Главная > Журнал > Бог и человек > Радость лицезрения Нового Адама

Радость лицезрения Нового Адама

Иеромонах Ириней (Пиковский)

Распечатать

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Радость лицезрения Нового Адама. Проповедь иеромонаха Иринея (Пиковского) на Божественной литургии
10 июня 2021 г. (Продолжительность 0:14:41 мин, размер 14.1 Мб)

Update Required To play the media you will need to either update your browser to a recent version or update your Flash plugin.

Сегодня святая Православная Церковь отмечает праздник Вознесения Господня. Читаемое за Литургией повествование Евангелия от Луки несколько раз повторяет ту мысль, что явившийся по воскресении Христос показал ученикам не земную плоть, но – природу Нового Адама, не подвластную земному притяжению.

Если поставить рядом Евангелие от Луки с посланиями апостола Павла, на первый взгляд возникнет противоречие. Павел пишет, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия (1 Кор. 15: 50), новый Адам есть дух животворящий, тело Которого должно быть духовным (1 Кор. 15: 44–45). Последние строки Евангелия от Луки, напротив, подчеркивают материальность плоти Христовой: Он говорит с учениками, предлагает ощупать раны от гвоздей, Он ест перед ними рыбу и мед (см.: Лк. 24: 36–43).

Мнимое противоречие между апостолами объясняется тем, что Павел и Лука по-разному описывают одну и ту же реальность встречи с воскресшим Господом. Оба апостола показывают, что воскресение Христово связано с Его телом, а не с душой или духом. Павел задается вопросом: какова же природа тела в Царстве Божием, в новой жизни после воскресения из мертвых? Его ответ: иная природа, у которой тленное облечено в нетление (см.: 1 Кор. 15: 50, 53). Лука показывает, что, хотя у Иисуса есть плоть и кости, Он может мгновенно появляться и исчезать, что невозможно для обычных людей. Свидетельством сему служит описание встречи Иисуса с двумя путниками, шедшими в Эммаус, которые после преломления хлеба узнали Его, но Он стал тотчас для них «невидим» (ἄφαντος ἐγένετο; Лк. 24: 31). Та же внезапность подчеркивается и в появлении Иисуса в горнице, когда двери дома, где собирались ученики, были заперты. Иисус внезапно появился посреди учеников и сказал: «Мир вам!» (см.: Ин. 20: 19).

Эти примеры, с одной стороны, говорят о возможности Спасителя внезапно появляться среди людей. С другой стороны, мы понимаем, что Он может быть совсем рядом, оставаясь для нас невидимым.

У двух эммаусских путников открылись глаза, когда они услышали строки из Писания о Мессии и затем преломили хлеб на священной трапезе с Иисусом (см.: Лк. 24: 27–31). Оба действия – чтение Писания и Евхаристия – по сей день служат основой для православной Литургии. Но, причащаясь на трапезе Господней, мы должны признаться себе, что не всегда испытываем горение сердца, и уж тем более мало кто осмелится утверждать, что телесными глазами видит воскресшего Господа.

На первый взгляд «горение сердца» должно свидетельствовать о присутствии благодати, сподобляющей человека радости и блаженства. Однако, как это часто бывает с двусмысленными библейскими выражениями, мирские представления о «горении сердца», основанные на чувственных ощущениях, не всегда совпадают с духовными. В пророческой литературе термин «гореть» выражает не восторг и пыл, а желание сетовать и молиться во время бедствия. Царь Давид восклицает: Воспламенилось сердце мое во мне; в мыслях моих возгорелся огонь (Пс. 38: 4), когда задумывается о скоротечности и суетности человеческой жизни, сравнивает себя со странником на земле. Мятущиеся чувства и мысли, кипение сердца и терзание души (см.: Пс. 72: 21, 26) псалмопевец Давид противопоставляет незыблемости Бога, укрепляющего ноги человека и поставляющего на твердый камень (см.: Пс. 39: 3). Таким образом, нельзя сказать, что «горение сердца» в Священном Писании описывает только состояние радости и благодушия. Скорее это волнение и трепет, терзания души, которые разум не можем успокоить.

