Главная > Журнал > Бог и человек > «Работа на радио – мой личный путь к Богу»

«Работа на радио – мой личный путь к Богу»

Роман Торгашин

Распечатать

Роман Торгашин причастен к созданию самого крупного и известного православного радио – радио «Вера» – и сегодня руководит им. Крестили Романа тайно на дому, а юность была как у обычного советского школьника. И только в Америке через много лет он впервые осознанно пришел в храм.

– Радио «Вера» – это Ваше движение к Богу или помощь в этом движении другим людям?

– Для меня работа на радио – это и мой личный путь, и возможность содействовать другим. Мы собрались как коллектив для того, чтобы людям помочь прийти к Богу, и надеемся, что сами тоже к Нему идем. В этом смысле стараемся ориентироваться на духовенство: с одной стороны, пастырь ведет свою паству к Богу, но сможет привести, только если сам знает дорогу и сам туда идет. Наверное, с медиапродуктом эту аналогию можно использовать.

– А каков был Ваш путь к Богу?

– Мой путь тоже длинный. Начать, наверное, нужно с того, что в младенчестве мои родители совершили, я считаю, подвиг – крестили меня. Спасибо им за это. Я родился в Саратове, в 70-е годы в городе было всего два действующих храма. Крестить в то время было нетривиальной затеей. Батюшку для этого приглашали на дом к бабушкам, чтобы родителям на работу не сообщали во избежание проблем. Мои родители были беспартийными, принципиально не вступали в партию. Тем не менее сама по себе эта история им сулила неприятности на работе. Поэтому крестили на дому.

В младенчестве мои родители совершили подвиг – крестили меня

Рос я в обычной советской семье. Мама и папа родились еще до войны, в 1937 году. Именно в этом году была перепись, еще это был пик сталинских репрессий. В переписи две трети населения нашей страны тогда отметили себя в анкете как православные. Мои родители еще были пропитаны духом той деревенской России – крестили, наверное, в силу обычая: когда ребенок родился, то это, вроде как, само собой разумеющееся. А раз официально крестить нельзя, значит, будем прятаться.

Понятно, что в те годы я рос пионером, даже успел комсомол застать. Но потом в подростковом возрасте начали возникать какие-то жизненные вопросы: зачем, почему, кто я, есть ли что-то еще? В 90-е годы вылилось море всякой эзотерики, всякой псевдорелигиозной информации, и мы всю ее жадно глотали как могли. Видимо, у Господа не было другого пути нас вести, чтобы разорвать наше обыденное атеистическое сознание. И как-то потихоньку я начал задумываться о Боге, пытался с ним разговаривать.

– А как пришли в Церковь?

– Наверное, первый осознанный приход в Церковь состоялся на чужбине, в 19 лет. Я учился на втором курсе Академии государственной службы имени Столыпина и поехал на стажировку в Америку. Там впервые оказался в отрыве от всего: остался один в чужой языковой среде, вдали от дома. В 1994 году это даже на бытовом уровне было сложно – как в космосе оказаться. В такой ситуации невольно начинаешь ощущать свою «русскость», сразу обостряются духовные потребности.

Первое, что я тогда сделал, – нашел на карте православный храм. В Вашингтоне есть Свято-Никольский собор. Попал туда на начало Масленицы и впервые увидел приходскую жизнь. Конечно, пока я жил у себя на Родине, я тоже заходил в храмы, но как таковой приходской жизни в них не было. В очереди к кресту я так же, как и все, просил у батюшки благословения, но не более того.

В Вашингтоне есть Свято-Никольский собор, где я впервые увидел приходскую жизнь

А здесь я пришел в храм и оказался на трапезе, где все прихожане после Литургии собрались в стилобатной части храма. Были очень интересные люди – студентки Смольного института, на тот момент уже 90-летние бабушки, у которых, к слову, осанка была лучше, чем у меня. Было видно, что это совсем не такие русские, которых я до этого знал и видел. Помню ощущение теплоты: они сразу расспросили меня, кто я и откуда, где живу. Как наши настоящие русские бабушки, они стали совать денежку, чтобы я купил себе еды. Время тогда, действительно, было достаточно бедное.

Снова я пришел на приход уже в следующий выходной, на Прощеное воскресенье. Это я уже потом узнал, что в президиуме на трапезе сидел владыка Василий (Родзянко). Я на всякий случай сфотографировался с ним, видел, что он у всех в особом почете.

– Что изменилось после этого?

– Я решил изучать Библию. Из Америки я уже вернулся, а в Саратове особенно изучать Священное Писание было негде: когда на миллионный город два прихода, какая там может быть приходская жизнь? Это были реалии того времени. Поэтому я пошел в кружок протестантской церкви. В здании Дома культуры читали Библию, разъясняли. Я к их пастору еще на подработку устроился переводчиком, познакомился с его семьей. Они хоть были и не нашей традиции, но очень искренне верили – действительно пытались жить по Евангелию, были такие «книжники» в этом смысле. Я впервые увидел не батюшку на амвоне, а людей в быту – таких, которые пытаются жить по Евангелию, к Богу обращаются и уповают на Него, цитируют притчу о птицах небесных.

Живого священника я увидел первый раз на посвящении студентов нашей Академии государственной службы. Она располагалась стена к стене с Саратовской семинарией. На нашу встречу пришел тогдашний исполняющий обязанности ректора Саратовской духовной семинарии отец Николай Агафонов. Он с кафедры актового зала всех благословил. Это произвело на меня впечатление. Потом я поступал в аспирантуру, и перед тем, как сдавать экзамены, ходил в храм ставить свечи Сергию Радонежскому.

