Еще молимся о упокоении душ усопших рабов Божиих,
во дни лихолетия безвинно убиенных,
страдания и истязания претерпевших,
в изгнании и заключении горькую смерть приемших,
ихже имена Ты Сам, Господи, веси…
Скажу честно: когда мне предложили написать статью ко Дню памяти жертв политических репрессий (а именно так он называется в светском обществе), я согласилась не сразу. Трудное это было для меня решение. Ведь это не о моих дорогих новомучениках, про которых мною прочитаны и написаны километры всего и о которых я могу говорить часами без передышки и без подготовки. Это не только и не столько о них. Это еще об огромном количестве других людей. И о глобальных исторических процессах, терзавших нашу Родину на протяжении десятилетий века ХХ и будоражащих ее дух до сих пор в веке нынешнем.
Фото: culture.ru
|
Есть и еще один вопрос, который останавливал меня. В сознании нашего обывателя существует некое сращивание понятий «Родина» и «государство». Не происходит необходимого смыслового деления: Родина, Отечество – это базис, исторически сложившееся ценностно-мировоззренческое целое, наши корни, наши традиции, наша вера; государство – надстройка, прости меня за грубость, мой читатель, инструментарий для обеспечения существования Родины. Это – как внутреннее, Богом данное человеку, и то, как, в каких формах человек проявляется внешне: на какую работу ходит, какую одежду носит. Кто-то меня одернет, мол, государственность неотделима от Отечества. Государственность во многом – да, государственный аппарат – нет. Но у нас принято все ошибки госаппарата валить на Родину. Это очень тонкий момент. И болезненный. Ведь самый острый вопрос в теме памяти жертв политических репрессий – это признание государством своей вины за все произошедшее. Да, пусть тем, умершим в 1991-м, но все же нашим государством, ведь юридически современная Россия – правопреемница СССР. А в моем понимании Родина наша – это Святая Русь, заплеванная за многие десятилетия и сейчас мучительно пытающаяся возродиться, которая до сих пор оправдывается за то, что творили богоборческие власти в ХХ веке, поэтому и решение мое было тяжелым и пришло не сразу.
У нас в стране День памяти жертв политических репрессий отмечают ежегодно 30 октября. Но не обойти этот вопрос на всем постсоветском пространстве. На Украине, например, его отмечают каждое третье воскресенье мая. Я даже не буду комментировать контекст этих отмечаний в современных реалиях. В Казахстане чтут память пострадавших в годы лихолетий 31 мая. В этой части бывшего СССР находился Карлаг – Карагандинский исправительно-трудовой лагерь ГУЛАГ НКВД СССР. Он дал нам сонм новомучеников во главе с преподобноисповедником Севастианом Карагандинским (Фоминым), память которого мы чтили неделю назад, 22 октября.
У нас в стране День памяти жертв политических репрессий отмечают ежегодно 30 октября
Святая Церковь очень взвешенно называет этот день Днем поминовения всех безвинно пострадавших в годы репрессий – безвинно богоборцами убиенных или безвинно пребывавших в заключении.
На территории нашей страны и теперь уже соседних стран есть много мест страданий этих безвинных жертв. Помимо Карлага был еще СЛОН – Соловецкий лагерь особого назначения. Цинизм богоборцев был поистине сатанинский: превратить некогда духовно процветающий мужской монастырь в концлагерь. Есть у нас и своя Русская Голгофа – бывший полигон НКВД СССР в Бутово, где ныне открыт мемориал. Там страдальцев расстреливали сотнями в день на протяжении долгого времени. Не было времени тела хоронить, их сваливали в рвы, которые становились общими могилами, и присыпали сверху землей.
В лагерях Пермского края число замученных трудно поддается подсчетам… Пермский край одним из первых в тяжелые 20-е годы ХХ века принял карательный удар богоборческих властей и дал нашей Церкви многий плод мучеников, убиенных за Христа.
