиническую больницы, а также центр им. Сухаревой. Здесь они очень востребованы!
Книжный магазин «Сретение»
|
Приобрести подарки можно в онлайн-магазине или с 9:00 до 20:00 по адресу: ул. Большая Лубянка, д. 17 стр. 1. Подробнее о том, как принять участие.
Акция продлится до 27 декабря! Поддержим детей в больницах! Вы также можете лично вручить подарки и поздравить детей с Рождеством, став добровольцем службы помощи «Милосердие».
Беседовала Наталья Шатова
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.