– Батюшка, прошу вас, не отпускайте меня, не благословляйте на эту поездку! – умоляла я с довольно плачевным видом.
– Ну почему же? Поезжай. Ничего страшного в этом нет.
– Но я никогда не возила группы, всегда ездила одна!
– А теперь попробуй.
|
Я отошла в ужасе от предстоящей поездки с людьми, которых ни разу и в глаза не видела. Паломничество – это такое дело: чем больше людей, тем больше искушений. То ли дело одна, сама себе хозяйка, и никаких проблем. Куда хочу, туда и еду, что хочу, то и делаю. С детства привыкшая к полной самостоятельности, я не представляла себе, что значит зависеть от чьих-либо желаний, характеров и амбиций.
И самое страшное – ответственность. Куда селить? Чем кормить? Хватит ли денег? А я так надеялась, что батюшка не благословит.
Произошло это в далеком теперь уже 2013 году. Друг моего сына, отец А., отпел жену состоятельного человека, и тот заплатил ему солидную сумму. Окормляя в то время районный поселок и все прилегающие к нему деревни, он решил отправить своих приходских помощников в поездку по монастырям. Зная, что я регулярно посещаю святые места, он решил поставить меня руководителем этой приходской группы. Сказано – сделано. Взял билеты на поезд и отправил, при этом наказав всем слушать меня беспрекословно, ловить каждое слово и запоминать все, что я расскажу в предстоящей поездке. Наказал… Да не тут-то было. То ли деревенское восприятие того, что есть послушание, отлично от городского, то ли такой наказ прозвучал впервые. Как бы там ни было, чуть ли не в первый же день практически все мои беседы и рассказы были восприняты в штыки, с полным безразличием и холодом. А может, им не понравились мои слова об их настоятеле: «Берегите своего батюшку. Он все для вас делает: и храм строит, и школу, и вот в поездку послал для молитвы и предстояния перед Богом за своих односельчан».
Паломничество – такое дело: чем больше людей, тем больше искушений
Чем больше святынь я хотела показать, тем больше росло сопротивление. (Справедливости ради надо признаться, что двое из группы были больны, и достаточно серьезно. Я же, привыкшая к быстрой ходьбе, не всегда была внимательна к их проблемам, пока меня не урезонили.) Но мысль, что люди, сидя всю жизнь на одном месте, как петух на шесте, ничего, кроме своего хоздвора, не видели, толкала меня на попытку сломать их противодействие и открыть им не одну страницу истории святости нашей страны.
Троице-Сергиева лавра, без сомнения, потрясла их так, что одна из паломниц заявила, что никуда отсюда далее не поедет, ей именно здесь легко молится и молитва дает надежду на исцеление.
Рака с мощами прп. Сергия Радонежского в Троице-Сергиевой Лавре
|
Данилов монастырь со своими святынями и удивительными храмами также расположил к себе, и я услышала уже озвученное желание остаться там и не ездить по России в поисках еще более удивительного. И тут произошел интересный момент. Позвонил настоятель и попросил сообщить, что в деревню, где жила прихожанка, решившая остаться в Москве, наконец-то привезли лес для строительства храма. Надо же, какое «совпадение»!
– Звонил батюшка и просил передать вам лично, что брус доставлен и строительство храма наконец продолжится, – сказала я равнодушным тоном, глядя в тарелку.
– Да вы что! Правда? – вскрикнула она.
– Конечно. А вы как думали? Зря что ли бьете поклоны по монастырям и просите за свой приход? Зря что ли батюшка послал вас в паломничество, доверив возможность молиться не только за себя, но и просить о продвижении в строительстве ваших церквей? О чем вы, как я слышала, просто мечтали.
– Да, конечно! Как скажете! Собираемся... Куда дальше держим путь?
– Впереди Оптина, Псково-Печерский монастырь.
В Сретенском монастыре, где копия Туринской Плащаницы и красота восстановленного храма с мощами священномученика Илариона (Троицкого), с одним из наших паломников произошло удивительное событие. Я попросила его на следующий день обязательно прийти на Литургию и причаститься. Он пообещал, специально внимательно прошел путь до метро, чтобы завтра не заплутать. Но уйди он, и некому было бы таскать вещи другой паломницы. И мужчина остался. Как же потом он сожалел, так и не получив обещанного вознаграждения за свое усердие от этой женщины. Люди всегда сами делают выбор. Мне в этом случае оставалось лишь молча сожалеть об этом парне.
Рака с мощами сщмч. Илариона (Троицкого) в Сретенском монастыре
|
Далее Донской монастырь, Покровский, где я договорилась с работниками, давшими моим подопечным возможность понести послушание у самой Матронушки. Какая же была радость в их глазах во время элементарной чистки подсвечников! Затем мы приложились к мощам, получили по освященному на них цветочку. Я со стороны наблюдала за человеческим счастьем и, честно признаться, радовалась, понимая, что, может, эти люди больше не вырвутся из плена домашних забот, а огромная благодарность Богу за эту поездку будет греть их сердца до конца жизни.