Много позже узники именно пермских и мордовских лагерей впервые отметили день политзаключенного. Это произошло 30 октября 1974 года. Люди объявили совместную голодовку и зажгли свечи в память о невинно пострадавших от карательной репрессивной машины.
|
Эти символические голодовки стали ежегодными. Каждое 30 октября узники отмечали день памяти невинных жертв отказом от пищи. С 1987 года в крупных городах на постсоветском пространстве стали проходить демонстрации. Москва, Ленинград, Тбилиси, Львов… Люди со свечами в руках чтили память безвинно пострадавших в годы лихолетия. Поначалу их разгоняли, но не принимать во внимание уже не могли. 30 октября 1990 года на Лубянской площади в Москве напротив здания КГБ СССР был установлен Соловецкий камень – гигантская гранитная глыба, привезенная из СЛОНа, как немой укор, как явное напоминание о невинных жертвах.
В 1991 году Верховный Совет РСФСР принял решение: установить 30 октября ежегодное отмечание Дня памяти жертв политических репрессий.
Принято считать, что все началось с Большого террора. Этот термин охватывает исторический период конца 30-х годов ХХ века, бесчеловечный 37-й, приказ НКВД СССР №00447, о котором я писала уже не знаю сколько раз. И это объективно так. Но если почитать жития наших святых новомучеников, становится ясно: это кульминация. До 1937 года было расстреляно, замучено, забито прикладами на пересылках, уничтожено в лагерях в нечеловеческих условиях содержания огромное количество людей. Сотни и сотни тысяч.
В 1917 году Священный Собор РПЦ издал воззвание к народу. «От века неслыханное творится у нас на Руси Святой. Люди, ставшие у власти и назвавшие себя народными комиссарами, сами чуждые христианской, а некоторые из них и всякой веры, издали декрет (закон), названный "О свободе совести", а на самом деле устанавливающий полное насилие над совестью верующих. Даже татары больше уважали нашу святую веру, чем наши теперешние законодатели. Доселе Русь была Святою, а теперь хотят сделать ее поганою».
Отраженная в воззвании реакция Церкви на положения Декрета «О свободе совести» емко иллюстрировала направление деятельности властей на ближайшие годы: полное насилие над совестью верующих.
В 1918-м священников и верующих мирян расстреливали без суда и следствия, вваливались в дома, убивали на глазах у жен, детей и матерей, самих домочадцев выгоняли из домов на мороз в исподнем… Более жестоких смертей новомучеников, чем в 1918 году, не найти в житиях. Священников распинали на царских вратах их храмов, предварительно наглумившись и наиздевавшись над страдальцами: выдергав волосы из головы и бороды, перебив или отрубив пальцы правой руки, выдрав до этого ногти, выколов глаза и вырезав кресты на груди. (Когда я читаю, как в годы Великой Отечественной фашисты вырезали на груди красноармейцев звезды, я замолкаю и ухожу в себя: слишком сильны ассоциации). Это было открытое безумное богоборчество, которое даже не пытались как-то прикрыть.
Памятник священникам и мирянам – жертвам советской власти в г. Шуя около колокольни Воскресенского собора
|
Потом – 1922-й. Живоцерковники, притеснение Святой Церкви. «Живая церковь» – это возникшая (точнее, сформированная властями, а еще точнее – именно НКВД СССР) в 1922 году обновленческая псевдорелигиозная организация, основной задачей которой было массовое отвлечение верующих православных христиан от Православной Церкви с целью полной ликвидации последней. Обновленчество, пользуясь безграничной поддержкой богоборческой власти, как раковая опухоль, охватывало страну. Это было беспрецедентное давление на каноническую Церковь, ее архипастырей и пастырей. Перед священством ставился очень простой выбор: уход в обновленчество или ГУЛАГ НКВД СССР. Как альтернатива лагеря – расстрел.
Было еще одно изобретение властей по борьбе с Православной Церковью периода 1922 года: кампания по «изъятию церковных ценностей», а простыми словами – грабеж. Тут власти решали два вопроса: обогащение за счет имущества Церкви и усложнение богослужения для православных священников. Изымалось все, даже то, что не представляло особой ценности: оклады, раки, богослужебная утварь, в особенности богослужебные сосуды. Их оставляли минимальное количество, недостаточное для некоторых обширных приходов, либо не оставляли совсем. Служить литургию в таких условиях было очень затруднительно, если не сказать невозможно. На это и был расчет. И новые уголовные дела. «Препятствовал изъятию церковных ценностей. Вел работу против обновленцев», – читаем мы в уголовных делах того времени.
