Составитель этой книги – выдающийся иерарх Русской Православной Церкви, архиепископ Никон (Рождественский; 1851–1919). Долгие годы, будучи насельником Троице-Сергиевой лавры, он трудился на ниве книжного просвещения, и в 1885 году, еще в сане иеромонаха, опубликовал эту книгу, которую издательство Сретенского монастыря издает уже в пятый раз.
«Небесный Ангел Алексий»
Несколько слов о романе Ирины Ордынской «Наследник»
Закончив читать исторический роман Ирины Ордынской «Наследник», повествующий о цесаревиче Алексее Романове и последнем годе жизни святой Царской семьи, конечно же, свое отплакала. Но это был катарсис – очистительные слезы.
|
Ирина Николаевна написала о венценосных страстотерпцах со столь великой и искренней любовью, что она невольно передалась и читателю. Последние главы, рассказывающие об их мучительной смерти от извергов, не пощадивших и детей, отозвались в сердце как одна из самых больших трагедий, произошедших в русской истории.
Предполагаю, что даже человек, мало знающий о жизни и подвиге императора Николая Александровича и его семьи и никогда не почитавший Царственных мучеников, углубляясь в волнующее душу чтение, не сможет не поддаться обаянию доброты и благородства святых героев этого романа, не восхититься их сердечной и жертвенной любовью к матушке России и ее народу, изображенным в книге предельно убедительно.
В данном случае художественное произведение оказалось весомее исторических документов, свидетельств и даже мемуаров. Ведь последние лишь фрагментарно описывают изучаемый предмет, а здесь перед нами предстает огромная многомерная картина, нарисованная яркими красками и дающая четкое представление обо всем, что происходило сто лет назад в самый драматичный момент в жизни последнего российского императора. Об этом написано множество документальных, биографических книг и свидетельств современников. Однако талантливых художественных произведений в отечественной словесности, можно сказать, и нет. Роман «Наследник» Ирины Николаевны Ордынской восполняет собой это несправедливое упущение.
С первых строк повествования мы входим в жизнь святой Царской семьи. Говорю «входим», потому что описание последнего года их земного бытия столь глубоко погружено в историческую реальность, начиная от ярких художественных деталей до самых незначительных подробностей и заканчивая даже бытовыми штрихами, что у читателя возникает ощущение присутствия в разворачивающихся перед его глазами событиях. Словно он сам – один из персонажей романа.
Ирина Николаевна около двадцати лет занималась этой темой: она рассказывала, что прочла решительно все, издававшееся о Царской семье у нас и за рубежом. Во время работы над романом ей приходилось сопоставлять исторические документы и живые свидетельства, чтобы дойти до исторической правды.
|
В романе автору удалось весьма обстоятельно изобразить всех персонажей вплоть до второстепенных и самых малозаметных: ярко описать их внешность, индивидуальные свойства каждой отдельной личности, особенности характеров и поведения. Мы видим всех как живых и проникаемся добрым чувством к людям, сохранившим верность Царской семье. Это и забавный в своей педантичности и невозмутимости в любых ситуациях воспитатель и учитель англичанин Сидней Иванович, и никогда не терявший жизнелюбия и оптимизма воспитатель-швейцарец Петр Васильевич Жильяр. Они были теми немногими приближенными, что остались в живых и до конца жизни сохранили о своих царственных покровителях светлую благодарную память, рассказав всему миру правду о екатеринбургском злодеянии. Познакомившись поближе, уже невозможно будет не полюбить и дядьку наследника, матроса Климентия Нагорного, человека доброго, мудрого и до самой смерти верного своему будущему императору; и великодушного, самоотверженного доктора Евгения Боткина, который, даже будучи предупрежденным о скорой казни царственных мучеников, не покинул их, до конца исполнив свой врачебный долг; и рыцарски преданного, до последнего вздоха не изменившего присяге своему государю князя Василия Долгорукова; и простую добрую горничную Анну Демидову; и всех верноподданных, последовавших вслед за святыми правителями на русскую Голгофу.