Заверение в воскресении Господа строится не на чувственных переживаниях, а на осмыслении феномена чуда по отношению к спасению человека

Два эммаусских путника «горели сердцем», когда Христос изъяснял им Писание, но это не помогло им осознать, Кто на самом деле идет рядом с ними. Схожее иррациональное волнение мы видим на примере Марии Магдалины, плачущей у пустого гроба. Мария Магдалина сквозь слезы обращается к Учителю с эмоциональным «Раввуни», но Он останавливает ее: Не прикасайся ко Мне (Ин. 20: 17). В порыве чувств она желает прикоснуться к Человеку, в то время как Он хочет признания в Нем Сына Божия. То, что Христос запрещает Магдалине, он предлагает сделать апостолу Фоме: Подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим (Ин. 20: 27). Следовательно, заверение в воскресении Господа строится не на чувственных переживаниях, а на осмыслении феномена чуда по отношению ко спасению человека.

Отсюда вполне объяснимы слова Спасителя, обращенные к Фоме: Ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие (Ин. 20: 29). Желание увидеть Господа должно быть духовным, сопряженным с верой. Апостол Петр хвалит христиан, претерпевших различные скорби, за то, что их испытанная вера драгоценнее золота, поскольку, не видев Иисуса Христа телесными глазами, они любят и верят в Него, достигая тем самым спасения своих душ (см.: 1 Пет. 1: 8).

Поскольку страшно впасть в руки Бога живаго! (Евр. 10: 31), поэтому смущение и испуг учеников Христовых при любых Богоявлениях вполне объяснимы. Жены-мироносицы, услышав весть от ангела о воскресении из мертвых Иисуса, были объяты трепетом и ужасом (см.: Мк. 16: 8). Ангел Божий – не купидончик, пронзающий сердце стрелой любви. Ангел Господень нередко приходит с мечом, чтобы рассечь негодяев пополам (см.: Дан. 13: 59; ср.: 1 Пар. 21).

В какой-то мере спокойней спится, когда с тобой не случаются никакие сверхъестественные явления. Речь идет не столько о появлении полтергейстов, сколько о встрече глаза в глаза с воскресшим Господом Иисусом. Если бы Христос внезапно явился, сентиментальным людям, наверное, захотелось бы поплакаться Ему в жилетку, посетовать на жизнь и чего-то у Него попросить. Но разумный человек спросит себя: «А что я отвечу Иисусу Христу, если Он вдруг задаст мне неудобный вопрос: Я умер за тебя, пролив на Кресте Свою кровь, а ты – что сделал для Меня?»

Мы любим размышлять о сокровищах на небесах, но зачастую забываем непростое условие: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест (Лк. 9: 23; 18: 22). Взять крест – это не просто терпеливо сносить болезни, неурядицы на работе или скверный характер своего мужа. У Иисуса высокие требования к приобретению сокровищ на небесах: все, что имеешь, продай и раздай нищим (Лк. 18: 22). Попробуйте предложить современному богатому юноше, стоящему в начале деловой карьеры, чтобы он вместо умножения денег на банковском счету взял крест и последовал за Христом. Не всякий согласится.

Желание быть со Христом и войти в Его Царство предполагает ответственность, подвиг, ограничения в плотских удовольствиях. Вряд ли человек, у которого нет крепкой веры в Бога, согласится на личную встречу с Христом в обмен на все накопленное богатство. Отсюда можно поставить провокационный вопрос: насколько полезна встреча человека с Сыном Божиим, если он пока не готов к ответственному двустороннему диалогу?

Возможность видения Бога зависит не от зоркости физических глаз, а от чистоты духовных очей

Она тревожна и спасительна одновременно, поскольку блаженны очи, что видят облик Его, и уши, что слышат голос Его (Мф. 13: 16). Таков парадокс евангельского благовестия, что оно всегда имеет несколько уровней постижения реальностей иного мира. Иоанн Богослов пишет, что Бога никто никогда не видел (Ин. 1: 18), но он же замечает, что тот, кто делает добро, Бога видит (см.: 3 Ин. 1: 11). Следовательно, возможность видения Бога, встречи с живым Христом, Который являет Собой нам Отца, зависит не от дальнозоркости физических глаз, а – от чистоты духовных очей, которые открывают возможность видения иного мира посредством добродетелей. Такая встреча с Христом, построенная на вере и добродетелях, приносит радость, которую никто из людей отнять не может.

