8 июля в светском календаре – День семьи, любви и верности. В церковном – молитвенно поминаются благоверный князь Петр и княгиня Феврония, Муромские чудотворцы, которым молятся о создании и сохранении семьи, о приумножении любви. В современном мире, когда на каждые десять свадеб приходится семь-восемь разводов, эти святые помогают исполнять заповеди Христовы о жизни в мире, смирении и согласии. О том, что такое крепкий брак и как его сохранить, в рамках проекта «Говорим» Духовно-просветительского центра Сретенского монастыря рассказывает мама троих детей, телеведущая Тутта Ларсен.
|
– Если бы кто-то 20 лет назад сказал, что Вы будете находиться в стенах монастыря и проповедовать, как бы Вы отреагировали?
– Я бы, наверное, пропустила это мимо ушей, потому что это бы прозвучало максимально нерелевантно, может, посмеялась бы. На самом деле, 20 лет назад я тоже проповедовала. Мне казалось, что то, что я делаю, очень важно, об этом нужно говорить, и это тоже воспринималось как некая миссия.
– Если говорить о монастырях, когда Вы впервые стали приходить туда помолиться? В прессе пишут, что обретение веры случилось с Вами в начале 2000-х. Могли бы поделиться, как это произошло?
– В существовании Бога я не сомневалась никогда. Я с детства знала, что есть Кто-то всемогущий, очень большой, кто за меня в ответе и обо мне заботится. Ощущение присутствия живой любящей и важной силы было у меня с детских лет. Но я выросла в абсолютно атеистической семье. У меня не было бабушек, которые бы молились в деревне или тайком бы водили меня в храм. Вся моя семья – это городская интеллигенция или рабочие. В доме никогда не говорили о Боге. Никогда никаких духовных вопросов не обсуждалось, а запрос у меня был. Уже сейчас я понимаю, что с этими вопросами я была предоставлена самой себе. Я помню детское чувство, когда ты смотришь в зеркало и думаешь: почему я – это я? Почему я в этом теле? Почему я в этой семье? В тот момент, когда ты смотришь на себя со стороны, как на какое-то создание, ты понимаешь, что для чего-то создан.
В 9 лет меня крестили, но совершенно не потому, что в моей семье проснулись какие-то религиозные чувства. Можно сказать, что меня крестили случайно. Это было очень странным событием в моей жизни. Меня крестили благодаря бабке-знахарке. Кстати, меня иногда заносит в какую-то эзотерику, в чем меня упрекают мудрые духовники. Почти все в семье были партийными людьми, мама была членом профкома, бабушка – советским педагогом по обществоведению. Внезапно моя мама серьезно заболела, врачи ничего не могли поделать и помочь. Мой дедушка тогда работал на заводе имени Кирова в Макеевке Донецкой области. И его коллега посоветовала ему поехать к одной целительнице, которая точно поможет. Мой дедушка был неверующим человеком, но был готов ухватиться за любую соломинку в этом случае. Эта целительница сказала, что поможет нам, если крестят дочку и обеих внучек.
Потом я спрашивала у мамы, что она с ней делала. Она помнит, что что-то говорила, ходила вокруг нее со свечкой, дала попить какой-то воды, и все прошло. Возможно, она лечила маму молитвой. Получилось, что благодаря этой целительнице меня крестили. Никто не проводил со мной никаких огласительных бесед. Это даже был не совсем храм, а просто дом, который переоборудовали под храм. Ни в Донецке, где я родилась, ни в Макеевке, где я росла, храмов не было. Эти города были построены после революции, при советской власти. Нас привел в этот домик батюшка, исповедовал меня. Это было очень странно для меня. Он спрашивал, согрешила ли я, а я не понимала, что он имел в виду. Я помню, что сказала, что не всегда слушаюсь родителей, украла вязальный крючок и загубила попугайчика, потому что вовремя его не покормила. На этом моя религиозная жизнь тогда закончилась, потому что мне не объяснили, что это было. Меня не причастили, а просто произвели некое действие надо мной.
