– Мамуль, взгляни, пожалуйста. Вроде не хватает чего-то.
Я смотрю на работу своей дочери. Это портрет на заказ. Я не художник, но способность критически оценивать то, что делают мои дети, во мне присутствует априори.
– Свет, доча. Не хватает света. Будет легче, воздушнее.
Надя умеет писать свет. Я не знаю, как она это делает, ведь я не художник. Художник у нас Надя.
|
Почему она выбрала эту стезю? Сложный вопрос. Как это вообще происходит? Мы с мужем смотрим на каждого из наших детей, подмечаем их интересы, увлеченности, поддерживаем, развиваем, но последнее слово всегда за чадом.
На Надюшу мы тоже смотрели, причем очень пристально. Она старшая, ей досталось: знаешь, мой читатель, мама, одержимая идеями раннего развития ребенка, – не подарок для малыша. И Надя занималась всем, чем можно, с самого нежного возраста. В три года читала несложные тексты и стихи Блока и Фета наизусть, решала задачки Петерсон, играла в шахматы, ползала по географическим картам мировых полушарий, лавируя по проливам между континентами, и самозабвенно рисовала. А я таскала ее в Третьяковку через день, тогда, больше 20 лет назад, это было доступно и совсем не било по карману. Скупала там литературу о великих художниках и их произведениях, читала по ночам, а потом рассказывала Надюше, стоя напротив оригинала картины в прославленном музее.
Не обошлось и без забавных историй. Помню, я самозабвенно вещала малышке о картине Виктора Михайловича Васнецова «Иван-царевич на сером волке», стоя прямо возле этого шедевра. Картина огромная, два с половиной метра на метр восемьдесят, висит так, что на уровне глаз ребенка практически нижний край полотна. И вот я – о композиции, о манере письма, об образах и их характерах.
В конце спрашиваю:
– Доча, тебе что больше всего понравилось?
А Надя выдает:
– Лягушка.
– Чего?! Какая еще лягушка?!
Присматриваюсь, а там, действительно, на уровне Надиных глаз лягушка изображена.
После этого случая мы всегда смотрели картины в Третьяковке с разных ракурсов: издалека, вблизи, под разными углами. Это было нескучно и познавательно.
|
Потом, когда Наде было лет 7–8, я сильно озадачилась развитием ее изобразительных способностей. Но у нас как раз стали рождаться малыши один за другим, и я оказалась повязана по рукам и ногам. Водить (а скорее – возить) старшую доченьку в художку не было возможности. И мы пригласили преподавателя по рисованию домой. Он был профессиональным художником и взялся за дело весьма серьезно: выкатил нам список принадлежностей и материалов, которыми должен был обладать наш ребенок для занятий. И назвал специализированный магазин. Мы с мужем поехали туда и, как полоумные, сгребли полмагазина. Продавцы, когда узнали, в чем, собственно, дело, покрутили пальцем у виска: зачем такое дорогое маленькому ребенку, начинающему занятия по рисованию? Мы не были состоятельными, тем более уже была куча младших детей, но мы с мужем до сих пор ни разу не пожалели о тех своих систематических заездах в этот самый магазин. Пальцем у виска крутили и наши родственники, но мы с мужем относились к этому индифферентно.
Продавцы, когда узнали, в чем, собственно, дело, покрутили пальцем у виска: зачем такое дорогое маленькому ребенку, начинающему занятия по рисованию?
Потом мы переехали из Москвы в область, Наде было 13. Занятия прекратились. Но по Промыслу Божию прямо через дорогу от нашего нового дома была художественная школа. Но туда принимали совсем малышей. И я отважилась на отчаянный шаг: пошла к ведущему педагогу этой школы с Надиными работами и попросила придумать что-нибудь, чтобы девочка и дальше могла обучаться рисованию и развиваться. И этот прекрасный педагог, рассмотрев в Наде и в ее работах «что-то такое», придумала: на базе школы был создан экспериментальный класс, куда набирали 13–14-летних подростков, ранее не проходивших обучение в художественных школах. Этот класс существовал потом даже после того, как Надя с отличием окончила художественную школу.
Работы, написанные Надей в 14 лет, украшают нашу с мужем комнату. В них такое очарование и вложенное тем самым педагогом мастерство, что они до сих пор не теряют для меня своей актуальности.
Надюша рисовала постоянно и везде. В электричке, возвращаясь с курсов или из мастерской преподавателя по живописи. В школе на переменах, а иногда – сидя на задней парте прямо на уроке. Рисовала любимых музыкантов, животных, вид из окна. Все, что видела.
|
Даже свои жизненные потери доча воплощала в рисунке. Когда пришел срок ее домашнему питомцу, забавному смышленому крысенышу, Надя украсила коробочку с тельцем рисунком. Я не испытывала каких-то сильных, теплых чувств к крысенышу, но, увидев рисунок, расплакалась: такая нежность и трогательность была в этом отношении дочи к своему питомцу. Хоронили на даче…
|
Дальше был профильный ВУЗ, куда Надя поступила вне конкурса, выиграв международную графическую олимпиаду в номинации «Рисунок». А потом – множество курсов по современным техникам рисования. В итоге Надя работает в графике, в живописи, с 3D и другими востребованными техниками.
