Составитель этой книги – выдающийся иерарх Русской Православной Церкви, архиепископ Никон (Рождественский; 1851–1919). Долгие годы, будучи насельником Троице-Сергиевой лавры, он трудился на ниве книжного просвещения, и в 1885 году, еще в сане иеромонаха, опубликовал эту книгу, которую издательство Сретенского монастыря издает уже в пятый раз.
В храме можно говорить только спасибо, даже за неудачи
Его имя давно стало нарицательным и олицетворяет чуть ли не весь современный российский балет в его мужской части. Он всегда держится выше скандалов и сплетен и идет своим путем. Николай Максимович Цискаридзе, народный артист России, премьер Большого театра, ныне – ректор Академии Русского балета имени А. Я. Вагановой, никогда не скрывал своей веры – он крестится и молится перед выходом на сцену, он участвует в восстановлении храмов, ни на один из спектаклей он не пришел, не посетив перед этим церковь. При этом Цискаридзе говорит, что вера его – без фанатизма, так воспитала его мать, приведя в храм в раннем детстве.
Сегодня Николай Цискаридзе рассказывает о благословении Патриарха, о любимых храмах в Москве и Петербурге и о том, куда прячет крестик во время выступлений.
|
– Какие отношения с религией были в Вашей семье?
– Я вырос в Тбилиси, моя мама – грузинка, няня – украинка, они обе – люди старой формации, обе были крещены. Мама, вопреки всем правилам и канонам, была крещена три раза. Дело в том, что ее детство пришлось на 30-е годы, и ее втихаря крестил каждый родитель. Сначала мама, папа об этом не знал и покрестил еще раз, а потом, когда была война, в Москве ее еще и мачеха покрестила.
Мама никогда не была партийной, потому что была по-настоящему верующим человеком, как и няня. Мы регулярно ходили в храм. Так как мама была педагогом в очень привилегированной школе, где учились дети высокопоставленных чиновников, мы ходили на ранние службы. Меня так приучили – в храм ходить, никогда ничего в храме просить не надо, в храме можно говорить только спасибо, даже за неудачи.
Мама и няня строго соблюдали правила, например, в воскресенье никто не убирал, не стирал. И, когда мы жили в коммунальной квартире, мама все время соседям говорила: «Прекратите убирать в воскресенье – это грех, этот день нужно посвятить Богу».
У нас дома всегда пекли куличи, делали пасхи, готовились к Рождеству – и к католическому, и к православному, потому что в Грузии так было принято. Хотя в Грузии в советский период не была запрещена церковь, но, поскольку мама работала в школе, иконы никогда не выставлялись напоказ. Вместо иконы у нас много лет висела очень красивая репродукция Мадонны Леонардо да Винчи, еще была у нас очень старинная чеканка – Дева Мария с Младенцем.
Мама крестила огромное количество людей в тот период, когда креститься было нельзя. Я однажды ее спросил: «Ты многим становишься крестной матерью, наверное, есть какое-то ограничение по количеству?» А она отвечала, что очень важно привести человека к вере, ко Христу.
Мама много крестила в период, когда креститься было нельзя, считала, что очень важно привести человека ко Христу
– Чувствовали ли Вы, что Господь помогал в непростом труде будущего артиста?
– Я был очень способным ребенком и не очень любил стараться. Когда я уже учился в хореографическом училище, мой педагог однажды позвонил маме и сказал: «Сегодня такая удивительная вещь произошла, я сказал Нике: "Если ты не будешь стараться, тебя Господь Бог накажет", и вдруг ребенок стал очень стараться…» А мама ответила: «Он вырос в такой семье, где его всегда учили, что Господь Бог все видит, и Его обмануть не удастся».
|
Было смешно, когда я вступал в комсомол. Я был последним комсомольцем Московского хореографического училища: меня заставляли, я ведь был отличником. Это был канун 1991 года. Тогда я спросил у мамы – что же мне делать, как же я скажу, что я крещеный? Хотя все знали, что я крещеный, потому что я всегда перед выходом на сцену крестился. Я крест носил всегда с тех пор, как окончил школу и рухнул Советский Союз. Когда я шел танцевать, мама мне прикалывала его к плавочкам, чтоб никто не видел. И когда у нас переодевания, чтобы он не выпал. Так что нательный крестик всегда со мной.
– И до сих пор?
– Да, всегда. Всегда, когда выхожу на сцену, надеваю его, прячу в костюм, чтобы он не потерялся.
– С годами Ваша вера укреплялась?
– Я не стал очень религиозным человеком и к церковным обрядам отношусь сложно. Я артист балета, мне долго стоять нельзя, надо было беречь аппарат. В детстве мне очень нравилось в Тбилиси огромное поселение немцев и французов. Там много и протестантских, и католических храмов, и мне нравился протестантский, потому что там во время службы можно сидеть. Но мы ходили в православный, где сидеть не благословляется.
– А когда Вы почувствовали, что в Вас есть та самая любовь и вера?