Засуха 1921 года в основных сельскохозяйственных районах привела к голоду в ряде регионов страны. Дефицит зерна составил 3 200 000 тонн. Голодало одновременно более 20 000 000 человек. Именно в это время у богоборцев родилась мысль ограбить Православную Церковь. Кампания по изъятию церковных ценностей вышла под лозунгом «Золото церквей должно пойти на спасение голодных от смерти».
«Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо во всяком случае будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету.
Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство, в частности, и никакое отстаивание своей позиции в Генуе, в особенности, совершенно немыслимы. Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и в несколько миллиардов) мы должны во чтобы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать это нам не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс, который бы либо обеспечил нам сочувствие этих масс, либо, по крайней мере, обеспечил бы нам нейтрализование этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием ценностей останется безусловно и полностью на нашей стороне.
Фото: culture.ru
|
…Я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий.
… изъятие ценностей, в особенности, самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть проведено с беспощадной решительностью, безусловно, ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать».
Это письмо Ленина Молотову для членов Политбюро от 19 марта 1922 года под грифом «строго секретно». Ленин так и надписал его: «Просьба ни в каком случае копий не снимать, а каждому члену Политбюро (тов. Калинину тоже) делать свои заметки на самом документе».
Карательная машина большевизма и катилась дальше, к 1937-му году: чем больше получится расстрелять, тем лучше
Примерно на этой мотивации карательная машина большевизма и катилась дальше, к 1937-му году: чем больше получится расстрелять, тем лучше.
1928-й. Новый виток богоборчества. Здесь уже всем неугодным вменялась контрреволюция и антисоветская деятельность. Деревня добивалась колхозами; коллективизация тяжелым катком подминала под себя села, земли, людей, их судьбы. Все несогласные репрессировались. Так называемые кулаки, с которыми боролась власть, – это были самые обычные люди, отказавшиеся вступать в колхоз и продолжавшие вести свое личное хозяйство на своей земле. Они не захотели объединять свои единоличные крестьянские хозяйства в коллективные, и в этом, с точки зрения властей, заключалась страшная контрреволюция. Вина этих несчастных людей была лишь в том, что они не захотели отдавать свои личные земельные наделы в общее колхозное хозяйство и работать потом в этом колхозе от рассвета до заката без зарплаты, за трудодни. Они отказались обрекать на голод свои большие семьи. Излишне говорить, что эти патриархальные крестьянские семьи были сплошь глубоко верующими. Они не сочувствовали богоборческой власти и не торопились участвовать в ее разрушительных человеконенавистнических программах.
К слову, чудом сохранившиеся под видом трудовых артелей редкие монашеские общины аннулировались именно в это время. Власти как будто прозрели, поняли, что их провели, водили за нос столько лет, и принялись уничтожать островки духовной жизни, милостью Божией существовавшие в безбрежном безбожном море новой жизни.
Фото В. Семина
|
И потом уже 1937-й. По задумке властей Большой террор должен был продвигать социализм «путем усиления органов диктатуры пролетариата, путем развертывания классовой борьбы, путем уничтожения классов, путем ликвидации остатков капиталистических классов, в боях с врагами как внутренними, так и внешними». Это цитата Сталина, произнесенная на ХVII съезде ВПК(б). Но на деле, как таковой, классовой борьбы не было. Принцип привлечения к ответственности был один: инакомыслие. Сюда подпадали все верующие. Сюда же относили тех, кто по разным причинам не поддерживал политику партии. Часто первые и вторые совпадали в одном лице. Сколько в эту мясорубку попало случайных людей – не скажет никто. Тех, кто не причислял лично себя к церковникам, не являлся истинно верующим, да и настроенным против власти не являлся. Попавших в жернова карательной машины по доносу, по оговору, по зависти, ненависти или еще как-то. Но очень явно прослеживается один нюанс: несмотря на заявленную классовость ведущейся борьбы, борьба эта носила явный антицерковный характер, была направлена на истребление верующих как класса, а вовсе не на социальное выправление классовых разночтений. Кроме того, власть решала еще один важный для себя вопрос: зачистка любого, кто мог на эту власть, сконцентрированную в руках очень малой группы людей, посягнуть.