Нам особенно повезло: доча делает нам подарки. В этом году муж получил на юбилей свой собственный портрет маслом. Чуть раньше средняя дочка – свой портрет, просто так, по большой любви.
Доча выполняет различные заказы. Это и портреты, и интерьерные дизайнерские работы, и логотипы, и буклеты, и иллюстрации, и CG-изображения для сайтов и интерфейсов. Разные заказы, разные работы. Иногда замечательные, иногда совершенно мне не близкие. Успевает ли рисовать для себя, для души? Да, и такое бывает.
Заказчики тоже бывают разные. Помню одну женщину, которой нужен был красивый СG-портрет на ее сайт. Надя всегда очень тщательно подходит к заданию, выясняет все мелочи и варианты, чтобы точнее выполнить желаемое. Но не всегда даже такая щепетильность гарантирует соответствие первоначального желания и итогового результата. Желания заказчика очень часто меняются в процессе работы, иногда до неузнаваемости. Так вот эта женщина изначально хотела, чтоб ее изобразили летом на фоне модных магазинов, она – модная девушка в летней одежде (шортики, маечка) с брендовыми пакетиками с покупками в руках. А закончилось все зимним пейзажем, нарядной елкой и стильной элегантной женщиной в дорогой шубе с бокалом шампанского в руке. Неизменными остались только брендовые магазины и такие же брендовые пакеты, и то только на словах, потому что выглядели они в итоге совершенно по-другому. Для этого было прорисовано множество вариантов. Но в итоге Наде удалось почувствовать, что именно хотела эта женщина, и это оказалось совсем не то, что заказчица озвучивала изначально.
Наде удалось почувствовать, что именно хотела эта женщина, и это оказалось совсем не то, что заказчица озвучивала изначально
Но больше всего запомнилась мне одна не совсем обычная Надина работа. Дочке позвонил заказчик, мужчина средних лет. Сказал, что ему нужно два портрета. На памятники. Дело в том, что несколько лет назад у него умер родной брат. А совсем недавно – мама. И мужчина хотел переделать памятник на могиле брата, точнее, старый демонтировать и поставить новый, так, чтобы два памятника – маме и брату – были выполнены в одном стиле. Заказчик хотел, чтобы портреты были изображены на мраморных плитах. В мастерской сказали, что им необходим CG-рисунок в определенном формате и разрешении. И мужчина вышел на Надю, найдя ее в Сети. И Надя за это взялась.
Портрет брата вышел быстро. Несмотря на не очень хорошее качество искомой фотографии, Надя сделала прекрасный портрет, он очень понравился заказчику. А вот с портретом мамы возникли проблемы. Родные хотели, чтобы мама была изображена в возрасте 40–45 лет, хотя умерла она в преклонных летах, за 70. Предоставили несколько фотографий не очень хорошего качества. Но это была не самая главная проблема. Дело в том, что эта женщина обладала такой интересной внешностью, что в разном возрасте была совершенно не похожа сама на себя. Такое впечатление, что были предоставлены фотографии совершенно разных людей. При этом все помнили ее пожилой, уже никто не помнил, как она выглядела в 40–45 лет, но всем хотелось видеть ее на портрете именно в этом среднем возрасте. А какой конкретно она должна была быть на этом портрете, никто толком сказать не мог.
Надя сделала около 8 вариантов. Ни один из них не прошел согласования всех родственников: кому-то нравилось, кому-то – нет, единого одобрения не было, а добиться именно такого результата было принципиально важно.
Я помню, как мы сидели с Надюшей и в сотый раз перебирали имеющиеся фотографии. И не понимали, что же она должна была сделать, чтобы заказчику, наконец, понравилось.
– Слушай, – говорю, – запроси семейные видеозаписи. Может, мы, глядя на них, что-нибудь поймем.
И Надя запросила. Заказчик прислал видео со своей пожилой мамой, и мы с Надюшей стали смотреть.
– Вот! Вот!!! Смотри!!! – как полоумная заорала я, а Надя нажала стоп-кадр. На нас смотрела МАМА. Глаза, полные света и любви. Добрая, любящая МАМА с тихой улыбкой.
– Вот, доча! Они ее помнят ТАКОЙ!!! Глаза! Вот эти глаза должны быть на портрете!
На нас смотрела МАМА. Глаза, полные света и любви. Добрая, любящая МАМА с тихой улыбкой
И Надя написала эти самые глаза. И все родные этой женщины в один голос воскликнули: «Это ОНА!» А потом заказчик прислал Наде фото воплощения этих двух портретов в камне. И очень благодарил. Потому что с мрамора на него смотрела его дорогая МАМА, такая родная, любимая и любящая.
И эта история одного Надиного заказа – это не про смерть и не про памятники. Это про ЛЮБОВЬ.
Наверное, призвание человека – это и есть про любовь. Это про то, что ты готов делать в своей жизни для людей от всего сердца, с полной самоотдачей, получая от этого делания радость и свет в своей душе и согревая этим светом других.
Рисунки Надежды Ващины
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.