Затем была Оптина с ее не менее удивительными храмами и чудесами, с мощами великих праведников XIX века, с благоговейными монашескими службами, с купанием в святом источнике у преподобного Пафнутия Боровского, после которого каждый из нас почувствовал легкость и радость.
Благодарность Богу за эту поездку будет греть их сердца до конца жизни
Но зная искушения в дороге и знаменитую Оптину с ее возможностями дать повод для смирения каждого из нас, я, как только мы приехали, встала перед воротами монастыря и взмолилась батюшке Амвросию: «Помоги, родной, это твоя обитель, управь всех нас так, как Богу угодно». С этого часа я почувствовала – если до этого смиряли меня, то теперь началось смирение той, что сеяла смуту в нашей группе. И продолжалась ее школа смирения до самого конца поездки.
Далее был Псково-Печерский монастырь – обитель, не закрывавшаяся более 500 лет. Так было угодно Богу, чтобы здесь во время гонения на христиан, тюремных пыток и ГУЛАГов, расстрелов и казней читалась Неусыпаемая Псалтирь, горела негасимая лампада, не прерывалась молитва, служилась Литургия перед престолом Божиим за народ, провозгласивший атеизм государственной религией. Одни молились, чтобы другие смогли выстоять, уходя в вечность. Монашество предстояло перед Владычицей за всех, кто ушел в мир иной, и за всех, кто выжил, сохранив веру, и за тех, кто так и не успел познать Бога, родившись в неверующей стране.
Батюшка, ты знаешь, что каждому из нас полезно, пусть над нами будет Божия воля
Памятуя Оптину и предыдущие монастыри, первое, что я сделала, встав перед вратами знаменитого монастыря, это взмолилась местным святым и отцу Иоанну (Крестьянкину): «Батюшка, это твоя обитель, ты знаешь, что каждому из нас полезно, пусть над нами будет Божия воля. Управь всех нас сам своей молитвой перед Всевышним...»
Нам дали послушание на кухне моей любимой матушки Валентины, с которой я знакома еще с 2000 года. И мы дружно занялись чисткой картошки, рыбы, надраиванием складской посуды и прочими дававшимися нам послушаниями. Местные старушки, чей возраст трудно было определить сходу, тихо и мирно сидели со своими ножичками и, молясь, незаметно перечищали ведрами монастырский картофель. Переменно неся послушание и посещая службы, наша группа исповедовалась, причащалась и готовилась посетить келейку отца Иоанна.
Келия о. Иоанна (Крестьянкина) в Псково-Печерском монастыре
|
Я договорилась с матушкой Татьяной (рассказ был написан, когда келейница старца Иоанна Татиана Смирнова была жива. – Прим. ред.) на два часа. Всех паломников предупредила, но, когда без двух минут два я была в назначенном месте, коридорчик был предательски пуст. Прождав несколько минут, я поняла, что уже никого не дождусь, вздохнула и без тени смущения произнесла вслух: «Ну что же, ваше дело и ваш выбор». Еще надеясь где-то в глубине души, что они, ослушавшись, ушли к келье раньше меня, я поднялась, но никого, кроме незнакомых паломников, так и не встретила. Я зашла в келью и на вопрос матушки Татьяны: «А где все?» – вздохнув, пожала плечами. Дальше события развивались так стремительно, что я не успела ничего понять.
Зашел отец Г. с тремя людьми и при мне обратился к архимандриту Ф. и матушке Татьяне с просьбой благословить провести своих людей по всем достопримечательностям монастыря. Как выяснилось, с ним был благодетель обители со своей тяжелоболящей женой. Рядом оказалась москвичка, которая, почему-то схватив меня за руку, обратилась к отцу Г. с просьбой разрешить нам составить им компанию. Он, как всегда, радушно улыбаясь, кивнул в знак согласия.
Псково-Печерский монастырь
|
Я не знаю, повезло ли еще кому-нибудь увидеть все то, к чему прикоснулись мы на этой удивительной экскурсии, но я ни до этой поездки, ни после всего этого уже не имела возможности видеть. Об одном лишь я вздыхала между минутами восхищения от святынь монастыря: что мои непутевые паломники лишили себя возможности прикоснуться к великому. Случайно ли мы все оказались в одну минуту в келейке отца Иоанна? Те, кто от всего сердца помогал восстановлению древней обители, и мы, не известные никому женщины? Случайно ли незнакомая москвичка, схватив меня за руку, обратилась со смелой просьбой присоединиться к заслужившим эту удивительную экскурсию людям? Мне трудно что-либо сказать на это. Одна мысль приходила в голову – это милосердие свыше. Но одно я понимала точно. Случайно ли моя группа не оказалась в назначенном месте в назначенный час, лишив себя удивительной экскурсии, которая выпадает раз в жизни? Нет, не случайно. Самочиние и непослушание принесли свой печальный плод. И для меня, так часто бывающей на их месте, все это было знакомо на опыте.