Что ж, мой читатель, буржуазия ли и капиталисты интересовали находившихся у власти? Они и сами-то не были потомками крепостных крестьян. Были хорошо образованны, имели не простолюдинские вкусы. Большой террор явился кульминацией десятилетий богоборческой политики правящей партии, кучки людей, решивших, что они власть. А глобально это была борьба неких сил с человеком как возлюбленным творением Божием на той земле, которая когда-то звалась Святая Русь. Это была сатанинская борьба с Богом.
В соответствии с Приказом НКВД № 00447, вышедшим 30 июля 1937 года, к репрессируемым лицам относились: бывшие кулаки, члены антисоветских партий, участники казачьих и белогвардейских организаций, антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников. К церковникам, мой читатель, относились все верные чада Русской Православной Церкви.
Приказ требовал учесть всех неугодных по двум категориям: по первой категории – 59,2 тысячи человек, по второй – 174,5 тысячи. Вторая категория предполагала отправку в лагеря ГУЛАГа на долгие сроки (8–10 лет). Первая означала расстрел.
На местах учитывать кинулись с утроенным энтузиазмом. В Москву полетели шифровки с докладами о количестве учтенных по обеим категориям. На этих шифровках стоит личная подпись Сталина, с припиской на каких-то «утверждаю», а на других – «увеличить». Результаты этого циничного рвения поистине чудовищны: с августа 1937 года по ноябрь 1938 года репрессиям подверглись 770 000 человек. 380 000 было отправлено в лагеря. 390 000 было расстреляно…
Фото: culture.ru
|
Приговоры выносились тройками НКВД. Это еще одно изобретение, утвержденное приказом № 00447. Представь на мгновение, мой читатель, что в современных реалиях правосудие осуществляется не судом, а особым подразделением органов МВД. Нонсенс. А как же принцип разделения властей? Каким образом подразделение исполнительной власти может осуществлять деятельность власти судебной? Это против норм всякого права. Это античеловечно. Попиралось право на защиту. Попирались сами права личности. Личность попросту лишалась этих прав. Людей лишали права на жизнь по решению особых троек, порожденных теми же, кто фабриковал в отношении этих людей уголовные дела.
Вдогонку приказу № 00447 15 августа 1937 года был издан приказ НКВД СССР № 00486. На основании этого приказа истреблялись семьи репрессированных: жен арестовывали, детей разобщали и направляли в детские дома, меняя фамилии малышам, чтоб не помнили своих корней. Об этом я тоже писала.
Как бумеранг, в 1939-м начались репрессии в отношении тех, кто проводил репрессии ранее. В течение года были арестованы 1364 сотрудника НКВД, имевших отношение к расследованию уголовных дел репрессированных лиц. Многие из них были расстреляны. Также были репрессированы многие члены особых троек. На практике бывали случаи, когда репрессированные страдальцы встречались на нарах со своими мучителями, которые попадали в лагерные бараки теперь в качестве осужденных.
Ты видишь в этом высшую справедливость, мой читатель? Зная, кто проводил эти вторичные репрессии, могу сказать только одно: так заказчик преступления зачищает его исполнителей.
Как часто в нынешнее время, со всем сатанинским абсурдом навязываемых нашему обществу западных ценностей, с перекосами священных понятий, попранием нравственности и разрушением скреп, приходят в голову мысли: «Господи, наверное, это уже оно. «Иди и смотри» (Откр. 6: 1–7). Близко Твое страшное Второе Пришествие, потому что даже у Божьего долготерпения должен быть конец».
