Главная > Журнал > Я просто не мог сюда не вернуться

Я просто не мог сюда не вернуться

Распечатать

Церковь — это тело Христово, а прихожанин составляет клеточку одного большого организма. Тимофей Авакимянц рассказал о том, как он стал прихожанином Сретенского монастыря.

Меня зовут Тарон (в крещении Тимофей), мне 61 год. Я родился и вырос в Ташкенте, окончил Ташкентский государственный университет, факультет журналистики. Живу в Москве чуть более четверти века, успел поработать в «Комсомольской правде» и «Известиях». Преподавал в Московском гуманитарном университете. Сейчас на пенсии, но продолжаю трудиться. Работаю редактором, а по вечерам преподаю восточные единоборства, которыми сам занимаюсь больше сорока лет. Неделю назад стал дедом.

Стало интересно увидеть своими глазами отца Тихона и возрожденную им обитель

В конце девяностых я работал в коммерческой дирекции «Комсомольской правды», занимался рекламой, наш офис находился в знаменитом Доме на Набережной в самом центре Москвы. Каждый вечер после работы я ехал домой (а живу я на северо-востоке, недалеко от станции метро Бабушкинская) по Лубянке. Двадцать с лишним лет назад здесь тоже были пробки, и всякий раз, медленно проезжая мимо Сретенского, я с интересом глядел на калитку в зеленых воротах, которая была тогда там же, где и теперь, и думал: а что же там внутри? То есть, конечно, я догадывался, что там какой-то храм, но о том, что здесь восстанавливают монастырь, я не имел ни малейшего представления. Потом я сменил работу и перестал регулярно ездить по Лубянке.

А лет семь или восемь назад весной я зачем-то отправился в книжный магазин в Медведково. Признаться, не помню даже зачем. Просто был рядом и решил зайти. Но вот зайдя, я как-то сразу двинулся к стопке зеленых книжек, которые лежали на полке совсем недалеко от входа. Подойдя, разглядел название – «Несвятые святые», которое мне показалось занятным, а прочитав фамилию автора – архимандрита Тихона (Шевкунова), – вспомнил, что где-то что-то уже об этом слышал. В общем, книжку я купил и не прочитал, а буквально «проглотил» ее едва ли не за день! Да это и неудивительно – владыка обладает замечательным литературным даром, у него очень легкий слог и – что самое главное – от этих рассказов просто невозможно оторваться. Как я уже говорил, дело было весной, а точнее, в самом конце Великого поста – на Страстной седмице, и вот мне стало интересно увидеть своими глазами отца Тихона и возрожденную им обитель. Повод был подходящий и вечером Великой Субботы я двинулся на Пасхальную службу в Сретенский монастырь.

Такого стечения народа я совершенно не ожидал! Людей было столько, что невозможно было протиснуться внутрь, и всю службу я простоял (можно даже сказать, провисел, стиснутый со всех сторон другими прихожанами) в паре метров от дверей – практически в притворе – дальше продвинуться было просто невозможно. Но! Это был настоящий праздник. Всё это время я (и не я один!) испытывал такую радость и душевный подъем, что даже возвратившись домой под утро, совершенно не чувствовал усталости. Вот после этой Пасхальной ночи я и стал регулярно приходить на службу в Сретенский монастырь.

Спустя многие десятилетия я часто возвращаюсь в памяти к этому дню

В школе я был октябренком, потом пионером, комсомольцем – как большинство моих сверстников в СССР. Наше поколение было далеко не первым, которому четко и безапелляционно объяснили, что «Бога нет», и поэтому люди, которые думали по-другому, считались даже не инакомыслящими, а просто странноватыми, едва ли не сумасшедшими. Ходить в церковь в шестидесятые-семидесятые – в эпоху «расцвета социализма» - было просто не принято. Но у меня в детстве был такой случай, который сохранился в моей памяти на всю жизнь.

Я родился и вырос в Ташкенте. Однажды, когда мне было лет пять или шесть, мы шли с мамой по улице мимо Успенского собора (построенный в конце ХIХ в., он был самым большим храмом в городе). Совершенно неожиданно мама свернула в ворота и мы вошли в храм. Я даже не помню, что она говорила тогда. Кажется, она просто решила показать мне, как выглядит церковь. Дело было днем, в храме не было почти никого. Мы находились там всего несколько минут, но этот визит в Успенский собор (в Ташкенте его называли «церковь на Госпитальной» - по названию улицы, на которой он находился) произвел на меня неизгладимое впечатление. Всё там было для меня настолько необычно и удивительно: огромное, пронизанное каким-то теплым светом помещение, кандила у икон, показавшиеся мне тогда золотыми, запах ладана и красивое паникадило, свисавшее с высокого купола в центре, - что даже спустя многие десятилетия я часто возвращаюсь в памяти к этому дню и своим первым впечатлениям. Я не знаю, была ли крещена моя мама, но этот визит точно не был случайностью.

В конце восьмидесятых я встретил девушку и собирался жениться. Но тут каким-то образом до меня вдруг дошло, что просто так пойти и поставить в какой-то конторе на какие-то бумажки какие-то лиловые штампы и печати – это вовсе никакой не брак. Для того, чтобы создать семью по-настоящему – нужно непременно обвенчаться в Церкви! А поскольку я всё еще был некрещеным, требовалось это срочно исправить. И вот, 24 сентября 1990 года, как раз на Силуана Афонского, за несколько дней до праздника Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня, в том самом Успенском соборе, куда мы с мамой заходили, когда я был маленьким, я крестился и получил имя Тимофей. Крестил меня протоиерей Михаил Котляров (теперь я поминаю его за молитвой каждое утро). Спустя меньше чем два месяца мы с моей невестой там же и обвенчались. В этом году нашему браку исполнится тридцать лет.

После крещения и венчания я погрузился в обычную круговерть…

Как это, увы, бывает со многими, после крещения и венчания я погрузился в обычную круговерть.

Время было непростое, надо было как-то выживать и, к сожалению, никто меня должным образом не наставил. На долгие годы я превратился в самого форменного «захожанина»: от случая к случаю забежал в церковь, поставил свечку, постоял совершенным, ничего не понимающим истуканом и ушел. Могу с уверенностью сказать, что «Несвятые святые» в этом смысле стали мощным толчком к моему воцерковлению. А придя в Сретенский однажды, я уже просто не мог сюда не вернуться.

Влияние личности владыки Тихона проявляется, в Сретенском монастыре абсолютно во всём даже и теперь, когда он находится вдали от нас. Монахи, духовенство, прихожане, семинаристы составляют большую дружную семью. Благодаря этому здесь совершенно неповторимая атмосфера. Все относятся друг к другу с нежной теплотой и заботой, я никогда не слышал, чтобы кто-то кому-то не то что нагрубил, а просто повел себя с кем-то невежливо. Когда я прихожу сюда, у меня душа отдыхает.

Трудным ли был для меня процесс воцерковления? И да и нет. С одной стороны, я совершенно отчетливо осознал свое полнейшее невежество и необходимость изрядно потрудиться и получить те знания, которых мне остро недоставало; с другой стороны, я ощутил (и по сей день ощущаю) здесь такую мощную духовную поддержку, что вернуться к прежней «захожанской» модели существования я уже не мог. Мне очень радостно, что все эти годы со мной на службы ходит мой младший сын, Максим, скоро ему исполнится 13 лет.

С Тимофеем Авакимянцем беседовал Сергей Лукишин

24 февраля 2020

Издательство
Сретенского монастыря