Наш постоянный автор, иерей Константин Аристов, продолжает рассказывать о своем пути к Богу: как из растамана, поклонника веселых компаний и незамысловатых развлечений, он превратился в человека, стоящего у Престола Божия.
|
Итак, на Соловках я узнал о таинственном Валааме, куда предложил отправиться своему другу следующим летом. Всего пять дней мы планировали провести на острове, посмотреть на удивительную карельскую природу, поесть из котелка, пожить в палатке. Никто не предполагал, что за это короткое время очень многое изменится в моей судьбе. Однако обо всем по порядку.
Известнейший мужской монастырь тогда нас не интересовал совершенно. Знаменитый архипелаг в ладожских водах был всего лишь точкой на запланированном маршруте дружеской летней тусовки. Мы с Юрой учились в одной параллели в Северодвинской школе, и он, закончив престижный московский вуз, остался жить в столице. Еще зимой договорившись о продолжительной поездке, мы встретились в Санкт-Петербурге.
Вид на Валаамский монастырь и Монастырскую бухту
|
Шел июль 2007-го. Нам было по 24 года. Мой друг уже работал по специальности, я же, напомню читателю, был студентом психологической направленности. Во мне смешивались растаманские и полуэзотерические представления о мире, совсем далекие от христианства.
Юра, будучи человеком науки, ни о какой религии вообще не размышлял, зато пробовал играть на варгане, что добавляло аутентичности и экстравагантности нашей мужской компании. Еще раз подчеркну, что нас на Валааме интриговала исключительно уникальность карельской природы.
Итак, неторопливая электричка из северной столицы привезла в провинциальный Приозерск, где и начались первые приключения. Вокзальные часы показывали около 19 часов.
Никто не предполагал, что за это короткое время очень многое изменится в моей судьбе
Мы стали уточнять у местного населения, откуда отходят корабли в монастырь, но получили три абсолютно разных ответа. Первый человек недоуменно пожал плечами и нерешительно предположил, что суда давно туда не ходят. Второй человек показал направление, но почему-то мы засомневались в достоверности и спросили таксиста. «Вам нужно пройти через весь город, минут 40», – ответил таксист. Затем, махнув рукой в прямо противоположную от предыдущего человека сторону, добавил: «Давайте я вас отвезу! Но отправка будет только завтра утром».
«Скорее всего прав водитель», – решили мы, но чтобы не тратить деньги, отправились по указанному курсу одиннадцатым маршрутом, то есть пешком. Благо, впереди была целая ночь. Но где и как ее провести?? У местного малопривлекательного магазинчика к нам подошел невзрачный парень нашего возраста и после дежурных вопросов, откуда мы и куда, предложил порыбачить в искомой бухте. «Все равно вам некуда идти, а мне скучно. Что поймаем, поровну поделим», – заманчиво произнес он, разглядывая наши огромные рюкзаки. Времени было предостаточно. Переглянувшись, друзья отправились к лодке нового знакомого навстречу ночным приключениям. Вскоре после того, как отошли от берега, заморосил дождь. Укрыться было нечем. Как ни старался парень, рыба не клевала. Мы же по очереди гребли в темноте. Руки от влажных весел вскоре покрылись мозолями. Словно святые апостолы, про которых мы тогда мало что знали, всю ночь ловили и ничего не поймали. Окончательным разочарованием стала пропажа мобильника у Юры. Как ни глядели мы в четыре глаза, все равно упустили момент, когда тщательно припрятанная раскладушка исчезла из его кармана. «Давно хотел сменить круг общения», – философски заметил друг на рассвете, решив не обвинять хозяина лодки в воровстве.
Ночная мгла в Приозерской бухте рассеялась. Спустя некоторое время корабль, следующий на Валаам, радушно принял утомленных, изнуренных, незадачливых рыбаков-путешественников на свой борт. Друзья мгновенно отключились. Проснулись только при швартовке, пропустив всю красоту Монастырской бухты, которую с немалым удивлением и восторгом созерцали на обратном пути.
