Путь к Богу у народного артиста Николая Бурляева растянулся на многие годы, крещеный в детстве, свой первый крестик он получил от режиссера Андрея Тарковского, когда снимался у него в картине «Андрей Рублев». Встав много лет назад на этот путь, он хорошо понимает, что этот путь – единственный. Его первым духовником стал Великий наместник Псково-Печерского монастыря архимандрит Алипий (Воронов). Сегодня Николай Петрович – член Патриаршего совета по культуре, основатель кинофорума «Золотой Витязь». И для него очень важен нравственный момент в актерском ремесле.
Николай Петрович Бурляев
|
– Николай Петрович, расскажите, пожалуйста, как Вы пришли к вере. Что послужило поворотным моментом на этом пути? Когда Вы крестились?
– Крещен я был в детстве, вскоре после рождения, поскольку мама и бабушка были людьми воцерковленными. Но мое участие в жизни Церкви долгие годы этим и ограничивалось. В детстве бабушка и мама приводили меня в храм, пусть и нерегулярно. Я помню эти посещения, этот особый, удивительный мир, который мне довелось увидеть. Огоньки свечей, иконы, голос батюшки, фигуры молящихся в храме людей. Тогда я не понимал, что это такое. Более осмысленно относиться к вере я начал с 1965 года, когда Андрей Тарковский предложил мне участие в фильме «Андрей Рублев». Тогда я стал все более и более приближаться к Церкви, задумываться о том, что такое вера. Ощущение существования Высшего начала, присутствия Бога рядом было в подсознании всегда. Как и каждый человек, я с этим родился, жил и живу. Но попытки осмысления начались именно в это время. Андрей Тарковский мне повесил на шею первый крест. Он сам его выбрал из четырех-пяти реквизиторских крестиков, которые ему принесли, продел туда тесемочку, испачкал ее гримом, чтобы приблизить к правде жизни, и повесил мне на шею. Разговоров о Христе, о вере у нас с ним не было ни тогда, ни впоследствии.
В детстве бабушка и мама приводили меня в храм, я помню эти посещения, этот особый, удивительный мир, который мне довелось увидеть
Но в съемочной группе был и другой человек, с которым я подружился где-то за два-три года до съемок фильма «Андрей Рублев». Этот человек – Савва Ямщиков. Мы стали близкими друзьями. Я часто оставался ночевать в его однокомнатной квартирке, участвовал в застольных беседах с общими друзьями. Савва дарил мне первые экземпляры собственных работ. Так я узнал о разных иконописных школах.
Савва Васильевич Ямщиков. Источник: pravosk.ru
|
Мой друг приглашал меня и на свои выставки. Он один в 60-е годы устраивал в Москве выставки, посвященные иконам Псковской, Новгородской, Суздальской, Владимирской школ. Однажды он мне предложил поехать с ним вместе в Псково-Печерский монастырь. Познакомил меня с архимандритом Алипием, с которым они были очень дружны и которому Савва реставрировал иконы. Мы потом много раз вместе ездили в эту обитель, и нас всегда принимал владыка. За трапезой мы подолгу беседовали на самые разные темы.
– Архимандрит Алипий (Воронов)? Тот самый «Великий наместник» и фронтовик, которого митрополит Тихон (Шевкунов) описал в своей книге «Несвятые святые»?
– Да, именно он. Позднее оказалось, что это были не просто беседы, а беседы с моим первым духовником. Тогда я и понятия-то такого не знал. Мы с ним просто разговаривали о вере, о духовности, о нашей стране. О многом.
Как-то при мне журналисты задали ему вопрос: «Сколько верующих в нашей стране?» Он спросил келейника, каково население СССР. Тот ответил, что примерно триста миллионов человек. «Так вот, все они верующие», – сказал журналистам архимандрит Алипий.
Вот с этого момента и началось мое воцерковление. Я стал бывать на службах. Молиться. Я начал исповедоваться и причащаться Святых Таин Христовых.
– И как Ваша жизнь изменилась?
– В 1992 году я создал кинофорум «Золотой Витязь». Но прежде, чем решиться на это, я отправился за благословением в Троице-Сергиеву лавру к архимандриту Науму (Байбородину). До этого я с ним не был знаком, но к нему ездили мои родственники. Они мне говорили, что обязательно нужно к нему приехать. Ехал без надежды, что он поддержит мою идею создать кинофорум. Потому что он был человек довольно прямой и резкий, а дело происходило в самом начале девяностых годов – когда сфера кинематографа переживала полный распад и засилье низкопробной кинопродукции. Однако, когда я сказал архимандриту Науму о своей идее – создать кинофорум «Золотой Витязь» и попробовать собрать позитивные силы деятелей экрана, он меня благословил. Ответил так: «Попробуй, если не получится, уходи». Тогда же я получил благословение Святейшего Патриарха Алексия II и митрополита Кирилла, будущего патриарха, на создание этого кинофорума. И попробовал.