И я размышляю: а что же должны были думать и чувствовать они? Те, кого убивали и ссылали в лагеря с 1917-го по начало 40-х. Те, кого жестоко репрессировали в 37-м и 38-м. Какой вывод могли они сделать, осознавая все то, что тогда происходило? Убийства без суда и следствия, позднее – расстрелы по решениям троек НКВД, пытки священства и верующих мирян в застенках. Бесчеловечность лагерей. Разрушение православия и физическое уничтожение Матери-Церкви на нашей земле. Что думали они, мученики за веру, видя все это? «Иди и смотри». Уже совсем близко.
Но по какой-то невероятной причине Господь сохранил в те времена мир от истребления. Хотя сотни тысяч невинно убиенных взывали к Богу о справедливости: «И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?» (Откр. 6: 10). Но Господь тогда отложил. Потому ли, что кровь мучеников должна была стать фундаментом возрождения Родины нашей и православной веры? Потому ли, что Небо наполнилось целой плеядой новых святых? Я не знаю, почему. Отложит ли теперь?
Но по какой-то невероятной причине Господь сохранил в те времена мир от истребления
Помню, как меня потрясли в свое время слова профессора МДА Алексея Ильича Осипова о том, что сейчас у нас в стране руководство, сочувствующее Православной Церкви, но может ведь быть и по-другому, с разворотом на 180 градусов. А что тогда? Вновь гонения. Я тогда подумала, что отец-профессор преувеличивает. Но так ли далеко это мнение от правды?
И все чаще пересказывают в сети пророчества матушки Сепфоры (Шнякиной): «Если Россия не будет духовно расти, если будет только внешнее: стройки храмов и золочение куполов, а в сердце Бога у людей не будет, то тогда Господь попустит возвращение коммунистов к власти. Когда они придут, начнутся репрессии… коммунисты будут расстреливать массово, как и прежде».
Я к пророчествам отношусь холодно, если честно. За исключением Откровения Иоанна Богослова. Но куда качнется маятник: на сторону гнева или милосердия Божьего – зависит от нас не в последнюю очередь. От сердец наших и устроения наших душ.
До сих пор невозможно в точности сказать, сколько человек пострадало от операций репрессий. Я попыталась выяснить примерное количество страдальцев по цифрам о реабилитированных. У меня ничего не вышло.
Фото: wwii.space
|
Первые пересмотры уголовных дел репрессированных относятся к периоду 1939–1940 годов. Тогда было освобождено из лагерей более 220 000 человек, из них политзаключенных – около 2 000 человек. Это не было реабилитацией в чистом виде, так как процесс реабилитации предполагает полное восстановление доброго имени человека, в том числе снятие с него всех обвинений и судимости как таковой. В данный период люди оставались виновными в том, что им инкриминировалось, но сокращались сроки осуждения, людей выпускали в связи с окончанием срока.
Первый этап настоящей реабилитации начался после смерти Сталина. Он длился с 1953 года по 80-е годы. С 1953-го по 1956-й реабилитация носила массовый характер. Людей выпускали из лагерей в таких количествах, что можно было закрывать бараки – они пустели.
Эти события нашли отражения и в художественной литературе. Почитай, мой дорогой читатель, книгу «Отец Арсений» протоиерея Владимира Воробьева. Это талантливейшее высокохудожественное оформление документальных воспоминаний узников ГУЛАГа. В этом глубоком произведении воплощены реалии быта репрессированных и первое дыхание оттепели 1953 года.
В 1954 году были созданы специальные комиссии, которые должны были «пересмотреть все уголовные дела на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления, отбывающих меру наказания в лагерях, колониях и тюрьмах МВД, а также в отношении лиц, находящихся в ссылке на поселении». Мы здесь впервые вспоминаем о спецпереселенцах. Это отдельная тема для разговора.
