Россия сегодня столкнулась с беспрецедентным давлением, страна поставлена перед выбором: идти предлагаемым другими государствами путем или же продолжать свой путь, оставаясь оплотом православия, как это уже было в XV веке. Об особом историческом пути России, современных вызовах для нашей культуры и цивилизации и о возможных ответах на эти вызовы говорим с Алексеем Михайловичем Беловым – доктором филологических наук, специалистом по древним языкам и истории Греции и Рима, преподавателем Сретенской духовной академии и МГУ им. Ломоносова.
|
– Алексей Михайлович, известна такая формула: «Москва – третий Рим». Откуда она пошла и что означает?
– Мысли о том, что Москва – третий Рим, насколько я знаю, оформились в XV веке. В 1453 году Византия, завоеванная турками, перестала существовать как самостоятельное государство и как главная цитадель православного мира. Многие образованные люди из захваченных территорий Византии отправлялись на Запад (где, кстати, имели очень большое влияние на гуманистов), а многие приехали к нам. В России же в это время происходило своеобразное возрождение – собирание русских земель, возвышение Москвы и окончательное освобождение от татаро-монголов. Наша страна для православного мира становилась таким ковчегом спасения православной культуры. Вот тогда и возникла идея «Москва – третий Рим». Россия осталась единственным защитником православия и поэтому приобрела некую исключительность в глазах всего православного мира, но и взяла этим на себя большую ответственность. Примечательно, что рассуждавшие о третьем Риме в XV веке гораздо больше акцентировали внимание именно на этой ответственности, легшей на плечи России, – ответственности в том числе и моральной. Горделивое отношение к этому вопросу пришло уже позже.
Примечательно также, что XV век – это и эпоха Возрождения в Европе. И тут есть о чем порассуждать, в том числе и на классическую тему об отношениях России и Европы.
К теории относились по-разному и предлагали разные пути для России. Тут мне весьма близка мысль некоторых политологов (Нойманн и др.), о том, что «Россия – это другая Европа». Правда, если многие из них вкладывают в это иной раз что-то даже ущербное, то я как раз так не думаю. Просто форм европейской культуры по меньшей мере две.
Если мы обратимся к истории европейской культуры, начиная с глубокой древности, то мы увидим большую разницу между двумя цивилизационными путями, которыми европейская культура пошла с древних времен. Один путь условно можно назвать «греческим», а другой «римским». Так возникло два типа европейских государств.
– Как возникли эти пути? Чем они отличаются, какие имеют особенности?
– В центре греческого мира был полис – особая система городов-государств, где каждый гражданин выполнял функции трех углов социо-политического треугольника. Во-первых, любой человек был собственником и землевладельцем, ему было что иметь, что терять и за что сражаться. Во-вторых, нужно было принимать участие в государственной деятельности. Тех, кто в этом деле не принимал участия, называли словом idiotes (как бы «хатаскрайник»). В-третьих, каждый человек должен был защищать собственный город, и кроме него это никто не мог сделать: не было ни профессиональной армии, ни каких-либо карательных сил, вроде полиции или ОМОНа. Поэтому принудить граждан тоже было непросто.
|
Расцвет афинской демократии как раз и связан с государственным устройством такого типа. Демократия предполагает мысль о том, что каждый гражданин по неизбежности хотя бы раз в жизни оказывается вовлеченным в те или иные государственные дела – причем занимая какой-то государственный пост. Вот такая система мира существовала в европейской культуре до IV века.
Потом стала появляться другая цивилизационная модель, связанная с огромными империями и большими государствами. Первая работающая система была построена у македонцев. Преемником стал Рим. Римская империя обеспечила наиболее последовательную и устойчивую форму дальнейшего цивилизационного развития. Рим стал первым европейским государством нового геополитического типа.
Римская империя обеспечила наиболее последовательную и устойчивую форму дальнейшего цивилизационного развития
Сейчас мы можем видеть, что европейские народы делятся как бы на две группы. Одни народы предпочитают как бы «малые формы» существования. Им всегда нравится что-то свое, маленькое, местечковое; с точки зрения языков именно этим народам свойственно наиболее серьезное диалектальное дробление. Они привыкли к жизни в виде нескольких близкородственных народов или государств, и проблема разделенного народа для них не существует. Их стремлением часто оказывается достижение не какого-то мирового влияния, а некоего социально-экономического благоденствия, в формах, которые потом стали называть буржуазными, но близки они были уже грекам.