«Золотой Витязь» появился не благодаря, а вопреки всему, я предпослал этому форуму девиз: «За нравственные идеалы, за возвышение души человека»
«Золотой Витязь» появился не благодаря, а вопреки всему. Вопреки времени. Я предпослал этому форуму девиз: «За нравственные идеалы, за возвышение души человека». Тогда подобные девизы были не в моде. Не было серьезной поддержки министерства культуры. Не было явного желания тогдашних министров помогать православному славянскому кинофоруму.
|
С боями я пошел на приступ этой чиновничьей русофобской в то время стены. Тогда те, кто руководил культурой в России, были откровенными либералами. Но Бог помогал. Помогал и Патриарх Алексий II, прежде всего духовно. Будущий Патриарх Кирилл тоже поддержал наш форум. Интересный был эпизод в 1999 году. Мы договорились с владыкой Кириллом, что форум состоится в его епархии, в Смоленске. И будет проведен в поддержку Югославии, которую тогда бомбили 19 стран НАТО. Было очень тяжело, поскольку моя позиция была неинтересна тогдашнему руководству министерства культуры. Я пришел к владыке Кириллу, думая, что нужно прекращать подготовку форума и отказываться от его проведения. Но митрополит Кирилл мне ответил: «Ни в коем случае! Нужно продолжать». И сделал все, чтобы поддержать подготовку «Золотого Витязя».
В итоге мы смогли провести кинофорум в Смоленске. Туда приехала из-под бомб сербская киноделегация. Это стало большим праздником нашего славянского единения и принесло огромную пользу для сербского народа.
– Николай Петрович, коснемся еще немного Ваших личных взаимоотношений с Богом? О человеке многое могут сказать его дети, то, какими он сумел их воспитать. Бог благословил Вас пятью чадами. Что для них Церковь? Насколько я знаю, Ваш сын Илия несколько лет назад иподиаконствовал в Донском монастыре. А чем он занимается сейчас?
– Те дети, с которыми мы занимались этим вопросом и приводили в храм, ближе всех к вере. Это двое моих младших детей. Сын Илия до сих пор иподиаконствует. При этом получает образование за образованием. У него отношение к вере серьезное. Этим я могу гордиться. Он с самого рождения в храме. Для него этот мир не только знакомый, но и по-настоящему родной. Моя дочь Дарья окончила регентский курс при духовной академии и сейчас учится на пятом курсе консерватории на факультете хорового дирижирования. У остальных моих детей разная степень приближения к Церкви. Все они в процессе познания, и каждый идет к Богу со своей скоростью.
Первая моя Библия испещрена подчеркиваниями: я отмечал те места, которые были особенно созвучны моей душе, и потом использовал их в моих фильмах
– У Вас есть какое-то любимое место или несколько мест в Евангелии, к которым Вы бы снова и снова возвращались своими мыслями?
– Мы с семьей читаем Евангелие практически каждый день, когда совершаем вечерние молитвы. Первую свою Библию я получил из рук архимандрита Алипия, и она у меня вся испещрена подчеркиваниями. Я не раз читал Библию и отмечал те места, которые были особенно созвучны моей душе, и потом использовал их в моих фильмах. Конечно, в Евангелиях и в других библейских книгах много моментов, которыми я руководствуюсь в жизни. Например, в Послании апостола Павла к Коринфянам есть такие слова: «Много в мире различных слов, и ни одного нет без значения» (1 Кор. 14: 10). Я часто привожу эту апостольскую фразу на мастер-классах, когда объясняю будущим актерам, режиссерам и драматургам суть нашей деятельности. Лично для меня вся она сводится к одной этой фразе.
Почему у нас сейчас столь безрадостный театр и такой же бездарный кинематограф? Потому что все «пролетают» мимо текста, мимо слова, мимо смыслов. Они не понимают значения слова. Это же я часто вижу и в храмах. Недаром Грибоедов сказал: «Читай не так, как пономарь, а с чувством, с толком, с расстановкой!»
