Главная > Журнал > Бог и человек > Письмо о том, как привить детям любовь к храму

Письмо о том, как привить детям любовь к храму

Мария Чебан

Распечатать

Дети – это не мы

Дорогой друг! Ты задаешь мне благочестивый вопрос: «Как привить детям любовь к храму?» Я же в ответ совершенно неблагочестиво думаю о… брокколи и балете. Вроде бы это очень полезно и модно в благородно-осознанных кругах, но, если мне не изменяет память, на досуге мы с тобой обычно выбираем пиццу и легкие комедии? Так почему наши дети должны пускать слюнки от свежих овощей и, отложив в сторону смартфоны, наслаждаться классической оперой? Может быть, прежде, чем помогать им стать эстетами-аристократами, нам стоит помочь самим себе?

«Твое сравнение было бы уместно, если бы речь шла о захожанах, изредка причащающих детей для профилактики ОРВИ. Но ведь у нас – у людей, ведущих активно-церковный образ жизни, – ситуация совсем другая», – скажешь ты, и я соглашусь. Наша многолетняя верность церковному календарю подтверждает, что мы ходим в храм не потому, что это «полезно и модно», а потому, что нам это сладко.

Но дети – не мы. Эта мысль кажется очевидной, но на практике каждый родитель невольно воспринимает ребенка как свое продолжение. Ведь он – плоть от плоти. «Яблоко от яблони не далеко падает», – говорит спокойная по характеру мама своему круглому животику и покупает в «Детском мире» роскошный набор для рисования, желанный и недоступный в ее собственном детстве. Но вдруг поговорка продолжается зловещим: «…не далеко падает, но далеко откатывается», – и неугомонная девчонка-сорванец ломает об колено карандаши и пытается выпить цветные чернила из ручек.

Мы забываем, что ребенок не знает, как родители шли по дороге воцерковления, как плакал отец, читающий Писание и ощущающий присутствие Христа за спиной

Мы забываем, что очевидная для нас сладость не очевидна даже для самых дорогих нам людей. Что ребенок не знает, как родители, спотыкаясь о соблазны и падая в ямы-крайности, шли по дороге своего воцерковления. Он не видел свою маму в рваных джинсах, впервые зашедшую в храм поставить свечку. Не слышал, как плакал отец, читающий Писание и ощущающий присутствие Христа за своей спиной.

Дети – это не мы. Они маленького роста, а потому в наполненном храме они видят не амвон, а чьи-то грязные сапоги и коробочку с огарками свечей. Они не читали прочитанные нами книги, а потому богослужение кажется им непонятным и долгим. Насколько долгим, они тоже не могут понять и объяснить, потому что стрелки часов кажутся им трудным шифром, а слова «пятнадцать минут» не имеют никакого смысла.

Мы забываем, что очевидное для нас становится очевидным для другого только тогда, когда мы это говорим. А часто ли мы спускаемся с высокомерного взрослого «надо», чтобы присесть на корточки и увидеть картину мира глазами ребенка?..

Трагедия родительской любви

Друг, тебе могло показаться, что я увиливаю от твоего вопроса в расплывчатое «никак». Что стоит, как призывают свободолюбивые светские граждане, не навязывать ребенку свой религиозный выбор, отложив Крещение до совершеннолетия. Но я считаю, что это бездействие – преступное и осознанное действие. Что если что-то кажется тебе сладким, то ты не можешь не делиться этой сладостью в любимыми.

Но есть одно маленькое но.

Ребенок приходит на мероприятие под названием «Жизнь» после нас. Было бы бесчеловечно бросить его, растерянного, посреди многолюдного зала и сказать: «Разберешься сам». Священный родительский долг – взять детскую руку, уверенно сжать ее и рассказать все-все-все, что удалось узнать об этом мире: свои принципы, ценности, вкусы и взгляды. Но есть и другой священный родительский долг: отпустить руку, которая когда-то была детской, даже если нежные пяточки, выросшие до 43 размера, решат идти по дороге, которая кажется нам опасной.