Добродетельность жизни, любовь к добру начинаются с очищения сердца и ума от червоточины порока. Свое сочинение «Видеть Бога как Он есть» старец Софроний (Сахаров) начинает с разговора о благодатности смертной памяти. Немалое место у него занимает разговор о покаянии, плаче и духовной брани, колебании в поисках непоколебимого. Постепенно он подводит своего собеседника к той мысли, что встреча с воскресшим Христом стоит того, чтобы ради нее «продать имение» и, «взяв крест», пойти за Вифлеемской звездой. «В начале нашего покаяния мы ничего, кажется, не видим, кроме нашего внутреннего ада, – пишет старец, – но, странным образом, незримый еще нами Свет проникает уже внутрь как живое ощущение присутствия Бога. Если мы крепко, обеими руками, будем держать край ризы Господней, то чудо нашего роста в Боге будет все усиливаться и нам начнет открываться дивный облик Иисуса и с Ним – созерцание, какими мы, люди, были замыслены Творцом прежде создания мира».

К сему познанию, истомляющему и ум, и душу, и тело, ведет крутой подъем. И надо быть чрезвычайно внимательным, чтобы не возноситься чрезвычайностью откровений (2 Кор. 12: 7), а подражать смирению Спасителя. По мере просвещения светом познания истины наше сердце все больше видит реальное положение вещей: мы мечтаем о рае, но непрекращающиеся проступки свидетельствуют о том, что мы не можем сами выкарабкаться из болотной ямы. В то же время сама возможность увидеть себя, какие мы есть на самом деле, говорит о том, что, если не было бы Света истины, мы не увидели бы тьму, в которой пребываем. Мы открываем глаза на тьму, в которой живем, благодаря тому свету, который намекает на возможность противоположного состояния. Увидеть грех в темном углу сердца – значит обнажить его, обезоружить врага, направить луч света в тот темный угол – значит прогнать или убить его силой имени Иисуса Христа, нашего Света истины.

Один из путей, ведущих к познанию своих грехов, по мнению старца Софрония, «есть вера в Божество Христа, ради которой нисходит на человека любовь Духа Святого. Познавший опытом святой огонь Божественной Любви естественно стремится пребыть в этом благодатном состоянии».

Царство Небесное отстоит от нас не местом, но природой. Оно рядом, он приходит изнутри, Иисус уже стучится в дверь нашего сердца. Согласно Евангелию, Он приблизился к людям настолько близко, что Его можно не только видеть, но и руками осязать (1 Ин. 1: 1). «И когда “осязаемый” образ предвечного Бога в величии Своей любви уязвит нашу душу, то последняя никогда не может забыть о сем чуде» (схиархим. Софроний (Сахаров)). Узрев духом красоту Бога, человек все, что имеет в пределах земли, оставляет, чтобы стяжать небесное «сокровище», ту самую наидрагоценнейшую «жемчужину».

Сын Божий явился во плоти. Но Его телесность по воскресении – это наша надежда на преображенное состояние человечества, бытие по смерти в единстве с Новым Адамом, вечным, безгрешным, полным любви.

Праздник Вознесения Господня, дорогие братья и сестры, напоминает нам о том, что Христос некогда удалился от людей, чтобы вернуться к Отцу. Светские люди печалятся, когда их покидает кто-то из близких. Но ученики Христовы, как о том напоминает Евангелие, не должны плакать, что Иисус вознесся от земли на небо (см.: Ин. 16: 22). Он восходит к Отцу, чтобы приготовить там место и нам (см.: Ин. 14: 2). Он идет к Отцу, чтобы после Него пришел Дух-Утешитель, Который научит всему (см.: Ин. 14: 26), исполнит радости и веселья наша сердца.

Покидая землю, Он не оставляет людей. Он рядом с каждым из тех, кто тянется к Солнцу правды, кто очищает око души своей покаянием, для кого вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом (Евр. 11: 1). Для такого человека, обновляемого по образу Создавшего его (Кол. 3: 10), Христос всегда рядом. Он не улетел на облака, но на время исчез, перешел в мир иной, чтобы из этого мира, тлеемого по похотям его, в «оный день» нас, облеченных в бессмертие, возвести к тому миру, безоблачному Небу, о котором можно только мечтать, ибо не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его (1 Кор. 2: 9).

Аминь.

Иеромонах Ириней (Пиковский) 10 июня 2021

Издательство
Сретенского монастыря