Я смотрела на лики и не понимала, что мне нужно делать. Мне просто было хорошо
Мои родители очень часто отправляли меня в какие-то поездки. И с тех пор, когда я оказывалась в старинном городе, где есть храм, будь то Одесса, Киев, Владимир, меня тянуло в храм. Я искала крест с маковкой и просила отвести меня туда, потому что мне это было нужно. Мне очень нравилась атмосфера, нравился запах, хотелось там стоять. Я смотрела на лики и совершенно не понимала, что мне нужно делать. Мне просто там было хорошо. Потом я приехала в Москву поступать, и мы с мамой, как настоящие «язычницы», ходили в храм и ставили свечки, чтобы я поступила. Мы не участвовали в таинствах, не молились. Я в итоге поступила и очень надолго перестала думать о Боге, о храме. Начался период рок-н-ролла.
В период работы на музыкально-развлекательном телеканале
|
В 1991 году я приехала, поступила на журфак МГУ. Факультет журналистики на Моховой тогда был центром всей молодежной жизни столицы, которая начала буйно расцветать на обломках СССР. На факультете тусовались люди, которые вообще не имели никакого отношения к журналистике: байкеры, фарцовщики, панки, художники, американские религиозные проповедники. Это был такой «плавильный котел», и я все это жадно и со страстью впитывала. Мне было это очень интересно, очень хотелось стать частью этого «движа». В следующий раз в храм, как многие люди моего поколения, я практически приползла со скорбями. Я очень серьезно заболела, и так получилось, что меня, как и когда-то мою маму, никто не мог вылечить. К нам пришла знакомая нашей семьи и привела с собой врача, который практиковал не совсем официальную медицину. Не знаю, было ли это лечение или психологическое воздействие на меня, но это был первый человек, который дал мне в руки молитвослов. Это была воцерковленная христианка, но она лечила методами не совсем традиционной медицины. С тех пор я начала читать этот молитвослов.
– И как первые впечатления?
– Это было очень утешительно. Сил у меня хватало на две-три небольшие молитвы. Потом я два месяца лежала в больнице, за мной ухаживала мама. И в ее жизни возникла женщина, которая была послушницей в монастыре, она приходила и читала в моей палате три канона. Не знаю, почему она выбрала себе такое послушание. И я всегда засыпала с первых слов ее молитвы и просыпалась на слове «аминь». Я выздоровела, продолжала молиться, но не воцерковилась, не причащалась, не участвовала ни в таинствах, ни в богослужениях. Получается, что я крестилась в 9 лет, а пришла в храм только в 30 лет. Меня постоянно водило кругами. После того как я выздоровела, у меня появился замечательный бойфренд, и меня как будто вернуло обратно в 18 лет. У меня была работа, у него была своя квартира, мы путешествовали, классно жили в свое удовольствие. Однажды мы оказались на дне рождения одного нашего приятеля, у которого папа оказался протоиереем. Я очень хорошо помню, как мы поздоровались с ним, как он сидел и наблюдал за происходящим. Я присела рядом с ним поговорить о его сыне. Он начал расспрашивать меня о моем молодом человеке. А через полгода я пришла к нему на первую исповедь. Тогда потихоньку началось мое воцерковление.
Я крестилась в 9 лет, а пришла в храм только в 30
Я каждую неделю причащалась, очень часто исповедовалась. Я чувствовала себя в безопасности, только когда была в храме. И, когда родился сын, мы стали жить с ним не совсем в ритме богослужебного круга, но все же признали, что мы православные христиане и идем по пути воцерковления.