Мы не можем организовать встречу ребенка со Христом, потому что она – чудо, которое случается внутри

Родительская любовь трагична, потому что мы не можем защитить своих детей от боли, уберечь их от грехов, испить колодец их слез. Мы не можем отдать свою мудрость, подарить свое счастье, дать рецепт своего успеха. И мы, как бы сильно не хотели, не можем организовать встречу своего ребенка со Христом. Потому что эта встреча – сокровенное чудо, которое случается внутри, а не навязывается извне.

Еще одна трагедия родительства заключается в том, что нет никаких стопроцентных гарантий и прямых маршрутов из точки «сладкий новорожденный малыш» в «счастливый взрослый ребенок, нашедший Бога, любовь и профессиональное призвание». Нет универсальных схем, выполнив которые можно выдохнуть и сказать: «Я – идеальный родитель и сделал все, что должен. Теперь все будет хорошо».

Мы никогда не станем идеальными родителями, потому что идеальные родители знают будущее и успевают вовремя подстелить мягкую соломку на место падения. Мы же, лишенные возможности узнать последствия своих поступков и слов, обречены сомневаться: правильно ли мы поступаем? Ведя упирающегося ребенка в храм, мы будем думать: «Не лучше ли было остаться дома?» Оставаясь дома, мы будем думать: «Стоило ли проявить строгость и настоять на походе в храм?»

Мы никогда не станем идеальными родителями. Но достаточно хорошими папами и мамами, любящими своих детей и готовыми сделать все ради их блага, мы уже стали.

Возможно, теперь нам нужно со смирением признать, что роль родителя важна, но не абсолютна? Что Господь дает каждому человеку индивидуальные заводские настройки и различные вкусовые рецепторы. Что кроме нас на детей будут влиять друзья, учителя и книги. Что жизнь наших детей может идти (и, скорее всего, пойдет) не по нашему плану. И что нам придется принять их непохожесть на нас и свободу быть собой, если мы хотим стать их друзьями.

Христианство – больше, чем храм

Дорогой друг! Для многих, особенно новоначальных, христиан хождение в храм – это абсолютная и безоговорочная добродетель из серии «чем больше – тем лучше». Но как человек, ходящий в храм всю свою сознательную (и приезжающий на коляске всю бессознательную) жизнь, я могу засвидетельствовать: хождение в храм может иметь множество причин, не все из которых благородны.

Иногда родители хотят любой ценой видеть детей в храме, но это может быть всего лишь благочестивой картинкой, не имеющей глубокого содержания

Например, можно ходить в храм, чтобы повидаться с друзьями, поиграть с ними в снежки и, набив карманы просфорочками, посмотреть мультики про святых. Какой это мотив: плохой или хороший? Скорее хороший, но назвать его добродетелью в классическом понимании этого слова получается с натяжкой. Можно приходить в храм из-за эстетической любви к церковному искусству. Можно ходить в храм из-за страха перед карающим Богом или карающей мамой. Можно убегать в храм от себя и своих проблем. Можно, наоборот, обретать себя и шаг за шагом распутывать внутренний клубок мыслей.

Иногда родители хотят любой ценой видеть своих детей в храме, но это может быть всего лишь благочестивой картинкой, не имеющей глубокого содержания.

Нет-нет, я не хочу разрушать святая святых и отрицать важность посещения служб. Я лишь хочу сказать, что ходить в храм – это слишком мало. Как говорил Ф. М. Достоевский устами героя Алеши Карамазова: «Не могу я отдать вместо "всего" два рубля, а вместо "иди за Мной" ходить лишь к обедне». Богослужение – это лишь аллилуйный припев многокуплетной христианской жизни. Это – восьмимартовский букет цветов, который имеет смысл лишь тогда, когда остальные 364 дня в году были освящены любовью.

