И свет во тьме светит, и тьма не объяла его (Ин. 1: 5)
Ровно два века назад, 30 октября по старому стилю, 11 ноября по новому, в Москве на улице Новая Божедомка (ныне улица Достоевского) в казенной квартире лекаря Мариинской больницы для бедных Московского воспитательного дома родился младенец Федор Достоевский. Через несколько десятилетий этому имени предстояло стать одним из самых значимых в истории мировой литературы.
Выбирая из множества любимых писателей наиболее любимого, я остановила бы свой выбор на том, кто вызывает у меня самые неоднозначные чувства. Федор Михайлович Достоевский. Любое его произведение после прочтения оставляет во мне множество неразрешенных вопросов, ответив на которые, я делаю шаг вперед. В любом его произведении я могу найти фразу, которая отзовется во мне, так как я, пытаясь найти какую-то условную истину в течение многих лет размышлений, прихожу в итоге к мысли, заключенной у Достоевского в одной-двух фразах.
Достоевский уникален во многом, но лично для меня – больше всего в изображении характеров, мыслей, чувств. На основе его произведений можно писать трактаты по психологии, философии и другим наукам. Федор Михайлович пережил многое – был приговорен к казни вместе с кружком революционеров-петрашевцев (приговор в последний момент изменили на каторжные работы), прошел десять лет каторги, всю жизнь страдал эпилепсией, был беден, имел множество пристрастий (к азартным играм, алкоголю и других). Герцен, прочитав «Записки из Мертвого дома», назвал писателя «русским Данте» (вероятно, восхищаясь тем, как Достоевский описал ад каторги), но я, читая его произведения, вижу в них необычайный свет. Подробно описывая страдания героев, внутренние и внешние, их пребывание на самом дне общества, раскрытие самых неприглядных сторон человеческой души и человеческого сознания, Достоевский вызывает в читателе рефлексию, необходимость анализа, побуждает стремиться к свету. В романе «Три товарища» Э. М. Ремарка есть формула: «Свет не светит, когда светло. Он светит во тьме». Мне кажется, что эта фраза во многом характеризует и Достоевского как личность, и его творчество. Свет писателя – его талант, проявляющийся в несомненно тяжелых условиях жизни (именно пройдя через каторгу, Достоевский стал глубоко религиозен). А свет творчества – очищение через раскаяние, смерть житейская для вечной жизни, подвиг самопожертвования и самосовершенствования, проходящий сквозным мотивом через все творчество писателя, наполненное мрачными картинами русской жизни, разврата, безумия и отчаяния.
На мой взгляд, Достоевского стоит прочитать каждому: русский человек в его творчестве увидит себя и историю своей страны, иностранец сможет попробовать понять «загадочную русскую душу», ребенок задумается о том, что раньше его не волновало, а взрослый вспомнит о том, что давно перестало волновать.
Описывая страдания героев, Достоевский побуждает стремиться к свету
Для Достоевского Евангелие было настольной книгой и имело особую значимость – Новый Завет ему подарили декабристки в Тобольске, и эта книга прошла с ним весь каторжный путь. Поэтому практически в каждом его произведении, мне кажется, можно проследить мотивы жизни Иисуса Христа. «Мотив Христа» отражается в сюжетных линиях, собирательных образах, общей тематике. Условно его можно разделить на следующие этапы: рождение в нищете/моральном упадке – расцвет, проповедничество – развращение, духовный упадок – духовная смерть – очищение и воскрешение через страдания. Если обратиться непосредственно к текстам произведений, выходит примерно следующая схема. В романе «Братья Карамазовы» этот мотив проявляется в собирательном образе семьи Карамазовых. Все они рождаются в нищете и моральном упадке, расцвет и проповедничество олицетворяет Алеша, развращение и духовный упадок – Иван, духовную смерть – Федор, а очищение и воскрешение через страдания – Дмитрий. В романе «Преступление и наказание» Родион Раскольников, выросший в относительной нищете, проходит путь развития и «проповедничества» (печатаясь в журналах), развращается теорией о праве сильной личности на преступление и приходит к нравственному упадку; дальше – духовная смерть через убийство («Я себя убил, а не старушонку! Тут так-таки разом и ухлопал себя, навеки!..») и в финале – очищение и воскрешение через страдания (каторга).
В «Игроке» образ Христа можно увидеть в главном герое – Алексее Ивановиче, в «Идиоте» Христос отображен в образе князя Мышкина, а в «Бесах», с моей точки зрения, мотив жизни Иисуса Христа воспроизводит линия инженера Кириллова. Возможно, это спорно, но этот мотив можно проследить в нравственных мучениях Кириллова – он страдает за человечество, а его самоубийство условно можно было бы сравнить с восхождением Иисуса Христа на крест.
Все произведения Достоевского отражают не только внутреннюю борьбу человека с самим собой, но и противостояние диавольских сил божественным. Если в каждом романе можно увидеть мотивы жизни Иисуса Христа, то также в каждом романе есть и персонаж-антагонист, в котором можно увидеть образ сатаны (конечно, противостояние не отчетливое, но есть некоторые основания для такой гипотезы). Я предполагаю, что в «Братьях Карамазовых» такую роль играет Павел Смердяков, в «Преступлении и наказании» – Свидригайлов, в «Игроке» – маркиз Де-Грие, в «Бесах» – Петр Верховенский, а в «Идиоте» – Афанасий Иванович Тоцкий.
