Как душа конкретного человека приходит к Богу? Какие обстоятельства или размышления приводят ее к Творцу? Что указывает ей светлую тропку спасения в дремучем лесу жизненной суеты? Иногда это явное проявление Божественного зова, иногда тихий шепот. А иногда – тайна. Что побудило Родиона Ивановича Шейченко встать на монашеский путь обретения Христа?
Преподобноисповедник Рафаил (Шейченко), иеромонах
|
«От дней детства я всей пылкостью чистой юной души любил и жаждал святого иноческого жития. Оно было мечтой детства и усладой юности моей». Так писал сам преподобноисповедник. Но, когда приблизился он к вратам святой обители, совершенно противоположные чувства стали бороться в его сердце: «Душа моя рвалась войти. Но ин голос, голос юности и плоти, горце взывал ей: куда ты влечешь меня? Там вдали оставлены тобою престарелые родители. Еще не высохли слезы матери твоей, проводившей тебя в далекий путь... Там ждут тебя кровные братья, там ждут любившие тебя юноши, друзья и девы. Там ждет в тоске та, которую чисто любил о Господе... Тело твое молодо и слабо... А тут, за прагом сим, на всю жизнь ждут тебя подвиги самоотвержения, подвиги, кроме физических трудов, еще неведомые тебе, непонятные и неведомые миру, подвиги абсолютного послушания, смирения, поста и молитвы. Жизнь хождения как бы пред лицом Самого Бога, в Боге и для Бога».
Но, дорогой читатель, вернемся в самое начало. Быть может, там есть разгадка тайны отца Рафаила.
В 1891 году в слободе Великая Михайловка Новооскольского уезда Курской губернии в семье малороссийского крестьянина Ивана Шейченко, сапожных дел мастера, родился сын, которого в крещении нарекли Родионом. В 13 лет мальчик поступил в церковно-приходскую школу. Житие умалчивает, почему так поздно отдали родители своего сына на первую образовательную ступень обучения: болел ли он, или берегла его мать, хотела подольше подержать возле себя, или хворал кто из родных, и нужны были дома его руки, – нам неизвестно. Но обычно в возрасте 12–13 лет дети уже поступали в училище. Родион поступил туда в 15-летнем возрасте, окончил его в 18 и работал вместе с отцом сапожником. А в 22 года его призвали в армию. Родион отучился в военно-ветеринарной фельдшерской школе, получил звание унтер-офицера. В этом состоянии его застала Первая Мировая война.
Война. Эта женщина с суровым высохшим лицом и страшными глазами. Как заглянула она в душу Родиона Ивановича, что увидел он в ее расширенных зрачках?.. Каждый видит там свое. Но увиденное невозможно забыть, это скажет вам каждый, побывавший на войне, спросите у тех ребят, которые воюют сегодня… И невозможно остаться прежним, заглянув в эти полные ужаса и нечеловеческого страдания глаза войны…
Родион прошел все четыре года Первой Мировой. Демобилизовался в 1918-м. Домой зашел попрощаться и направился в Оптину пустынь. Эти строки жития невозможно читать равнодушно. Потом он напишет: «От дней детства я жаждал иноческого жития». Но «от дней детства» он спокойно тачал сапоги в мастерской отца. А пережив четыре страшных года войны, не задерживаясь в родимом доме, ушел в обитель. Что он пережил на войне? Какое потрясение перевернуло его душу? Он никогда об этом не напишет и никому не расскажет. Это тайна. Его Завет с Господом.
И вот он перед вратами Оптиной пустыни. Ему 27. И он говорит в сердце своем: «Других путей туда, на небо, нет, все другие пути ведут в другие, страшные, адовы места... Без креста – нет венца! Я переступил благоговейно святой порог обители…» 26 августа 1918 года Родион стал послушником Оптиной пустыни.
«Без креста – нет венца! Я переступил благоговейно святой порог обители…»
Обитель практически сразу была закрыта. Монахи остались на месте. Богоборцы преобразовали монастырь в племенное хозяйство, братия была согласна и на это. Так они протянули до 1923 года. В этот год обитель была полностью закрыта. Монахи, в том числе и послушник Родион, осели в Козельске. Пригодилось сапожное ремесло, на кусок хлеба хватало. Известно, что оптинские монахи на частных квартирах Козельска совершали весь суточный богослужебный круг. Очевидно, послушник Родион был в их числе. Спустя пять лет его постригли в мантию с именем Рафаил.
У него была возможность уехать в Алма-Ату. Там не то чтобы было совсем спокойно, в условиях гонений на Церковь спокойных мест практически не было, но православные чувствовали себя вольнее, чем в центральной России. Многие освобождавшиеся из Карлага оседали в Казахстане (вспомним, к примеру, преподобноисповедника Севастиана Карагандинского). Но отец Рафаил отказался. Он сердцем прикипел к Оптиной пустыни и хотел остаться рядом с родной обителью.