Наше христианство выражается в том, как мы относимся к своим рабочим обязанностям. В том, как мы общаемся со своей семьей, когда это не подсвечено прожектором постороннего взгляда. В том, какие мы пишем комментарии в интернете и над чем мы смеемся. Бог не выключает Свою заинтересованность нашей судьбой, когда мы снимаем платок. Напротив, зачастую именно за пределами храма мы совершаем главные выборы своей жизни, которые определяют наше духовное состояние.

Один мой семинарский преподаватель любил повторять: «Я не прошу вас быть христианами, станьте хотя бы людьми». Прежде чем подарить своему ребенку многогранный мир Церкви и рассказать ему о Боге, ему необходимо создать мир в церкви малой и рассказать о своей любви. Ведь так поступают даже добропорядочные язычники.

Как я полюбила храм

Дорогой друг! Когда я думаю о том, почему храм стал для меня сладостью, то я представляю свою маму с книгой в руках. Нет, не с разноцветной детской книгой, которую сейчас будут читать мне и моим младшим сестренкам. А со своей взрослой книгой без цветных картинок (и чего она только могла в ней найти?). Мама с жадностью пьет строчки, на ее лице мелькают тени неведомых мне эмоций, малышня дергает ее за юбку и включает сирену под названием «мам-мам-мам». Я вижу, как маме трудно расстаться с книгой, она хочет продлить эту минутку сладости, но вот она поднимает глаза на нас и… улыбается. Потому что мы – тоже ее сладость.

Мне трудно, почти невозможно представить себя на ее месте. Почему-то хваленая женская многозадачность обошла меня стороной, и я с физической болью отрываюсь от своих любимых дел. Пока я писала тебе письмо, маленькие пальчики десятки раз дергали меня за руку, и я отвечала на этот призыв улыбкой гораздо реже, чем мне бы хотелось.

Но если говорить о (недостижимых, но таких желанных) идеалах, то я хочу, чтобы мой ребенок всегда чувствовал: богослужение – это мамина сладость, но я – тоже мамина сладость. А потому она не рассердится, если я, не совладав с громкостью голоса, нарушу богослужебную тишину своим вопросом. Она, зайдя в храм и погрузившись в молитву, не отстранится от меня, не станет раздраженной, а останется любящей меня мамой. Мне не придется сражаться за ее внимание и отвоевывать ее у пока что малознакомого мне Бога.

Еще одна сцена из моего детства связана с болезнью. Ночь, температурная дурнота, горячие детские лбы, беспомощный плач. И вдруг появляется мама со смоченной в прохладном спирте тряпочкой. Она берет на руки, целует, обтирает, качает и поет славословие Болгарского распева: «Слава в вышних Богу и на земли мир». Плач затихает, лбы остывают, дурнота уступает место благодати. Вероятно, так подействовала бы любая мамина песня, но она выбрала именно молитву. Вероятно, так мама, никогда не поющая в храме, проложила мне дорогу на клирос.

Вероятно, на исцеление так подействовала бы любая мамина песня, но она выбрала именно молитву, так мама, не поющая в храме, проложила мне дорогу на клирос

Храм был для меня сладок, потому что в нем было интересно. Потому что нужно было расставить свечи перед каждой иконой и спросить у мамы, кто здесь изображен и почему у него в руках книга. Потому что на Рождество в воскресной школе показывали вертепное представление, на котором медведь отрывал злому царю Ироду голову, и я ждала эту битву целый год. Потому что на крестных ходах я, с бумажной иконочкой на шее и бутылочкой воды в рюкзаке, бегала с подружкой под икону. «Сто пятьдесят, сто пятьдесят один», – считали мы, запыхавшись от бега. В храме мне было так хорошо, что в семь лет я объявила, что хочу быть батюшкой. Потому что (внимание!) они вкусно пахнут и красиво одеваются. Какие же дети удивительные маленькие люди со свежим взглядом на жизнь…

Батюшкой, как ты знаешь, я не стала. Но по-прежнему в храме мое сердце поет радостное откровение Петра: «Господи! Хорошо нам здесь быть».