Произведения Достоевского отражают противостояние диавольских сил божественным
Но психологизм Достоевского проявляется в том, что однобоких, однозначных героев в его мире не существует; каждый персонаж, заключающий в себе диавольское начало, раскрывается с неожиданной, человечной стороны. Эта особенность творчества писателя соотносится с концепцией появления сатаны – бывшего верховного ангела, возгордившегося и задумавшего восстание против своего Создателя. А «диавольские» персонажи Достоевского в основном поддерживают революционные настроения, провоцируя людей на развитие их самых отвратительных душевных качеств (например, развращение Кириллова Верховенским, Ставрогиным и компанией можно сравнить с искушением Христа после Крещения).
Мне кажется, я люблю Достоевского за надежду, которую дарят его книги. Если его персонажи – сладострастники, убийцы, воры, совершившие преступления против Бога, самих себя и человечества, – имеют право на жизнь, надеются на спасение и даже способны на счастье – наверное, можем и мы?
Есть еще один важный момент в творчестве Достоевского, который можно считать открытием писателя. Вот как писал об этом философ Василий Розанов: «Вся Россия прочла его "Братьев Карамазовых" и изображению старца Зосимы поверила. "Русский инок" (термин Достоевского) появился как родной и обаятельный образв глазах всей России, даже неверующих ее частей». Прототипомстарца Зосимы в «Братьях Карамазовых» стал оптинский старец Амвросий, а по образцу Оптиной пустыни была воспроизведена обстановка скита и кельи старца Зосимы.
Образ старца Зосимы прогремел на всю Россию, но после смерти Достоевского начались споры о его религиозности и православности. Часть религиозных деятелей критиковали его. Например, писатель и философ Константин Леонтьев, которого старец Амвросий тайно постриг в монашество, писал: «Его монашество – сочиненное. И учение от Зосимы – ложное; и весь стиль его бесед фальшивый». Леонтьев утверждал, что оптинские старцы не признали «своими» ни «Братьев Карамазовых», ни Зосиму, и называл христианство Достоевского «розовым».
Однако известно, что, прежде чем ехать в Оптину и затем создавать образ старца Зосимы, Достоевский изучил всю историю Оптиной пустыни. Многие мысли преподобного Амвросия нашли отражение в романе «Братья Карамазовы». Например, в учении старца Амвросия основное – любовное смирение, и старец Зосима тоже учит: «Пред иною мыслью станешь в недоумении, особенно видя грех людей, и спросишь себя: "Взять ли силой, али смиренною любовью?" Всегда решай: "Возьму смиренною любовью"… Смирение любовное – страшная сила, изо всех сильнейшая, подобной которой и нет ничего… Помни особенно, что не можешь ничьим судиею быти. Ибо не может быть на земле судья преступника, прежде чем сам сей судья не познает, что и он такой же преступник, как и стоящий перед ним, и что он-то за преступление стоящего перед ним, может, прежде всех и виноват». А вот цитата из одного письма старца Амвросия: «Только старайся жить по евангельским заповедям Господним и, прежде всего, никого ни о чем не судить, чтобы и самой несудимой быть». Проблема страдания и ответственности – одна из центральных в учении и старца Амвросия, и старца Зосимы. «Иногда посылаются человеку страдания безвинно для того, чтобы он по примеру Христа страдал за других... Иметь совершенную любовь и значит страдать за ближних». Это слова преподобного Амвросия. Вот как они преломились в речи героя Достоевского: «Постарайтесь любить ваших ближних деятельно и неустанно. По мере того как будете преуспевать в любви, будете убеждаться и в бытии Бога, и в бессмертии души вашей. Если же дойдете до полного самоотвержения в любви к ближнему, тогда уж, несомненно, уверуете и никакое сомнение даже и не возможет зайти в вашу душу». Таких совпадений много. Кстати, один из снов преподобного Амвросия, о котором он рассказывал в своих письмах, очень похож на каторжный сон Раскольникова.
Интересно, что Достоевский предугадал кончину старца Амвросия, описав ее в посмертной судьбе героя романа. Глава «Тлетворный дух» прямо соотносится со словами преподобного, который часто повторял: «Много я от людей славы при жизни принял, и потому от меня будет смрад». Действительно, от тела усопшего старца быстро стал распространяться тяжелый запах. Исследователи творчества Достоевского не исключают и обратного влияния – писателя на святого: старец Амвросий мог догадаться о своей «посмертной судьбе» после чтения «Братьев Карамазовых».
Так или иначе, очевидно, что именно Достоевский привил русскому светскому обществу интерес к Оптиной пустыни и русскому старчеству, и это для многих послужило началом спасения.
Книги Ф.М. Достоевского в магазине «Сретение»
Изображение-миниатюра взята с сайта http://www.tg-m.ru/
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.