Оптина пустынь после закрытия. Фото optina.ru
|
Зимой 1930 года отца Рафаила мобилизовали на лесозаготовки. А летом арестовали. Показания против него дала его квартирная хозяйка, у которой отец Рафаил снимал жилье: «Является ярым, закоренелым монахом с присущими им старыми взглядами». Отец Рафаил был тверд: «Виновным себя не признаю... Ни в какой контрреволюционной группе не состоял и работы, направленной против советской власти, не вел».
По этому делу было арестовано 40 монахов. Из обвинительного заключения: «Было выявлено наличие монашеско-монархической контрреволюционной группы, охватывающей своим влиянием население как города, так и смежных деревень. Было известно, что контрреволюционная группа ставит перед собой задачи непосредственной борьбы с советской властью и реставрации монархического строя». Эти обвинения писались будто под копирку в то время и не имели ничего общего с действительностью.
Отцу Рафаилу дали 10 лет лагерей. Этот приговор можно было приравнивать к смертному. Невозможно было и полсрока прожить в тех нечеловеческих условиях, которые представлял из себя быт лагерных заключенных 30-х годов прошлого столетия. Голод, антисанитария, постоянный холод, жестокое обращение, непосильный труд. Отец Рафаил попал на Урал. Затем был переведен в ИТЛ в Дмитрове Московской области. Помогла полученная в армии специальность: его взяли ветеринаром при животноводческой ферме. Специалисты ценились в любые времена. Ухаживать пришлось за свиньями. И отец Рафаил был вынужден питаться вместе с этими грязными животными из одной кормушки, как евангельский блудный сын, только, в отличие от него, исповедник Христов своим сердцем не отходил от Господа ни на секунду. Но Господь, как любящий Отец, испытывал Свое чадо, и отец Рафаил смиренно принимал все как из руки Божией.
В свинарнике творилась общая монашеская молитва
Дивен Бог во святых Своих! В свинарнике (вы только задумайтесь!) отец Рафаил оборудовал себе место для молитв, имел Евангелие, молитвослов, икону, крест. К нему приезжали шамординские монахини и братия из Козельска. В свинарнике творилась общая монашеская молитва. Лагерные называли его не иначе как «Батюшка». Отец Рафаил имел возможность свободного перемещения по лагерю. Можно вполне предположить, что он исповедовал и наставлял заключенных.
В какой-то момент на все это обратил внимание местной оперуполномоченный. Из рапорта: «Доношу, что зека Шейченко... на протяжении продолжительного времени ведет контрреволюционную агитацию. Прошу Вашего распоряжения о привлечении его к уголовной ответственности...»
Отец Рафаил у Благовещенского храма г. Козельска, 1940-е годы. Фото optina.ru
|
У отца Рафаила произвели обыск. Прямо в свинарнике. Евангелие и икона вполне сошли за доказательства вины в контрреволюционной деятельности. Ему дали еще шесть лет северных лагерей с поражением во всех правах. Это был 1936 год. Освободился отец Рафаил в 1943-м. В общей сложности в лагерях он выдержал 13 лет, что само по себе было Божьим чудом. В 1944-м он вернулся в Козельск. Осенью этого же года отца Рафаила назначили настоятелем Благовещенской церкви.
Пастырь добрый, он всем сердцем болел за своих прихожан, помогал бедным и немощным, обустраивал жизнь престарелых шамординских монахинь. «Хорошая моя дочка Валя», «детка Тоня» – так обращался отец Рафаил к духовным чадам. Он обладал огромным любящим сердцем. Рядом с ним было тепло. И люди тянулись к нему, как тянется к источнику доброго тепла все живое, нуждающееся в этом тепле как в источнике жизни.
Он обладал огромным любящим сердцем. Рядом с ним было тепло
Не мог сатана спокойно взирать на душеспасительные пастырские труды иеромонаха. В 1948 году вторым священником в Благовещенский храм был назначен иуда. С этого момента Козельское управление Министерства государственной безопасности СССР было всесторонне осведомлено о деятельности отца Рафаила. За ним была установлена плотная слежка. Власти стали собирать материалы на отца Рафаила. Бумажка к бумажке складывались доносы сослужащего священника и церковной старосты.
11 июля 1949 года отец Рафаил был арестован. На допросах следователи пытались выбить из него фамилии тех, кого окормлял иеромонах. Как правило, на основании подобных «признательных показаний» затем производились массовые аресты верующих. Отец Рафаил был очень осторожен в ответах:
– Многих лиц, которые мне писали, я не знаю фамилий, так как эти лица обращались ко мне только за духовными наставлениями, каялись в грехах, а также интересовались состоянием... монастыря Оптина пустынь.