Конкретные советы для родителей

Знаешь, друг, всё конкретное пугает меня своей категоричностью. Каждый родитель, как и каждый ребенок, – это уникальная вселенная. Но я готова поделиться с тобой тем, на что, мне кажется, стоит обратить внимание.

1. В храме должно быть комфортно. И в физическо-бытовом, и в эмоционально-моральном смысле. Для каждого это «комфортно» будет своим. Например, мне с крупным новорожденным малышом удавалось стоять в храме только сидя (простите за оксюморон). А спустя полгода меня стал очень выручать ковер, на который я могла посадить малыша и немного попеть на клиросе. Кому-то нужен закуток для кормления, кому-то облегчит жизнь снятие неудобного комбинезона, а кто-то займет ребенка раскраской. В любом случае поход в храм, как и любой другой выход в свет с маленьким ребенком, стоит заранее продумывать и методом проб и ошибок нащупывать вариант, учитывающий потребности всех членов семьи.

2. Время пребывания в храме должно быть разумным. Один малыш сладко спит на маминых руках, а другой переживает из-за нового места. Один может несколько часов сидеть на месте и слушать пение хора, а другой любит бегать и кричать жизнерадостное «бу-бу-бу». Мне кажется, лучше провести в храме радостные пять минут, чем наполненные раздражением полчаса. Стоит разузнать, во сколько в храме совершается Причастие, чтобы иметь возможность приходить поближе к Таинству.

3. Не стоит испытывать чувство вины за выпадение из богослужебного ритма. Да, Литургия – это общее дело. Но общие дела не означают, что все должны делать одно и то же. Общее дело – не про одинаковость движений, а про общую цель. Священник преломляет Хлеб, алтарник готовит облачения, певчие советуются, как лучше распеть сложное место в стихире, бабушка из церковной лавки разбавляет горячую запивку прохладной водой. А мама заботится о маленьком человеке. Это не противоречит Литургии, а дополняет ее новыми путями Богу-служения.

4. Говорить о Боге нужно не только в храме по воскресеньям, но и на неделе дома. Христианство не оторвано от нашей реальности, оно и есть наша реальность. Можно вместе и своими словами молиться о том, чтобы бабушка не болела, а еда, которую мы сейчас готовим, получилась бы вкусной. Можно отправиться летом в поход к неизвестному храму и рассмотреть в нем иконы. Или учиться читать по детскому молитвослову. Или дать ребенку обязанность: каждое утро давать домочадцам по кусочку сушеной просфоры. Можно рассказывать жития святых по дороге в поликлинику и петь церковные песнопения вместо колыбельных. Можно обустроить дома церковный уголок. Можно освящать квартиру крещенской водой, делать букетики из вербы в неделю Ваий и вместе красить яйца луковой шелухой. Все это – про любовь, про радость совместного времяпрепровождения, про развитие, про интересность жизни.

Говорить о Боге нужно не только в храме по воскресеньям, но и на неделе дома: христианство не оторвано от нашей реальности, оно и есть наша реальность

5. Помогать ребенку найти свое место на приходе. Может быть, малыш станет профессиональным тушителем свечек. А может быть, он мечтает алтарничать, и стоит поговорить об этом со священником. Может, ему не понравится петь в воскресной школе, но понравится приходить с папой на церковные субботники и чистить снег? Вовлеченность в жизнь дружного прихода – это то, что запоминается на всю жизнь.

6. Следить за своим духовным состоянием. Потому что во все времена главным способом воспитания христианина был личный пример стяжания мирного духа.

Аминь и с Богом, мой дорогой друг!

Мария Чебан 12 апреля 2022

Издательство
Сретенского монастыря