Остров Валаам, пристань
|
Когда я еле-еле нехотя продрал глаза, то сразу убедился, что попал в сказку. Угрюмые скалы, пушистые лиственницы, кряжистые сосны, завитые в причудливые бигуди – все это природное благолепие покорило мое сердце с первого взгляда. И еще поразили глаза людей, которые встречались вокруг. Чистые, светлые, небесные! А женская красота?! Длинные юбки, приветливые лица, кокетливые платочки экскурсоводов, паломниц, трудниц казались неземными. Я в мире ангелов? Тогда я был среди веселой группы, и мое мужское внимание было сосредоточено на симпатичных студентках, таких же светских, как и я.
Бросив рюкзаки и поставив палатку на Первой точке, немедля отправились исследовать прекраснейший остров. Внутрь собора заглянуть желания совсем не имелось. После прогулки до Игуменского кладбища мы сели пить монастырский квас в кафе. У меня были нарды, играть просто так было нельзя. Проиграл – выполняй задание, на которое договаривались перед боем. Так мой друг на глазах у изумленных туристов прыгал на одной ноге от стола до Благовещенской часовни. Через пару дней я, закатав штаны до колен и вымазав углем щеки, проследовал от туристической стоянки до умывальника на Усадьбе.
Между прочим, удалось познакомиться и с некоторыми братьями из монастыря. Причем все они удивлялись, когда узнавали, что я некрещеный. «Ничего, крестишься!» – как бы утешая и сопереживая говорили они, чем вызывали мое легкое раздражение и негодование. Не помышлял я ни о каком Крещении! Тем не менее за эти пять дней появилось четкое внутреннее осознание, что нужно пожить на Валааме еще, уж больно место и привлекательное, и притягательное, так как Бог продолжал «вмешиваться» в мою жизнь. Происходили самые разные события, которые всячески свидетельствовали о неземном мире.
Происходили самые разные события, которые всячески свидетельствовали о неземном мире
В первую валаамскую ночь мы так разговорились с соседями за уютным костром, что оставалось совсем немного времени до рассвета. Набирая воду в котелок из Ладоги, я вдруг подвернул палец на ноге и никак не мог на него ступать. Палец быстро опух и посинел. Поскакал на одной ноге в монастырскую больницу, где после осмотра выдали костыли.
«Ну, – думаю, – нагулялся, насмотрелся. С этими железяками не то что по архипелагу, а до Усадьбы не дойдешь!» Бреду вниз, к лагерю. А там православные соседи советуют: «Ты ногу в Ладоге поболтай. Вода же там святая. Ее каждый год на Крещение освящают!» Я призадумался. Для меня тогда понятие «святая вода» было, как «живая вода» из сказки. Всемогущая. Вся ночь в беседах пролетела, а я, как енот, возился временами в воде, полоскал ушибленный палец. И самое удивительное – с восходом солнца исчезла боль!
Схватив костыли, я устремился к врачам с воплем про чудо. Женщина лет сорока в медицинском халате, расспросив все, как было, недоверчиво осмотрела меня, пощупала. Костыли забрала. До сих пор не знаю, может ли так скоро пройти ушиб, но тогда в моем восприятии этот случай был чудом из чудес, явленным свыше!
Вид на Ладожское озеро с о. Валаам
|
Как-то раз я и Юра решили не спать, чтобы полюбоваться красочным ладожским закатом и встретить рассвет. Удалившись от стоянки, мы уселись на прибрежное бревнышко. Друг достал варган, гортанные звуки которого добавили мистического колорита сероватой ночи. О давно зашедшем солнце напоминала лишь еле заметная полоска слабого красно-розового света на горизонте. Тишина! Идиллия!
Неожиданно мы оба почувствовали сильный страх. Из-за леса надвигалась невидимая, но ощутимая темная сила. Как будто полки черных воинов прятались в чащобе и готовились к решительной атаке. Вдруг из-за пугающих сосен вышла кошка, что произвело на нас отчего-то удручающее впечатление. Откуда она взялась в лесу?! Не знаю почему, но я зажег парафиновую свечу и стал крестить спину друга, чем вызвал его нервный смех. Не выдержав внутреннего напряжения, поспешили к палатке, поближе к людям. Там страх испарился, но больше желания ночного уединения у нас не возникало.