Когда мой сын Илия читает священные тексты в храме, я его тоже прошу всегда читать так, чтобы читаемое было понятно всем слушающим. Прежде чем говорить какое-то слово от Господа, его нужно пропустить через себя. Многим лень это делать, они пробегают мимо смысла. Поэтому молящиеся в храме часто не понимают читающего. Эта проблема была при Грибоедове и сохраняется до сих пор.
Эту же фразу я говорю и своему старшему сыну Ивану, который окончил школу при консерватории, потом осваивал в самой консерватории фортепиано. Я ему всегда говорил, что нельзя просто брать определенную ноту. Нужно понимать и ее значение. Если ты хочешь, чтобы твоя музыка звучала проникновенно, приковывала к себе сердца слушателей, нужно во время ее исполнения устремлять свою мысль и душу к Богу. Тогда каждая нота будет звучать совершенно иначе.
Есть в Священном Писании и еще одна фраза: «От избытка сердца говорят уста» (Мф. 12: 34, Лк. 6: 45). Она, в сущности, о том же – что каждое наше слово наполнено значением. Сначала оно должно родиться в сердце, и только тогда уста должны сказать его. Это, опять же, применительно к оценке того, что делается сегодня в театре и кинематографе. А там все идет мимо сердца, мимо разума и, соответственно, мимо смысла. Уста артистов-халтурщиков говорят вообще без понимания того, что именно они говорят. Всё мертво. Очень редко сегодня я вижу актера, который владеет этой тайной, понимает силу слова. Например, как Инна Чурикова. Таких актеров единицы.
Николай Бурляев, Инна Чурикова. Кадр из фильма «Военно-полевой роман» реж. Петр Тодоровский, 1983 год
|
– Раз уж мы говорим об актерском ремесле, спрошу Вас об образе Иешуа Га-Ноцри из булгаковского романа «Мастер и Маргарита», который Вам довелось примерить на себя. В свое время, когда Мэл Гибсон снял «Страсти Христовы», актер главной роли Джеймс Кэвизел сказал, что, вероятно, более не сможет сыграть ни одного персонажа. Потому что личность кого бы то ни было, по сравнению с личностью Богочеловека, слишком мелка. Так он прочувствовал образ. Конечно, Иешуа Га-Ноцри не полностью соответствует образу Спасителя. Это уже персонаж литературный. И все же списан с Господа. Как Вы переживали эту роль и как она идет с Вами по жизни?
– С тех пор как я в 1993 году сыграл Иешуа Га-Ноцри, я отказываюсь практически от всех ролей. Вы знаете, я себя готовил к тому, что когда-нибудь прикоснусь к Евангелию на экране. Я даже задавал вопросы некоторым священникам, имеют ли право кинематографисты трогать такие темы. Чаще всего мне отвечали, что нет.
Но один из священнослужителей, архимандрит Зинон (Теодор) – весьма известный иконописец, сказал примерно следующее: «Существование кинематографа как искусства – это объективная реальность. Он есть и воздействует на миллионы людей. И если вас Господь сподобил заниматься этим видом искусства, вы не только имеете право, вы должны это делать. Потому что если этого не сделаете вы, то сделают другие. И сделают совершенно иначе».
Когда кинорежиссер Юрий Кара предложил мне участие в съемках «Мастера и Маргариты», то вначале прочил мне роль поэта Ивана Бездомного. Я отказал в этом режиссеру. Сказал, что этот персонаж мне неинтересен. Актеры почти всегда о себе высокого мнения. И я тогда, в моей актерской гордыне, сказал, что есть один образ, который я бы согласился воплотить на экране, и что, по-моему, я один в нашем советском кинематографе к этому готов. Это образ Иешуа Га-Ноцри.
Я был утвержден на роль Га-Ноцри, но поставил режиссеру условие, что он даст мне право удалить из текста роли антиевангельские моменты
Юрий Кара попробовал меня на эту роль. Проба оказалась убедительной, и я был утвержден. Но поставил режиссеру условие, что он даст мне право удалить из текста роли антиевангельские моменты. А такие в романе у Булгакова есть. Он согласился, я эти вещи вымарал. Причем до этого все мои воцерковленные родственники были против того, чтобы я взялся за эту роль. И моя сестра отправилась на остров Залит к отцу Николаю Гурьянову. И когда она пожаловалась ему: «Вот мы его отговариваем все, а он хочет это сделать», отец Николай ей ответил: «А зачем вы его отговариваете? Все по Промыслу Божию. Все так и будет».