– Круг Ваших интересов сегодня касается вопросов материнства, воспитания детей, психологии отношений. Вы запустили канал «Тутта.TV», потом появился проект «Еда на ура!»…
– Телеканал «Карусель» пригласил нас с моей дочкой Марфой попробовать вместе вести детскую передачу. Оказалось, что у Марфы талант. Ей было 6 лет, и перед камерой она оказалась как рыба в воде, все пошло как по маслу. Потом мы подтянули всю семью. Сначала ко мне приходили взрослые дяденьки и говорили, что выросли на моих передачах, а сейчас мимо меня пробегают дети и говорят: «Это же мама Марфы!» Я этим очень горжусь, потому что дети – это самые строгие и взыскательные зрители, удовлетворить их потребности очень сложно. Я могу хорошо, искренне и интересно исследовать в своем журналистском творчестве и рассказать зрителю то, за что переживаю сама.
С дочерью Марфой
|
Как протоиерей Максим Козлов в интервью на радио «Вера» сказал, зажечь можно только то, что горит. Раньше у меня это была музыка и молодежная субкультура. Когда у меня появились дети, муж и вера, меня стали интересовать другие вопросы. И самое классное, что мой зритель, с которым мы балдели от рок-н-ролла, тоже теперь задает эти вопросы, тоже меняется, рожает детей и думает, что нужно от этой жизни. Классно, что мы вместе продолжаем расти и развиваться и эти темы становятся важными для моего зрителя. Сейчас такое интересное время, когда можно реализовывать свои проекты в том числе и благодаря помощи государства. Так мы получили три гранта от Президентского фонда культурных инициатив.
– Расскажите об этом подробнее.
– Мы сами не ожидали, потому что темы, которые меня волнуют, были не очень интересны большому телевидению в широком медийном пространстве, почему я и ушла в интернет. Мне хотелось говорить о семье, об отношениях, о Боге, человеке, любви.
– А какие темы востребованы обычно?
– Сейчас все говорят о политике. Разговор о семье интересен только в случае какого-то скандала. А я хотела сделать проект о счастливой семье. Мы сейчас выиграли три гранта в Фонде культурных инициатив и уже снимаем два проекта. Проект «Путеродитель» – о путешествиях с детьми. Мы специально выбираем маленькие города в России для путешествий, пока далеко от Москвы не уезжаем. До самого далекого города мы поедем на поезде, а так – это максимум три часа на автомобиле: Зарайск, Рязань и в основном города близлежащих областей: либо Владимирской, либо Тверской, либо Подмосковья.
– Это детский формат передачи?
– Это больше семейный формат. Мы едем на машине с детьми, приезжаем в город. Обязательно посещаем местный музей, ходим в храм, находим какой-то интересный мастер-класс, и, как правило, в каждом городке есть какой-то специалитет для детей. Например, если это Зарайск, недалеко от города есть потрясающая эко-ферма. Там так любят животных, что они к человеку тоже относятся с любовью. В Рязани мы ездили на оленью ферму, где они едят у людей с рук, хотя обычно они довольно пугливы. Там же мы были в музее леденца на мастер-классе. Суть в том, что даже в небольших городах есть очень много интересных мест, которые можно посетить вместе с детьми. Плюс там есть святыни, исторические места.
– Получается, что проект и по воцерковлению детей тоже.
– Да, конечно. У нас еще и гастрономический проект. В Зарайске мы были в коврижечной, где делают этот уникальный русский десерт. В Рязани фантастические рестораны с блюдами местной кухни, которые они обыгрывают с точки зрения современного искусства кулинарии. Там обычно едят перепелок, запекают их в капустном листе. Я придумала проект, в котором мы работаем, но в то же время с детьми классно проводим время. Для меня работа – это всегда то, что приносит удовольствие и дает развитие.
В телепроекте «Семья на ура!»
|
Второй проект, на который мы получили грант, называется «Счастливы по-разному». Это истории счастливых семей, у которых могут быть разные сложности в жизни. Это может быть семья подводника или космонавта, где папа практически всегда отсутствует, а мама воспитывает детей. Или это может быть семья с особыми детьми или семья, где между супругами очень большая разница в возрасте, или есть приемные дети, или другие сложности, которые кому-то могут показаться непреодолимыми. Мы хотим рассказать о том, как эти вещи, наоборот, объединяют людей и что именно благодаря этим сложностям люди вместе, любят друга друга и являют собой счастливую семью.