Были и еще важные моменты корректирования Богом моего поведения, о которых я стыдливо умолчу, но все эти случаи вместе сложились в один пазл, и я решил сдать билет домой и остаться на острове еще на четыре дня. Юра справедливо негодовал, поскольку по заранее намеченному нами плану предстояли визит на свадьбу к однокласснику и незабываемая поездка в Пинежский природный парк, тоже с палаткой. Прекрасно осознавая, что подвожу друга и рушу его вожделенный отпуск, я тем не менее предпочел услышать некий внутренний голос, настойчиво требующий и умоляющий пожить еще.
Дико извиняясь, я съездил с другом в Питер, где поменял билеты и вернулся на таинственный Валаам, но уже в качестве трудника. Таково было предложение одного брата, отвечающего за этот монастырский люд. Причем получилось, что из четырех дней я потрудился всего один, в Верхнем Аптекарском саду, зато полноценно посещал плотные монастырские обеды и ужины. Завтраки тогда не вкушались. И трапеза стала главным впечатлением того периода!
Поскольку я никогда не был на монашеских обедах, то удивляло все: от ожидания приема пищи до его окончания. Первое, что сразу бросалось в глаза, а точнее – в уши, – это поразительная тишина в трапезной. Посреди просторного зала стояли ряды плотно сдвинутых столов, на которых громоздились тарелки, кастрюли и снедь, а рядом, не прикасаясь к еде, молча и сосредоточенно сидели люди в черном, глядя куда-то в пол. Другие рассредоточились вдоль стен, так же не произнося ни слова, и лишь некоторые перебрасывались редкими приглушенными репликами.
Трапезная Валаамского монастыря
|
Тогда я еще не разбирался во всех тонкостях и отличиях монашеской одежды, но уже приметил, что она у всех разная. И такое впечатление сложилось, что чем больше на человеке надето, тем глубже его молчание. Хотя, конечно, слышались и редкие смешки, и обмен новостями, но в основном болтали трудники (именно пустой болтовней, глуповатым чириканьем воспринималась на всеобщем исихастском фоне обычная речь). Мягко говоря, я чувствовал себя не в своей тарелке.
Вошел статный монах с крестом. Все встали и развернулись к иконе Пресвятой Богородицы. Звонкий колокольчик прогнал тишину, и громыхнул басистый слаженный хор: «Отче наш, иже еси на Небесех»! Пели мощно и энергично, но не крикливо, а молитвенно, при этом казалось, что вибрируют окна и двери. А сердце мое, на удивление, трепетно ликовало и не испытывало мучений, как в Филипповской церкви на Соловках! Хотелось присоединиться к этому торжествующему ликованию, влиться своим голосом в общее пение. Но как? Я же даже не крещеный, а они монахи! Да и голос у меня прокуренный, а у них – словно ангельские.
Хотелось присоединиться к этому торжествующему ликованию, влиться своим голосом в общее пение
Помолившись, сели. По шестеро человек за столом. Я взял ложку, но тут же получил приглушенное вежливое замечание от соседа. Объявили чтение, священник дал возглас, после которого замелькали руки и посуда, и трапезная наполнилась гряканием и лязганьем. Вспоминалась служба на флоте, когда голодная рота стучит тарелками и тоже молча поглощает пищу, но из-за страха перед начальством, в монастыре же – из благоговения перед данной Богом пищей и слушания книги.
«Почему я раньше нигде не встречался с подобной литературой?» – досадовал я, внимательно вслушиваясь, потому что чтение поражало своей глубиной. Точно помню, что это было «Добротолюбие», которое послушник очень выразительно и проникновенно читал. Рядом со мной сидели последователи неизведанного, но очень мудрого учения, потрясающего меня все больше и больше.
В те четыре дня я услышал необыкновенные валаамские песнопения, доносившиеся из церковной лавки. Впечатленный, я купил диск «Северный Афон» иеродиакона Германа (Рябцева), где особенно трогало мою душу «Марие, Дево» на мотив «Агни Парфене». К слову, за все первые девять дней, проведенные в мужском монастыре, в храм я так и не сходил – не было желания, поскольку еще не было веры. Но ее семена уже попали в сердце и начали потихоньку прорастать. И произойдет еще масса событий, повлиявших на ее рост. Впереди ждала дорога домой, которая совсем неожиданно и непредвиденно скоро привела меня обратно на сокровенный Валаам, где я и крестился.
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.