Необыкновенно тонко и лирично автор рассказывает об отношениях между царскими детьми. Надо сказать, что великие княжны между собой весьма разнились темпераментом и увлечениями. Ольга отличалась мечтательностью, любила уединение, могла целый день просидеть за чтением книги, а сестра Татьяна, наоборот, обожала движение и обладала даром организатора, который она проявляла сначала в общих играх, а повзрослев, в помощи матери в обустройстве благотворительных мероприятий. Мария была простой в общении, веселой и подвижной, ей нравилось вести задушевные разговоры с прислугой, солдатами караула, она отличалась большой физической силой и особенно любила носить на руках своего брата-царевича. Младшая дочь Анастасия, прозванная в семье за непоседливость Швибздиком, выделялась живым, даже шаловливым нравом, являлась заводилой всех детских проказ, причем старшая сестра Мария находилась у нее в «послушании». Как ни парадоксально, но вопреки такой несхожести характеров сестры все свое время проводили вместе и до того были дружны, что воспринимали себя одним целым. Иногда девушки подписывали свои письма псевдонимом ОТМА, составленным из первых букв их имен.
Однако центром внимания и любви всей семьи являлся цесаревич Алексей Николаевич. Его хворости повергали домочадцев в уныние, а улыбки наполняли радостью сердца. Когда мальчику было хорошо, Александровский дворец преображался.
Наследник. Цесаревич Алексей Николаевич
|
В начале романа мы встречаемся с царственными страстотерпцами в самый напряженный момент их жизни – во время отречения императора от верховной власти. Государь Николай Александрович сделал это во имя любви к своему народу, искренне полагая, что спасает его от гражданской войны. Петр Жильяр свидетельствовал, что государь говорил: «Я принял это решение в надежде, что те, кто добивались моего удаления, окажутся способными довести войну до победы и спасти Россию. Я опасался, чтобы мой отказ не подал бы повода к гражданской войне в присутствии неприятеля, и я не хотел, чтобы кровь хотя бы одного русского была пролита из-за меня». Личные интересы всегда стояли для царя на втором плане. Именно во время посещения Господня в человеке проступает сокровенная его сущность. В самодержце российском она оказалась прекрасна: Николай II до конца был жертвенен в помыслах, в своих стремлениях человечен, исполнен мужественности и настоящего русского величия духа. Наверное, многие помнят и о его невероятном самообладании. Когда император навсегда прощался с чинами штаба, «всем было невообразимо тяжело: двое или трое упали в обморок, многие плакали». Один Николай Александрович говорил с генералами с глубоким сердечным волнением, но сохранял внешнее спокойствие. Несмотря на выпавшие на его долю невыносимо тяжелые дни, он никогда не терял выдержки, всегда оставался ровным и приветливым.
«Я не хотел, чтобы кровь хотя бы одного русского была пролита из-за меня»
В первых главах книги мы еще не видим государя, но уже знакомимся с порядком, миром и любовью, царящими в его доме. За стенами Александровского дворца уже бушуют безудержные страсти русской истории, которую вновь вздернули на дыбы. А в царском доме лазарет: кроме Марии, все великие княжны и наследник болеют корью. Государыня Александра Федоровна сама за ними ухаживает, бесстрашно ведет переговоры с солдатами охраны, когда разъяренная пропагандой, бушующая толпа пытается захватить детей. После возвращения царя-отца домой домочадцы узнают об отречении, видят предательство многих близких людей. Как грязная волна, клевета накрывает их с головы до ног, однако, следуя за повествованием, читатели убеждаются, что взгляды государя и его семьи на человеческую немощь остаются благородными, чистыми и проникнутыми доброжелательством. Все болезненные проявления народного бунтарства они прощают и покрывают непостижимой человеческому уму святой христианской любовью и остаются людьми, преданными своей Отчизне. «Никогда не сомневайтесь, – говорит государыня детям, – я из России по доброй воле никуда не уеду. Она – единственный мой дом».
«Я из России по доброй воле никуда не уеду. Она – единственный мой дом»
Одна из главных особенностей романа состоит в том, что все страсти и перипетии истории словно остаются за пределами детского мира главного героя – отрока цесаревича Алексея Николаевича. Родители оберегают сына от тяжести постигших их несчастий, но впечатлительный мальчик все чувствует и понимает своим добрым сердцем.