– Есть еще проекты?
– Третий проект, который мы делаем благодаря гранту, называется «Православный щит Донбасса». Это проект про христианство на Донбассе. На него меня вдохновила моя мама, которая с 2014 года занимается гуманитарной помощью Донбассу. Она создала волонтерскую группу «Москва-Донбасс». Все началось с адресных посылок, потому что мы сами оттуда родом. Мой папа живет в Донецке, мой сводный брат живет в Макеевке. Я сама родилась в Донецке и выросла в Макеевке. Сначала родственники, соседи, одноклассники, которые остались там, начали просить о помощи. В 2014 году, когда все только началось, ситуация там была критическая. Не было элементарных средств гигиены, лекарств. Мы начали собирать адресные посылки знакомым, родным и близким. Потом стали поступать первые раненые бойцы-ополченцы, которым тоже нужна была помощь. В итоге мама втянулась, обросла большим количеством единомышленников, и они стали отправлять большие, серьезные гуманитарные грузы. Одним из ее проектов в рамках этой волонтерской группы стал проект духовной помощи Донбассу, когда многие храмы пострадали от обстрелов, сгорели, а в местах, где строились новые храмы, не было денег ни на какое убранство. И тогда мама нашла во Мстере, в городе, который исторически славится своей иконописной школой, где живут иконописцы с XVII века, людей, которые поддержали ее идею.
Волонтерская группа «Москва-Донбасс», возглавляемая Еленой Романенко
|
Они стали писать иконы и отправлять их в разные храмы Донбасса. Но, поскольку это серьезные иконописцы, этих икон были десятки, то когда их привезли в Донецк, то сделали там выставку «Молитвенный щит Донбасса». Потом они разъехались по городам ДНР и ЛНР. Это очень красивая история, и она очень меня вдохновила на то, чтобы сделать свой проект о христианстве на Донбассе. Очень удивительные и промыслительные вещи происходят между Новой Россией и Большой Россией. Как помогают Церкви там, как Церковь там поддерживает и окормляет людей. Это проект про любовь и милосердие. Надеюсь, что с Божией помощью мы сможем поработать там.
– В Священном Писании мужчина всегда поднимается к Богу, он в поиске общения с Богом. Но при этом нет ни одного описания, чтобы это делала женщина. Говорят, что это связано с тем, что у женщины другое предназначение – быт, рождение детей. Когда в своей жизни Вы ощущали присутствие Божие?
– Если говорить о Писании, то воскресшего Христа первыми увидели женщины. Они просто пришли выполнять свое дело и стали первыми проповедниками воскресшего Христа. Как мне сказала одна мудрая женщина, главное послушание – это наши дети. Но я не та женщина, которая живет только детьми и бытом. К сожалению или к счастью, так сложилась моя жизнь. У нас довольно сложные обстоятельства в семье. Нам было непросто подогнать наши обстоятельства под стандарт христианской семьи, которому мы хотели соответствовать.
Мы с моим супругом познакомились на работе. Ему было 23 года, мне 33. Он выпускник Саратовского государственного университета. У меня на тот момент был ребенок, машина, квартира, карьера. У него была пара джинсов и кнопочный телефон. Когда мы начали жить вместе, каждый день был вызовом. Все мое окружение, моя мама, няня не воспринимали его всерьез. Мой муж 11 лет сидел с детьми, а я работала. Он принес в жертву свою реализацию, мужскую гордость, свое эго. Но было проще, чтобы работала я, и было ясно, что моя работа принесет семье больше дохода и помощи. Нам было очень сложно в этом всем выстроить иерархию: муж, семья, Церковь.