Наиболее отчетливо этот «греческий» тип мы можем наблюдать, например, в германском мире среди немцев и австрийцев. Есть и скандинавские народы; в одной только Швеции великое множество диалектов. Сюда же можно отнести и многие народы Балкан.
Те же европейские государства, которые идут «римским» путем, напротив стремятся к некоему единству и унитарности. Им нравится, что у них был выработан литературный язык, который будет главенствовать над разными диалектами и местными языками, причем не формально, а на самом деле. Такой народ стремится к единству вероисповедания, единству чаяний о будущем, единству воспоминаний о прошлом. То есть общность таким народам представляется более важной, чем их различия. Этим народам свойственна так называемая аристократическая система ценностей, которые мыслятся как бы нисходящими сверху вниз – от каких-то просветителей через государство к простому народу, а не обратная картина, когда ценности меняются самим обществом в угоду той или иной конъюнктуре.
Такой в лучшие годы была Франция, Польша, с некоторыми оговорками и Великобритания. И Россия – типичный пример «римского» государства. И это не случайно.
|
Россия испытала на себе влияние византийцев – грекоязычных римлян. Неспециалисты очень любят сближать византийцев с древними греками, но, по сути, уже в первые века по Рождестве Христовом это были такие же представители римской империи, воспитанники ее ценностей, традиций и культурных достижений, но на греческом языке. И грекоязычное влияние на Русь и на славянский мир было влиянием уже именно римской цивилизации. Примечательно, что русскому народу представители других культур и цивилизаций зачастую высказывают примерно те же самые упреки, которые были традиционно адресованы римлянам.
– Что это за упреки?
– Например, римлян любили (особенно немцы) обвинять в том, что они были излишне милитаризированы. Говорили, что римляне – злые и малокультурные захватчики, потомки необразованных земледельцев. Отчасти это правда. Рим действительно занял огромные территории и имел огромные успехи в земледелии. Однако число учителей на душу населения у них было больше, чем в Европе начала XIX века, а одной из важнейших идей культуры у римлян была идея мира.
Наверное, только два государства так сильно любили подчеркивать свою значимость именно как миротворцев. Первая – Римская империя, а вторая – Советский Союз. Как писал Вергилий, пусть другие народы будут сильнее в том, чтобы делать статуи или лучше изучать движение светил по небу, но зато у римлян есть своя миссия в этом мире – создать такое государство, в котором все будут жить в мире и по возможности не будет войн. Это как у нас во времена афганской войны пели: «Не для войны рождаются солдаты, а для того, чтоб не было войны».
Идея миротворчества от римлян перешла потом к целому ряду других народов. Наш русский народ этому не чужд. У Тацита есть известная цитата, где римский военачальник, обращаясь к германцу, спрашивает, что ему дороже: Pax Romana (римский мир) или barbarorum libertas (варварская вольность). Это очень важное противопоставление — и для них, и для нас.
С другой стороны, римлян часто упрекали в том, что они отставали от греков в развитии. Отчасти это опять правда: расцвет греческой культуры приходился на несколько столетий ранее расцвета римской. Однако быть младше не значит быть хуже – и римляне в этом смысле разумно себя повели. Они нашли способ сочетать свои традиционные ценности с лучшими технологическими, художественными и эстетическими достижениями греческого мира. И тут в чем-то они просто превзошли греков, а чему-то из их творений они не дали погибнуть.
|
Еще одно важное достижение римской цивилизации (отчасти упомянутое выше) – надэтническое единство. Оно предполагает нечто подобное тому, что впоследствии было названо термином «политическая нация». Это примерно как одновременно быть и русским, и мордвином, или и русским, и татарином. Этнически человек татарин, но при этом он живет в России и ассоциирует себя не только с конкретным этносом, но и с великим государством. Как говорил Петр Великий: «Русский человек – это тот, кто любит Россию и желает ей блага».
Конечно, эта римская идея единого государства так или иначе затронула все европейские страны, вставшие благодаря гуманистам на путь национального строительства, но во многих из них она остановилась на полпути – отсюда и происходят разные формы расизма, национальной и религиозной нетерпимости, отсюда берет корни и фашизм. России же (и Российской империи, и Советскому Союзу) в этом смысле удалось очень многое: колониальные империи благополучно развалились, а Россия вполне сохраняет свои земли и народы в относительном порядке. И не намерена останавливаться на этом.
Так что очень многие качества римского народа мы можем найти и у себя. Я не утверждаю, что Россия достигла во всех этих вопросах абсолютного совершенства, но мы, по крайней мере, можем сформулировать, на кого интуитивно пытаемся быть похожими и к какой цивилизационной модели должны стремиться.