Цесаревич Алексей Николаевич
|
Ирина Николаевна, как предполагаю, поставила своей задачей рассказать нам о замечательном несбывшемся, дабы мы задумались о том, какой прекрасный, великодушный, сострадательный и заботливый государь не встал во главе России. О том, кого наш народ лишился, поверив сплетням и грязной клевете, из-за чего в конце концов вверг страну в бездну гражданской войны и развала.
Сначала мы видим, с каким царственным достоинством и смирением, но в то же время трагическим недоумением Алексей Николаевич принимает известие об отречении государя. Переживая не за себя, лишенного будущей императорской власти, а за отца: «Ну ладно он, Алексей, всего лишь наследник, ничего еще не успевший сделать для своей страны, пусть он этим людям не нужен. Но отец, который на его глазах, сколько цесаревич себя помнил, заботился только о благе своей страны и своего народа и так учил поступать его, сына, теперь вынужден отказаться от короны, и никто не остановил его, не стал умолять не делать этого! Все эти обожающие императора люди, пышные парады, празднества, ему посвященные, толпы, падающие с радостью на колени перед царем, неужели это был сплошной обман?»
На протяжении всего романа мы напряженно следим за отношениями наследника престола и русских людей. Когда российская имперская история, казалось бы, уже безвозвратно ушла в небытие, верноподданный народ все еще, пусть неосознанно, – в лице приближенных царской семьи, командиров и солдат, их охранявших, и даже Керенского, пристально рассматривающего цесаревича, тобольцев, увидевших Алексея Николаевича на улице и кричащих: «Наследник! Смотрите! Сам наследник!» – чувствует себя лишенным будущего и самой лучшей, своей кровной, исконной государственности.
Мы не знаем отношения к этим народным переживаниям и порывам самого царевича. Лишь однажды в тяжелом разговоре с Сиднеем Ивановичем, когда тот признал, что поступок его соотечественников англичан, не принявших царскую семью, бесчестен, вдруг слышим сокровенные мысли Алексея Николаевича: «Если бы я стал царем, то сделал бы все, чтобы Россия была счастливой страной! Мой отец – император! И этого никому не изменить! Он венчался на царство, и права мама, только Бог может его осудить. Если бы что-то изменилось, время вернулось назад, я смог бы… и хотел бы стать царем. Все бы в России изменил, никому бы не позволил себя обманывать. А Господь и Богородица помогли бы мне сделать русских достойным, счастливым народом!»
Но царственные страстотерпцы уже были не в силах ничем помочь своему народу. Они уже шли крестным путем, перенося нечеловеческие испытания, все вместе и каждый отдельно, в своей душе, готовясь кротко принять жертвенные мученические венцы.
В последний путь из Тобольска в Екатеринбург Царская семья отправилась на корабле, называвшемся – то ли по горькому совпадению, или же по злобной иронии новых беспощадных правителей – «Русью». Почему-то невольно вспоминается, наверное, промыслительно не завершенная картина Павла Корина «Русь уходящая». Знал ли художник, что государь и его близкие приближались к своему мученичеству на корабле «Русь», или его верующее сердце прозрело это духом? Да, в тот момент Русь древняя, царственная, прославленная великими делами наших боголюбивых предков, ушла из новой, замутненной, обманутой России.
Павел Корин «Русь уходящая»
|
На тобольской пристани цесаревич увидел собравшийся к его отъезду народ, разоренный, брошенный в горнило страданий, и добрая душа Алексея Николаевича преисполнилась искренним состраданием. «Толпа загудела, цесаревичу стало не по себе, но он сразу успокоился, когда увидел среди людей того самого старика, что часто появлялся осенью и зимой у губернаторского дома, надев офицерскую форму, увешанную орденами. Старый солдат обнажил голову. Его увидеть было приятно, как хорошего знакомого. И тут произошло неожиданное – толпа рванулась с криком “Наследник!”, цепь охраны с трудом остановила движение. Закричали в голос несколько женщин. Мужики, бабы, дети кланялись в пояс, когда мимо них приходил матрос, изо всех сил прижимавший к себе цесаревича. Алексею стало немного страшно, люди тянули к нему руки, так он и плыл в объятиях Нагорного мимо ряда протянутых рук незнакомых людей и пыхтящих, красных от напряжения лиц красноармейцев.