Но мой супруг оказался человеком с чувством собственного достоинства, порядочностью, чистотой, он нашел в себе силы не возненавидеть меня, не почувствовать себя подкаблучником. Он нашел себя, ушел в спорт, стал детским тренером по карате, дети его обожают. Христианская семья может быть разной. Это был долгий путь для нас, и иногда мы с него сбиваемся. Отвечая на Ваш вопрос, скажу, что чувствую присутствие Божие каждый день. Я чувствую Его присутствие, когда вижу своих детей, когда мне звонит папа из Донецка и говорит, что у них был прилет, но с ними все в порядке.
Христианская семья может быть разной
Когда у меня родился Лука, дерзну сказать, что отчасти поняла, каково это – быть Богородицей. Меня посетило святое чувство материнства. В какой-то миг я почувствовала, что соединилась со всеми женщинами-матерями в истории человечества. Это невероятное счастье, чудо и соработничество. Однажды я летела на самолете, и мне стало очень страшно, хотя я не боюсь летать. Я испугалась, что больше могу не увидеть своих близких, и я начала молиться своими словами и разговаривать с Богом, как с папой. Я начала реветь в самолете и в какой-то момент испытала утешение от Господа, как мне показалось. Буквально на долю секунды я поняла, почему святые уходили в пещеры, не пили, не ели, ни с кем не хотели общаться и хотели только общения с Господом. Это был очень короткий миг, и я могу вспомнить только его эхо.
– По прошествии времени, оглядываясь назад, мы можем оценить, для чего нам были даны те или иные испытания. Примером тому очень многие известные люди, в том числе и Вы.
– Я думаю, что Божий Промысл о каждом человеке настолько потрясающий, что здесь есть место любому чуду. Пока человек жив, поправимо все. Не стоит недооценивать силу Божией любви и Божиего Промысла о каждом из нас. Мой старший сын сейчас атеист, не верит в Бога. При этом он говорит, что ему нравятся христианские ценности и он будет воспитывать детей в христианской парадигме. У нас с ним происходят очень интересные дискуссии. Он говорит, что не верит в Евангелие, а верит в учебники химии и физики. С одной стороны, я бы очень хотела, чтобы он ходил с нами в храм и молился. Но, с другой стороны, очень интересно наблюдать, как он придет к Богу. У меня нет сомнения, что он придет. Но невозможно человеку, у которого не было личной встречи, рассказать о том, что такое Бог.
Со старшим сыном Лукой
|
– «Вы есть соль земли» (Мф. 5: 13). Что значит для Вас эта фраза из Евангелия? Как Вы думаете, как нам не потерять соленость в этом пластмассовом мире, где тяжело сохранить даже духовное спокойствие, не говоря уже о том, чтобы зажигать кого-то вокруг себя?
– Это очень большая ответственность – быть солью мира. На радио «Вера» я имела счастье длительное время делать совместную программу с протоиереем Артемием Владимировым. Он говорил, что православный христианин должен быть солнышком, таким солнечным зайчиком. Это же тоже про соль мира. Думаю, что только с Божией помощью возможно не потерять эту соленость. Ты должен изо всех сил хотеть этого и стремиться к этому, но мир подкидывает столько хитрых вызовов и лукавых ловушек, что остается только молиться и каждый день просить помощи, чтобы не оступиться. Из своего опыта христианской жизни я поняла, что ты можешь упасть сотни раз, но, сколько бы раз ты ни падал, ты все равно понимаешь, что у тебя есть к Кому вернуться. Сколько бы ты ни причащался, как бы ты ни молился, ни постился, сколько бы добрых дел ты ни сделал, нет иерархии, где ты можешь дойти до какого-то «чина» просветленности и там и остаться. У тебя всегда есть вероятность, что ты опять окажешься у подножия этой лестницы. Но, как бы ты ни падал, тебя все равно любят, ждут обратно и готовы протянуть тебе руку помощи.
Беседовал Сергей Комаров
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.