Самочиние и непослушание принесли свой печальный плод
Много было показано нам, но особо запомнились келейка преподобного Симеона (Желнина), через которую прошли тысячи паломников, включая будущего Патриарха Кирилла; открытые для нас благоухающие мощи великого старца ХХ века, которые, как правило, открывались лишь для братии; святые пещерки, колокольня, Святая горка со всеми ее достопримечательностями; Успенский храм, где мы не только приложились к известным иконам и мощам преподобного Корнилия, но и где нам были открыты наскальные старинные фрески первых насельников пещерного храма Успения, раскрытые в свое время наместником архимандритом Алипием. Далее мы попали в храм Четверодневного Лазаря при монашеской больнице, куда вход паломникам, естественно, запрещен. На аналое лежала икона воскрешенного Лазаря с частичкой его мощей. А я так часто печалилась, что никогда не попаду на Кипр, чтобы приложиться к ожившему после смерти другу Самого Христа. Вдруг я увидела на полу пролитое кем-то масло из лампады перед алтарной иконой Лазаря Печерского и, не задумываясь ни на секунду, призвала всех помазаться священным елеем. Почему-то в ту минуту я была практически уверена, что жена монастырского благодетеля обязательно исцелится. Помню лишь улыбку отца Г. и слова: «По вере вашей да будет вам...» (Мф. 9: 29).
У порога храма Четверодневного Лазаря мы расстались. Незабываемое ощущение полноты и тишина внутри – что-то вроде кувшина, наполненного до самых краев. Благодарность отцу Иоанну и Самой Пречистой – самое малое описание моего состояния в тот момент. Вернувшись в гостиницу, я, наверное, впервые в жизни ничего не хотела говорить, спрашивать, объяснять, отвечать на посыпавшиеся на меня вопросы и попытки оправдания, почему моей группы не оказалось на месте. Я лишь попросила меня пока не трогать и, свернувшись калачиком, в ту же минуту отключилась до самого ужина.
Позже мне рассказали, что какая-то женщина, назвавшись местной, заявила: «Что вам может дать ваш руководитель и та же матушка Татьяна, когда я все здесь знаю и покажу вам намного больше, чем смогут они. Да и в келейку я вас сама свожу. Эка невидаль!»
В келейку они так и не попали, где ходили, я и спрашивать не стала, потому как во время своей экскурсии ни разу не пересеклась с ними на территории монастыря. Расстраивать их своими рассказами я не стала. Не было никакого желания дразнить их и огорчать еще больше, тем более они и так сами себя наказали. А та, что всю поездку пыталась подорвать доверие к руководителю, пуще всех доказывала, что они не могли не поверить словам местной жительницы. Остальные, как всегда, молчали. А мне оставалось лишь улыбаться. Уезжали мы не только с покупками, но и с подарками от наместника.
Не было никакого желания дразнить их и огорчать, они и так сами себя наказали
Затем опять была Москва. С грехом пополам я уговорила паломников напоследок посетить Кремль с его величественными храмами и Оружейную палату. Конечно, все испытали восторг не только от благолепия старины, древних икон, но и от царских гардеробов и короны Российской империи. Выйдя из Оружейной палаты, я указала рукой в сторону Храма Христа Спасителя и объявила: «Завтра великий двунадесятый праздник, и, как правило, сам Патриарх Кирилл служит в этом храме. Если хотите его увидеть и попасть на патриаршую службу, можете посетить». Кто-то опять завозмущался, но я уже никак не реагировала. Чувствуя дикую усталость от ежедневных пререканий и переживаний: куда селить, чем кормить, как дальше планировать поездку при постоянном сопротивлении, я определила группу на последнюю ночевку и уехала к своей родне, обрывавшей телефон вопросом, почему я столько времени в Москве и ни разу к ним не заявилась.
На следующий день мы садились на поезд. Возвращаясь домой, я радовалась, что все уже позади. Я вспоминала, какую радость группа испытывала после каждого монастыря и храма, несмотря на упорное нежелание их посещать, включая и Храм Христа Спасителя, где они молились с самим Патриархом. Об этом они еще долго рассказывали с восторгом под мерный перестук колес поезда Москва – Иркутск. А мне оставалось лишь молчать, выслушивая их воспоминания. Главное – задание их настоятеля мы все-таки выполнили. Хоть и с грехом пополам. Ну а мне – свои уроки. Никогда не надейся на себя, а все отдавай в руки Божии.
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.