– На кого ты нас покидаешь! – надрывно кричала какая-то женщина в белом платке.
– Наследник! Не оставляй нас! Не бросай нас! – голосили несколько баб, почему-то крестясь на него.
– Давай, – шепнул он Нагорному, – пойдем быстрее.
– Страшно? – ласково, как утешение, прошептал матрос.
– Нет, – Алексею и правда уже не было страшно, – людей жалко. – Он был искренне растроган.
Зареванные бабы из-за спин солдат смотрели на него так жалобно, что он вдруг понял: нельзя взять и просто от них уйти, нужно проститься. Хотя бы махнуть рукой или что-то сказать утешительное. Народ ждал, надеялся, наверное, на его любовь.
– Подожди, – попросил Алексей Нагорного, когда тот уже готов был подняться по трапу-сходне на борт парохода.
Цесаревич поднял руку. Провожающие тобольцы неотрывно смотрели на него, в этот момент толпа перестала казаться чем-то единым, а предстала отдельными людьми. Он увидел двух миловидных женщин, рыдающих в объятиях друг друга, мужика, скрестившего руки на груди, на пышной бороде, как перед причастием; маленькую девочку, в растерянности прильнувшую к плачущей матери, и многих других, испытывающих настоящее горе. И обыкновенный взмах руки вдруг сам собой изменился, после паузы превратился в размашистое крестное знамение. В ответ на благословение люди застыли, замолчали и в наступившей тишине опустились на колени, склонив головы. Остались стоять лишь растерявшиеся красноармейцы».
«В ответ на благословение люди застыли, замолчали и в наступившей тишине опустились на колени»
У человека, читающего книгу, создается впечатление, словно он сам в этой толпе стоит на коленях под благословением своего так и не пришедшего к законной власти императора. Поэтому, когда тюремная охрана начинает постепенно все больше и больше притеснять и мучить Царскую семью и ее приближенных, мы уже полностью находимся на стороне героев происходящей трагедии. Сострадаем им и не можем прийти в себя от ужаса, прочтя последние страницы романа, описывающие убийство венценосных страдальцев. Хотя автор обрисовывает эту сцену лаконично, скупыми мазками, даже отстраненно, через восприятие цесаревича, который глухой ночью никак не может проснуться и словно видит в кошмарном сне убийство родной семьи, прежде чем последовать за родителями из земной юдоли горя и скорби в Небесное Царство света и радости, упокоившись «в месте злачне, в месте покойне, идеже лицы святых веселятся», где, верится, царственных мучеников уже встречали отдавшие за них жизнь верноподданные. Поэтому, враги их, ушедшие в свои сроки во тьму, были посрамлены.
|
Однако все равно невозможно не вспомнить слова поэта Алексея Мысловского:
Но выразить слова не в силах
Тот грех, что совершили мы,
Ни наше горькое “помилуй”,
Ни наше слезное “прости”.
Тебя любить мы не умели
И не сумели защитить –
Святой наследник Цесаревич,
Небесный ангел Алексий...
Ирина Николаевна, создавая свой роман, желала, чтобы люди ближе узнали и полюбили венценосных мучеников. Ведь зная правду, мы меняемся сами, и благодаря этому мир преображается вокруг нас. Задачу свою писательница выполнила прекрасно, чему мы все сердечно рады. Предлагаю читающим эти строки обратить внимание и на другую книгу Ирины Ордынской, одновременно вышедшую в серии ЖЗЛ, – «Святая Царская семья».
Нам всем, людям чистой совести, необходимо прилагать большие усилия, чтобы остановился этот мутный поток лжи, что льется на святую жизнь Императорской семьи на протяжении уже ста лет.
Закончим наш рассказ о романе «Наследник» словами Петра Жильяра, посвященными царственным страстотерпцам: «Они умерли мучениками за человечество. Их истинное величие проистекало не из их царского сана, а от той удивительной нравственной высоты, до которой они постепенно поднялись. Они сделались идеальной силой. И в самом своем уничижении они были поразительным проявлением той удивительной ясности души, против которой бессильны всякое насилие и всякая ярость, и которая торжествует в самой смерти».
19 мая 2022
Размер пожертвования:
рублей
Пожертвовать
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.