Спецпереселенцы появились в связи с коллективизацией и раскулачиванием. Тех, кто отказывался вступать в колхоз, целыми семьями срывали с родных мест и, не позволяя взять даже самое необходимое, отправляли в товарных вагонах в непригодные для жизни районы. Например, в поросшие караганником степи Казахстана. Люди вынуждены были рыть себе в пустой степи землянки, застилать их караганником, из земли делать печки. А ведь это были патриархальные, с тремя поколениями живущих вместе родных людей, многодетные семьи с большим количеством детей, в том числе малышей. Смертность была чудовищная, порядка 80%. Первыми умирали старики и младенцы. Обо всех ужасах процесса переселения этого вида спецконтингента зафиксированы воспоминания тех, кто это пережил лично. В частности, такие воспоминания содержатся в житии преподобноисповедника Севастиана Карагандинского (Фомина). Это невозможно читать без ужаса и слез…
Созданные в 1954 году комиссии пересмотрели уголовные дела в отношении около 177 000 человек. 81 000 на момент пересмотра сидела в лагерях. Куда делись 96 000 человек? Часть смогла пережить лагерные ужасы и выйти на свободу, часть умерла в лагере, часть изначально получила расстрельные приговоры.
Родственники часто не знали правду о судьбах своих репрессированных родных. Была во времена Большого террора такая форма вынесения смертного приговора: 10 лет без права переписки. Точнее, приговор выносился смертный, но родственникам говорили, что страдальцу дали 10 лет. И прибавляли: без права переписки. Зачем нужно было так лукавить тем, кто осуждал людей на смерть, сказать трудно. Но так делали. Даже в процессе реабилитации родственникам о расстрелянных страдальцах сообщали про эти 10 лет без права переписки. Мол, был осужден, получил такой приговор. Всё. Родных не мог устроить такой ответ.
Родственники часто не знали правду о судьбах своих репрессированных родных
В сентябре 1945 года НКВД СССР принял инструкцию: «Впредь на запросы граждан о местонахождении их родственников, осужденных к высшей мере наказания в 1934–1938 гг. бывшими "тройками" НКВД, Военной коллегией Верховного Суда СССР и в особом порядке, сообщать им устно, что осужденные умерли в местах заключения».
Только в 50-х годах был установлен иной порядок. В соответствии с постановлением ЦК КПСС, была утверждена инструкция: органам ЗАГС регистрировать смерть осужденных с указанием даты смерти, определенной в пределах десяти лет со дня ареста, и приблизительной причиной смерти. И только лишь с 1963 года разрешили, наконец, выдавать справки с настоящими датами смерти. При этом в графе «причина смерти» ставился прочерк. Слово «расстрел» появилось в этой графе в 1989 году.
Цифры фактически реабилитированных разнятся. КГБ СССР фиксировал один миллион триста тысяч реабилитированных к 1988 году. Альтернативные источники называют цифру в 800 000…
Я заострю внимание, что пересматривались уголовные дела только за 1934–1938 годы. А те, кто был безвинно осужден раньше, до 1934-го? Они не считались репрессированными. Полагалось, что до засилия «культа личности» Сталина репрессий не было. Новая «постсталинская» власть решала с помощью процесса реабилитации свои вопросы и добивалась своих целей. Говорить о восстановлении доброго имени безвинных жертв богоборческой власти как об основной цели этого процесса в названный период не приходится.
В 1987 году начался второй этап реабилитации. Он продлился 4 года. За это время специальными комиссиями были подтверждены ранее принятые решения по реабилитации. 16 января 1989 г. был издан указ Президиума Верховного Совета СССР «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30–40-х и начала 50-х годов». Как ты видишь, мой дорогой читатель, речь опять только о жертвах кульминационной фазы сатанинского истребления инакомыслящих, в том числе верующих православных христиан. Тот беспредел, который творился до 30-х годов ХХ века, на этом этапе никем не пересматривался и не оспаривался.
Фото: epp.genproc.gov.ru
|
Названный указ гласил: отменить, за некоторым исключением, все решения, вынесенные «тройками» НКВД и другими внесудебными органами, и признать всех граждан, осужденных этими органами, реабилитированными. За второй период было реабилитировано около 1 500 000 человек.
Только с 1990 года в кулуарах власти заговорили о необходимости реабилитации всех жертв политических репрессий, начиная с 25 октября/7 ноября 1917 года, то есть с момента Октябрьской революции. С такой формулировкой были не согласны многие депутаты Верховного Совета РСФСР: они считали, что это динамит под фундамент государственности. Шли обсуждения и споры.