Будучи аспирантом, я жил возле станции метро «Динамо» и как-то пришел в храм Благовещения Пресвятой Богородицы в Петровском парке. Тогда же увидел там отца Димитрия Смирнова, который уже в те годы «отжигал» в своих проповедях, еще в «домедийную» эпоху. Он и в 1996 году так говорил, такими припечатывал словами, что я сам был в шоке, хотя я считал, что я – человек широких взглядов. И потихоньку я из его проповедей начал понимать, что что-то надо делать.

Он говорил про исповедь, и я пришел к нему исповедаться. Этой первой и единственной исповеди у отца Димитрия мне было достаточно для того, чтобы начать воцерковляться. Он за две минуты нашел правильные слова, которые перевернули мою жизнь, сказал что-то вроде: «А что ты здесь делаешь? Ты же вроде в ад собрался». Я ответил, что нет. А он мне в ответ: «А что же ты так живешь, как будто собрался в ад? Если не нравится тебе такая перспектива, то иди, за ящиком возьми книгу, молитвослов называется. Полистай ее, там есть покаянный канон – ты почитай дней десять и приходи ко мне еще раз».

Единственной исповеди у отца Димитрия Смирнова мне было достаточно, чтобы начать воцерковляться

Я и пошел за ящик, купил молитвослов, нашел там покаянный канон, начал читать и соображать. А там же в начале утренние и вечерние молитвы оказались – тоже познакомился. В утренней молитве сказано: «Стань благоговейно, представляя себя пред Всевидящим Богом». Ты читаешь текст молитвы и понимаешь, о чем это. Через десять дней я уже пришел к отцу Димитрию. Он благословил меня причаститься. Спросил, прочитал ли я молитвослов. Это было мое первое причастие.

– И дальше стали ходить в храм регулярно?

– Да, в этот приход. Познакомился с отцом Владимиром Леоновым, ныне он настоятель храма прп. Андрея Рублева на Верхней Масловке, под его руководством начал воцерковляться. Когда появилась семья и мы стали жить загородом, сначала ездили в Москву, а потом нашли храм по соседству, там уже познакомился с местным священником. Когда в 2005 году в нашей семье появился третий ребенок, то он благословил меня пономарить.

Можно сказать, что с 1996 года по 2005 год шло мое воцерковление – от неофита до пономаря. Жизнь сложилась так, что я почти 25 лет проработал в индустрии маркетинга с крупнейшими потребительскими брендами и мне довелось в том числе потрудиться в большой медиаимперии. Появился определенный набор навыков, который позволил заниматься радио. И Господь меня провел к радио «Вера», которое мы запустили в 2012 году.

– Программы радио Вам лично как-то помогали?

– Можно сказать, даже с двух сторон. Во-первых, сама работа с материалом требует больших знаний и погружения. А во-вторых, я тоже слушатель. Как-то у меня возник вопрос из разряда тех, которые очень беспокоят, и непонятно, как их решить, – они крутятся в голове, не отпускают. К духовнику тогда не было возможности съездить, чтобы посоветоваться. Помню, я включил радио, а там шел фрагмент богослужебного Евангелия. И как-то именно этот отрывок четко ответил на мой вопрос. В подобных ситуациях я понимаю, что это Сам Господь подсказывает.

– А сложно вообще делать радио?

– Один консультант, с которым мы работали, сказал однажды такую фразу: «Материал сопротивляется». По поводу того, что мы делаем. И это стало нашей внутренней притчей. Отец Димитрий Смирнов говорил о том, что молитва – мудрейшая из наук и искуснейшее из искусств. Самое сложное дело, которое человек может делать в этой жизни, – молиться. Это действительно так. Но поскольку молиться мы не умеем, Господь сподобил осуществить, наверное, следующее по сложности дело.

– Что для вас самое главное в жизни?

– Для меня главное – любовь. Потому что Бог и есть любовь. Что может быть важнее?

– Но ведь мы все любовь по-разному понимаем. Вы как бы сформулировали?

– Думаю, что лучше, чем апостол, я не сформулирую. В гимне любви из Первого послания Коринфянам апостол Павел всё сказал исчерпывающе. Мы в каждый момент времени имеем выбор поступить по любви или не по любви: по гордости, по гневу, по злобе, по сребролюбию – очень часто в таких ситуациях оказываемся.

Искусство заключается в том, чтобы каждый свой выбор стараться сделать по закону любви, и тем самым любовь умножать. Любовь имеет удивительное свойство умножаться – она вечный источник. Так можно подходить ко всему: к работе, к людям. Можно человека поругать с позиции «я – начальник, ты – дурак», а можно – с позиции любви. И второе будет гораздо эффективнее. Человек в первом случае будет ощущать себя обиженным, оставленным, озлобленным. Хорошо, если он святой и любовью ответит. Но мы-то обычные люди.

Каждый свой выбор нужно стараться сделать по закону любви, тем самым любовь умножая

– Каким должно быть идеальное радио «Вера»?

– Наверное, идеальное радио, в личном контексте, – это то, которое может обойтись без меня. А вообще, идеальное радио там, где больше любви. Чем больше любви, тем ближе мы к идеалу.

Беседовал Сергей Витязев

Роман Торгашин 26 января 2022

Издательство
Сретенского монастыря