Николай Бурляев в роли Иешуа, к/ф «Мастер и Маргарита», реж. Юрий Кара (2011 год)
|
– То есть она приехала к Вам обратно с косвенным благословением старца?
– Да. Я прибыл в Иерусалим, где мы должны были снимать часть сцен. У меня было два свободных дня. И я пошел ко Гробу Господню, чтобы причаститься и получить благословение на съемки.
У Гроба Господня была удивительная ночная Литургия, которую я запомнил на всю жизнь. Я был один, и меня никто не тревожил. Я стоял на коленях перед Гробом Господним, надо мной проносили Святую Чашу, священники готовились к Литургии, а я молился. В эту ночь я получил благословение и причастился Святых Таин Христовых.
Дальше была работа. Вот это самое интересное. В первый рабочий день мы снимали тот момент, где Понтий Пилат отправляет на казнь двух разбойников и Спасителя, а одного разбойника, Вар-раввана, отпускает. Мы четверо стоим на возвышении. Под нами, примерно метрах в десяти ниже, кинокамера. Толпа массовки. Понтий Пилат – Михаил Ульянов – у камеры. Сейчас режиссер крикнет: «Внимание, мотор, начали!», я должен быть Им. И тут я осознаю, что абсолютно не готов, что я полное ничтожество. Скованный и бесконечно далекий от того, что сейчас от меня ждут. В душе смятение, я всех обманул.
И в этот миг режиссер бросил одну реплику из-за камеры: «Да ведь Он же всех любит!» И вот этой одной фразы было достаточно, чтобы произошло чудо. Эти слова пронзили меня как молния. Я начал получать извне поток невероятной благодатной энергии, которая переполняла меня любовью ко всем. К Понтию Пилату, к евреям из массовки, ко всем. Я стал таким, каким в жизни не был. Ведь я более жесткий человек, неспособный так любить. Это было чудо.
Я поймал этот луч и потом мог вызывать в себе это состояние перед каждым рабочим моментом. Конечно, после этого я пытался не участвовать в общей групповой суете, жить отдельно, поститься, молиться и готовиться к работе.
– А на Ваших последующих ролях эта роль как сказалась?
– Мне стали предлагать роли, от которых я отказывался. Например, в одном сериале предлагали сыграть роль генерала КГБ, предателя Родины, подонка, который готовит переворот, подыгрывая олигарху, живущему на Западе. Я сказал режиссеру: «Перепишите этот образ так, чтобы этот генерал стал героем, пожертвовал жизнью за Родину». Они не переписали роль, и я отказался. За нее взялся другой известный актер. Впоследствии я отказывался еще от многих подобных ролей, от участия в этом тошнотворном рыночном российском кинопроцессе.
Спасение России есть спасение мира, а гибель России есть гибель мира, ибо Россия хранит душу человечества, и нравственное исцеление должно прийти из нее
– В 2019 году, говоря о состоянии культуры в России, Вы говорили, что она находится в плачевном состоянии из-за засилья пропаганды безнравственности, пропаганды порока, отсутствия воспитательного элемента в отношении молодежи. За три минувших года что-нибудь изменилось? Можно ли, на Ваш взгляд, говорить о какой-то «христианской весне»?
– Пока ничего не поменялось. Мы живем в той же парадигме рыночного кинематографа. Между тем, культура и рынок – понятия несовместимые. В разные века и в разных странах люди понимали и говорили, что «спасение России есть спасение мира, а гибель России есть гибель мира». Ибо Россия хранит душу человечества. И нравственное исцеление, возрождение должно прийти из России. Культура – это и есть тот факел, который мы передаем от поколения к поколению. И его нужно очистить от сора. Тогда все будет меняться. Я в это верю и буду прикладывать к этому все силы.
Николай Бурляев в роли М.Ю. Лермонтова в к/ф «Лермонтов» (1986)
|
Сейчас у нашей страны есть шансы не погибнуть самой, очиститься и стать примером для вырождающегося человечества, предавшего практически все Божии заповеди, предавшего Промысл Божий о человеке. У России сегодня миссия цивилизационного характера. Мы должны предоставить миру модель нового общества. Во всех отношениях. И социально-экономических, и духовно-нравственных. Мы должны собраться с мыслями, собраться с духом для Преображения. Настало время уверенно пойти вперед, объединяться вокруг традиционных нравственных ценностей. А для этого необходимо помнить о Том, перед Кем мы будем нести ответственность за каждый свой шаг и каждое сказанное слово.
Беседовал Андрей Сегеда
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.