Закон «О реабилитации жертв политических репрессий» был принят только в конце 1991 года. Документ констатировал: реабилитированы должны быть, начиная с 1917 года, не только осужденные по уголовным делам, но и привлеченные по административным процедурам – те же спецпереселенцы, а также высланные в административном порядке (была такая форма административного решения: «с запрещением проживания в таких-то областях и городах»), содержавшиеся по политическим мотивам в специальных или общих психиатрических больницах. Автоматически реабилитировались те, кто был осужден за реализацию права на свободу совести и мнений. Под свободой совести понималась свобода вероисповедания в том числе.
Этот закон честно признавал: да, государство виновно в том ужасе, который творился в нашей стране в первой половине ХХ века. С 1992 по 2010 год (третий этап реабилитации) было реабилитировано более 4 000 000 человек.
Приведенные цифры реабилитированных нельзя суммировать: нам в этом случае не избежать задвоения. Одни более поздние решения повторяли или подтверждали более ранние решения о реабилитации. Другие самостоятельно реабилитировали новых страдальцев. Ясно одно, мой читатель: масштабы репрессий, проведенные в ХХ веке в нашей стране, чудовищны.
Знаешь, мой дорогой читатель, для меня во всей этой истории есть очень важный акцент. Мне хотелось бы сконцентрироваться не на том, от кого пострадали эти миллионы безвинно замученных людей (хотя это, безусловно, очень важно), а на том, за Кого. Конечно, не все из них были верующими. Но то, что Господь творил посредством верующих христиан даже в казематах, является поистине чудом. Сколько раз я читала в житиях новомучеников: попадает святой страдалец в камеру, и вот уже вся камера поет молебны и читает Евангелие. Попадает такой мученик в лагерь, и вся зона становится как монастырь. «Стяжи Дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся», – говорил преподобный Серафим Саровский. И в годы репрессий это было именно так. А что уж говорить про Соловки, где карательными властями одномоментно был собран весь цвет архиереев, маститых священников, глубоких духовных мыслителей, великих подвижников благочестия. Сколько человек спаслись и сочетались с Христом благодаря тому, что были безвинно осуждены и попали в радиус духовного действия этих светоносных людей, отбывавших наказание в тех же лагерях, – один Бог знает. Это было страшное время, но промыслительно заботился Господь о душах безвинных страдальцев. Одни, взяв крест свой, шли в лагеря за Христом, а другие – ко Христу. И путь каждого был благословлен Богом.
|
Когда мой муж читает мои статьи про новомучеников, он всегда задает мне один и тот же вопрос: «Скажи мне, как мы выжили?» Мы – это страна наша, Отечество наше. И это не только про генофонд, хотя и тут есть вопросы. Это опять про долготерпение Божие. Как Он тогда смог это вытерпеть? Как терпит сейчас? Мы, в своей массе, потомки кого? Палачей или жертв? Или тех, кто тихонько жил и, дрожа, делал вид, что ничего не происходит? Так много вопросов. А ответ, похоже, один: любовь Божия. Превозмогающая всё и всё покрывающая.
И еще один вопрос я задам тебе, дорогой мой читатель. Точнее, два. Хотим ли мы, чтобы это повторилось? Если нет, то что лично я, лично ты, лично каждый из нас должны делать и как жить, чтобы такого никогда больше не было с нами на нашей земле? Сложно? Не очень. Все ответы есть в Евангелии. Но, как сказал один наш добрый друг, Евангелие – это не цитатник, это руководство к действию. Точнее не скажешь.
А Бог любое зло может претворить во благо. Издевательства и жестокость палачей – в славу мучеников. Полигон НКВД – в бескрайний антиминс. Поруганную Родину нашу – в возрождающееся Отечество. И наши очерствевшие души и закатанные в асфальт сердца, посредством памяти о миллионах безвинно пострадавших, – в покаянные слезы, благодарность Ему и любовь к Нему, Началу всякого блага.
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.