А как только Европу окончательно лишили Рима (по проф. Г. С. Кнабе, это главная черта постмодерна), ее лишили и стержневых основообразующих ценностей, пригодных и для малых народов, и для крупных империй. Всё стало рушиться в какую-то сатанинскую пропасть.
– А что происходит с Россией? С какими вызовами мы сегодня столкнулись?
– Сейчас Россия – одно из немногих государств, которое имеет пусть и не полный суверенитет, но максимально близка к этому. Полного суверенитета нет ни у одного государства в мире (это хорошо видно по действию антироссийских санкций). При этом в мире полно государств, которые не имеют суверенитета вообще.
События, происходящие в мире, во многом напоминают ситуацию, как если бы миру традиционных ценностей противостояла какая-то секта, имеющая огромное мировое влияние. Идет война мировоззрений. Для кого-то это война религиозного и антирелигиозного мировоззрения. Для кого-то – война традиционного мировоззрения с мировоззрениями античеловечными, которые дегуманизируют мир. Они хотят низвести человека до уровня куска плоти, чтобы на этом потом можно было бы что-то заработать или получить какие-то другие дивиденды. Очевидно, что это противоречит не только христианскому учению, но и целому ряду других гуманистических концепций.
На самых разных уровнях происходит борьба. Идет целенаправленное разрушение традиционных ценностей. Причем под традиционными ценностями я имею в виду не только институт семьи и брака (об этом говорят более всего), но и истину, красоту и добро – три кантовских категории, вокруг которых строится вся культура. Наука, искусство, нравственность, общественные идеалы – по всему этому «фронту» идет целенаправленное наступление. Это как вирус.
Наука, искусство, нравственность, общественные идеалы – по всему этому «фронту» идет целенаправленное наступление
Думать, что Бога нет, в творческой среде считалось модным еще 250 лет назад. Споры об этом уже давно привычны. Но само отрицание научного знания – это уже нечто из ряда вон выходящее. И это новое слово в современной культуре. Оказывается, есть много тех, кто считает, что в XVIII веке была ядерная война; или тех, кто считает, что Рим, Константинополь и Иерусалим – это один и тот же город; или кто полагает, что вакцинироваться бессмысленно и опасно. Это вещи, которые не могут не впечатлять. И они насаждаются.
|
Когда идет откровенное посягательство на научные ценности, которые никогда прежде не считались чем-то сомнительным, это вызывает тревогу. Можно сомневаться в той или иной научной теории, но нельзя сомневаться в науке как таковой. Это убеждение было во всей традиционной европейской культуре.
Если же кто-то полагает, что наука не обладает достоверным знанием, то что тогда говорить об искусстве или религии. Тогда все рушится одномоментно.
Поэтому в борьбе за традиционные ценности наука и религия идут рука об руку. Есть вещи, которые не вызывают сомнения у здорового человека. Если идет наступление на них, то что уж говорить про семью, брак, веру в Бога. Это некое расчеловечивание и принципиальный антиисторизм. Наше общество должно что-то этому противопоставить.
Особое положение Руси как последнего защитника православного мира заставляло нас предъявлять особо строгие требования к самим себе, нашему развитию, нашему духовному совершенствованию. И нечто подобное, только в несколько иных категориях, мы должны повторить и сейчас. Мы живем в переломную эпоху. Я бы сравнил это с событиями 400-летней давности. Последний раз такая серьезная перестройка мира была в начале XVII века, когда была Тридцатилетняя война. Только тогда шло утверждение новых национальных государств, а сейчас эти государства борются с хаосом, анархией и сатанизмом.
Мы живем в турбулентное время, когда многое неясно: за какие ориентиры держаться, на что равняться и на что смотреть. И вот тут пример Римской империи как никогда важен. На мой взгляд, нам нужно развивать в себе имперское начало в хорошем смысле. Для кого-то империя ассоциируется с угнетением, царизмом и даже отсталостью. Но не об этом идет речь. Речь о том, что мы должны воскресить в себе те позитивные римские традиции, которые помогли им преодолеть бездну гражданских войн 40-х годов I века и которые России помогали избавиться от монголо-татарского нашествия, преодолеть события Смуты XVII века. Я думаю, что в этом должно быть спасение нашего государства во всех геополитических катаклизмах уже XXI века. Так что под империей здесь понимается не конкретная форма правления, а цивилизационное единство, построенное на традиционных гуманистических ценностях. Это и есть та мощь, которую наша культура не только может полноправно противопоставить нашим геополитическим противникам, но и должна это сделать.
Беседовал Сергей Витязев
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.