– Когда ребенок растет в неких канонах, перед сном прочитать молитву например, это естественно. Я у многих вижу чрезмерное надавливание, что вызывает у ребенка отторжение. У нас не было ничего такого, что могло вызвать отторжение религии. Было естественно, что няня прочтет утром и вечером «Отче наш». Но это не было так, что «мы сейчас бьем поклоны». И я привык, что я открыл глаза и «Отче наш» прочитал.
– И сейчас так же?
– Да, всегда. Я приучен. Я на сцену ни разу не вышел, не зайдя перед этим в храм. Меня так мама приучила, когда мне 10 лет было. И моя дорога в день спектакля – всегда через храм.
Я на сцену ни разу не вышел, не зайдя перед этим в храм, моя дорога в день спектакля – всегда через него
Когда я был маленьким, мы с мамой были в Елоховском соборе в Москве на Рождественской службе. И я очень хорошо помню, что в ту ночь я был там единственным ребенком. А служил сам Патриарх Пимен. Когда закончилась служба, Патриарх спросил, чей ребенок, подошел и подарил мне маленькую бумажную иконку. Она у меня всю жизнь спрятана в балетном дневнике. Мне было тогда года четыре. Но я помню хорошо ту службу и помню, что меня очень поразило, как мало народа, потому что в Грузии всегда было в храмах много людей. А тут – Рождество, и Патриарх служил…
|
– Есть ли храмы, в которых Вы особенно любите бывать?
– Когда мы уже переехали в Москву, это был 1987 год, жили (и всегда я в Москве живу) на Комсомольском проспекте рядом с храмом святителя Николая в Хамовниках. Это старинный храм, который никогда не закрывался. Когда мы приходили с мамой, я был еще ребенком, там всегда было очень мало народа. В дни спектаклей я ходил туда, и меня там знали с детства. Сначала я ходил с мамой, потом, когда мама скончалась, ее там отпевали… Все служители знали, что я прихожу не на службу, а днем.
А здесь, в Питере, я хожу в Никольский собор (видите, Святой Николай всегда рядом со мной) и живу я около храма святого Николая.
– Возможно, это заблуждение, но считается, что именно артисты балета очень религиозны?
– Все цирковые, артисты балета, спортсмены, все, у кого деятельность связана с травмоопасностью, конечно, очень верующие. По крайней мере, без молитвы никогда не идут на соревнования и на сцену. Один батюшка мне как-то сказал: «Балетные – самые верующие, они больше всех молитв прочли».
Один батюшка как-то сказал: «Балетные – самые верующие, они больше всех молитв прочли»
Когда я стал танцевать в 90-е годы в Большом театре, я всегда танцевал все спектакли, которые проводила Патриархия. Они всегда на меня выпадали. А Патриарх Алексий II перед началом говорил какие-то слова и уходил. Я спросил: «Почему он никогда не смотрит спектакль?» Мне ответили, что балет считается греховным искусством. А спустя какое-то время на благотворительном спектакле «Щелкунчик» для больных детей Святейший остался. Мне сказали, что Патриарх пересмотрел свои взгляды.
И когда открывался Зал Церковных Соборов в Храме Христа Спасителя, я был одним из выступавших на открытии – с партнершей танцевал адажио из балета «Раймонда».
Еще я выступал в зале Чайковского в благотворительном концерте на восстановление храма, в котором венчался Пушкин (храм Вознесения Господня в Сторожах). За этот концерт всех артистов, в нем участвовавших, внесли в специальный список, и наши имена ежедневно поминают в молитве за здравие. Это очень для меня приятно.
– Вы знаете, верующие ли Ваши ученики, ходят ли они в храм?
– Я считаю, что вера – очень интимная вещь. Но у нас в Школе (Академии им. Вагановой), есть храм Святой Живоначальной Троицы. Он создан здесь в ХIХ веке, а в советские годы, конечно, был разрушен. Бывший ректор Академии – Леонид Николаевич Надиров – начал возрождать этот храм, а я это дело уже довершил. Сейчас храм полностью восстановлен, он такой, каким был в ХIХ веке. И более того, в ХIХ веке не смогли сделать звонницу, а мы сделали, как это было по проекту. На одном из колоколов – лик Святого Николая. Когда звонницу открывали, настоятель протоиерей Андрей Жук сказал, что один колокол отлили в мою честь. Мне это было очень приятно. Меня не будет на земле, а колокол будет звонить. Сейчас у нас идут службы, и у меня есть свой ключ от храма, я всегда могу спуститься, помолиться.
|
– А дети (ученики) ходят?
– У нас учится много детей из разных регионов, разных конфессий, кто-то верующий, кто-то нет. Висит расписание служб, время, когда можно пообщаться с отцом Андреем, я часто вижу, что дети подходят. Я не считаю, что религиозность надо навязывать, потому что каждый сам должен к вере прийти. Но когда вы знаете, что в школе есть храм, и он всегда для вас открыт, – это очень важно.
Беседовала Алина Темнова
16 июня 2022
Размер пожертвования:
рублей
Пожертвовать
P. S.: в храме можно сидеть по благословение батюшки.
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.