Наш автор, иерей Константин Аристов, продолжает рассказывать о своем приходе к Богу.
Иерей Константин Аристов
|
Я закончил свой рассказ на возвращении домой после судьбоносной аварии. Долгих пять лет я не искал Христа, Который так ясно Себя показал в чудесном избавлении меня от ран и смерти в страшном столкновении и тихом, умиротворяющем благодатном чувстве внутри древнего Сийского монастыря.
Прошло четыре года. После ухода из технического вуза и службы на флоте я оказался на чудесном психолого-педагогическом факультете, где неожиданно поощрили предложением провести летние каникулы на Соловках. Одиннадцать дней разношерстная, абсолютно светская студенческая группа развлекалась у стен многострадальной обители под руководством специально нанятых аниматоров. Играли в КВН, волейбол, искали клад, ездили на лодках и велосипедах, курили на лавочках и пили пиво, бродили по берегу, нисколько не обращая внимания на ровный благовест, ежедневно доносящийся около пяти вечера из-за монастырских стен. Конечно, были и экскурсии. Но то ли гиды не вдохновляли, то ли время духовного прозрения еще не настало, но мое сердце глубоко поразили только рассказы о безжалостных пытках на Секирной горе.
Соловецкий монастырь. Фото Евгения Городецкого
|
Помню, как одна скромная девушка из нашей компании крестилась на архипелаге, но почему-то создалось впечатление, что сделано это было не ради жизни со Христом, а ради культового места, не от души. По крайней мере, в моем представлении студентка должна была как-то измениться, преобразиться после купели, например, начать молиться, ходить на богослужения, но этого не последовало. С другой стороны, что могло кардинально измениться в поведении студентки за неделю с небольшим?!
Вспоминается и паренек-филолог, который посетил-таки вечерню. Закуривая, он делился впечатлениями, как одолевала скука и напрягала непонятность службы. В итоге студент ушел из церкви минут через 10 после того, как вошел.
А зычный колокол настойчиво и бесстрастно ежевечерне продолжал приглашать зайти в монастырь.
То ли гиды не вдохновляли, то ли время духовного прозрения еще не настало, но мое сердце глубоко поразили только рассказы о безжалостных пытках на Секирной горе
Как растамана, меня влекла всякая мистика, которой на Соловках предостаточно. Чего стоят прославленные лабиринты! Хотя самый близкий к гостинице каменный круг и был создан совсем недавно, там я любил бывать частенько. В рукотворных закоулках почему-то становилось неимоверно грустно и тоскливо. Уже после крещения я осознал, что за нечисть была источником этой душевной мглы, тянущей под сердцем. Но тогда неведомым магнитом влекло на загадочные камни – ходить и ходить кругами, погружаясь в некую тягучую, но все же легкую депрессию.
Тусовка на Соловках продолжалась. А мелодичный звук, регулярно несущийся с колокольни, оказал-таки свое действие, и я решил сходить в храм самостоятельно. Попал в Преображенский собор, который только что отреставрировали. Внутри было пусто. Только свечница тихонько сидела в лавке. Свежевыкрашенный иконостас переливался красками: желтой, зеленой и красной.
Иконостас Спасо-Преображенского собора Соловецкого монастыря
|
«Так! Занимательное совпадение! Любимые цвета растаманов», – отметил я и присел на скамейку. С любопытством разглядывая иконы, обратил внимание на одну их них, не похожую на другие, размещенную отдельно на столбе. Женщина с Младенцем, в руках у Которого был зажат не свиток, а пучок травы.
«Ага, это Богородица с Иисусом, но почему у Него в руках трава?» – задумался я. Интерес мой был не случайным. Среди растаманов курение марихуаны считается не грехом, а одним из способов познания Бога, ведь Он сотворил, помимо прочего, и траву – и сказал, что это весьма хорошо. Как вам такое толкование?!
– А почему у младенца в руке трава? – осведомился я.
– Эта икона нестандартная, не обычная. Вроде грузинская, – слегка сконфуженно пояснила женщина, чем еще более меня заинтриговала.
Уже после крещения я осознал, что за нечисть была источником этой душевной мглы, тянущей под сердцем
Вдруг иконостас закачался! Совершенно очевидно, что этого быть не могло, но я наблюдал, как невидимый ветерок приводит в еле заметное движение новые иконы. Это можно сравнить с зыбью на воде, как будто волны пробежали по святым рядам снизу вверх, слегка колебля их. Что за мистика! Не знаю, сколько бы еще продолжались мои созерцания, но их прервала реплика церковнослужительницы:
– Простите, храм закрывается. Вы можете помочь закрыть двери? Они очень тяжелые.
С некоторым сожалением я встал. Совсем не хотелось расставаться с сверхъестественным миром, проступающим через лики. Помогая свечнице, я не перекрестился при выходе, чем вызвал ее недоумение. По пожилому лицу проскочила легкая тень, однако вместо укорительных слов последовало предложение:
– Сейчас начнется акафист в Филипповской церкви. Хотите пойти?
Филипповская церковь в Соловецком монастыре
|
Что такое акафист – я знать не знал, но направился вместе с женщиной, надеясь вновь увидеть нечто необычное. Шло богослужение. Людей было немного. Они неподвижно стояли вдоль стен. Не успев как следует осмотреться, я услышал пение хора: «Господи, помилуй!» Люди благоговейно перекрестились и поклонились. Неожиданно мне стало не по себе, странно, неуютно, почти так же, как на лабиринтах. Но там душевным туманом приходило уныние, а здесь чувствовался иной дискомфорт – телесный, около сердца, сильней и невыносимей.
«Господи, помилуй!» – снова грянул хор, что еще более усилило неприятные ощущения, настолько, что я стремительно выбежал не только из церкви, но и за пределы святых врат.
Уф! Что это было?! Я пришел в себя, пройдя метров сто до гостиницы. На сердце полегчало. Странное состояние совершенно покинуло меня.
Тогда я ни с кем не поделился своими духовными приключениями, да и не было авторитетов, с кем бы я мог разделить столь сокровенные и неожиданные чувства. «Как у икон в магазине "Октябрь"!» – подумалось мне. И желание повторно посетить богослужение и монастырь улетучилось, как эфирный газ из небрежно закрытой пробирки.
Здесь чувствовался иной дискомфорт – телесный, около сердца, сильней и невыносимей
Студенческое веселье наскучило, и, как ни странно, я продолжал ходить на лабиринт и погружаться в кисель депрессии. Из нее вытаскивал другой филолог, Коля, который как- то раз между делом сообщил, что есть очень похожее на Соловки место, только в Карелии – Валаам. Тогда это финское слово впервые прозвучало в ушах, но в сердце не оставило ничего, кроме томящего любопытства. Интересно! Такое же место, но в вожделенной Карелии? Дело в том, что мой папа с детства влюбленно рассказывал про красивейшие места в этом северо-западном уголке нашей огромной страны: сколько там грибов и рыбы, озер и медведей, как он с друзьями, с набитыми до верха кузовами не без трудностей добирался на товарняках до дома. И с самых ранних лет мне очень хотелось увидеть самому всю эту романтическую красоту. Папа, хоть до сих пор человек неверующий в Троицу, почему-то имел определенный пиетет перед монахами, что позже сыграло определенную роль в моей жизни.
Одиннадцать дней пролетели мигом. Вернувшись с архипелага, многие испытывали уныние. Не хватало колорита: жизнь казалась обыденной, природа – скучной, город – серым. Однако прочно поселилось желание посетить таинственный архипелаг под названием «Валаам», куда я и направился через год.
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.