И снова десять лет лагерей…
Отец Рафаил писал духовным чадам: «Слава Богу за все! Дорогие, родные мои!.. Слава Богу за все! Грешный Рафаил. Без этой скорби жизнь моя была бы неполна».
Третий арест отца Рафаила. Калужская тюрьма, 1949 г. Фото optina.ru
|
ВятЛаг. Вятский исправительно-трудовой лагерь ГУЛАГ НКВД СССР, один из крупнейших в системе. Лесозаготовки. Выживать и работать было очень тяжело: лагерь находился в болотистой местности с влажностью воздуха 80%. Заключенные гнили заживо в этих условиях.
Несмотря на жестокий приговор, отец Рафаил проявил совершенное беззлобие и христианское всепрощение к виновникам своего бедственного положения, оговорившим его на следствии. И духовных чад своих увещевал простить и не держать зла на этих людей. Даже написал четверостишье:
Простить врагу – святое дело,
Но кто в беде помог врагу –
Вот про того сказать я смело
Как про подвижника могу!
Между тем оговорившая отца Рафаила староста храма писала ему покаянные письма…
Лагерные условия были крайне тяжелы для отца Рафаила. Он не был стар (58 лет), но и молодым приходилось туго, не то что подорвавшему здоровье за 13 прошлых лагерных лет иеромонаху. Через четыре года, в 1953-м, предавшая его ранее староста храма писала в соответствующие инстанции: «Прошу Верховный Совет ответить на заявление православных верующих города Козельска Калужской области... Просим вашего ходатайства освободить нашего священника Шейченко Родиона Ивановича по старости, ему шестьдесят два года, инвалид. Со стороны областного уполномоченного... нанесена на него ложь и клевета, я подтверждаю своей подписью, а если потребуется, я все могу объяснить».
Здоровье отца Рафаила было в совершенно изможденном состоянии. Он и сам признавал это в письмах к духовным чадам: «В последнее время многи недуги одержали мя».
Отца Рафаила умудрялись в его состоянии еще куда-то переводить. Неизвестно, был ли это другой лагерь или его переводили в другие подразделения ВятЛага, который в своих размерах достигал 12 000 квадратных километров. Но процедура эта была невыносима для подвижника. «Праздник Светлого Христова Воскресения встречал за замком и решеткой центральной пересылки в жуткой обстановке и в еще более жуткой человеческой среде: одних – не познавших благодатной радости светоносных пасхальных дней, других – утративших это святое животворное чувство, а порой как тех, так и других, теряющих образ не только Божий, но и человеческий».
Среди этих неимоверных страданий Господь даровал Своему исповеднику просветленные моменты, как бы укрепляя и свидетельствуя: потерпи, впереди будет радость. «На днях видел себя во сне в подобающем иноческом виде повержена долу пред могилочками честных оптинских старцев-отцов, сокрушенно молился, умиленно лобызал надгробия их. Проснулся, зело радуяся», – писал он духовной дочери.
Отца Рафаила освободили в 1955-м (после смерти Сталина досрочные освобождения стали иметь массовый характер). В лагере он провел почти семь лет. Итого в целом двадцать лет лагерей. Редко в житиях новомучеников увидишь такие цифры. Отца Рафаила можно смело назвать «лагерным долгожителем».
Но на смену одной скорби пришла другая. Отца Рафаила направили священником в ту же Благовещенскую церковь Козельска, где настоятельствовал священник, в свое время оговоривший иеромонаха… Ни злобы, ни упреков, ни яда мести не было в душе отца Рафаила. Он был кроток и смирен сердцем, исполнен любви ко всем, даже к ненавидящим его. На нем почивала благодать Божия, и это чувствовали все, кто находился рядом. Он отдавал себя служению Богу и людям до конца. Часто в ущерб себе.
Он был кроток и смирен сердцем, исполнен любви ко всем, даже к ненавидящим его
В Троицкую родительскую субботу 1957 года он слишком долго служил на кладбище. Людской поток не прекращался, его вновь и вновь просили отслужить панихиду то на этой могиле, то на той. Когда совершенно разбитый отец Рафаил смог вернуться домой, стало ясно: он серьезно болен. В течение нескольких дней развилось воспаление легких. Затем последовал инсульт. Через десять дней Господь забрал исповедника в Свои светлые обители. Перед смертью причастил отца Рафаила священник, в свое время предавший его, тот самый настоятель Козельской Благовещенской церкви. Даже здесь проявилось смирение и всепрощение исповедника.
Табличка на могилке о. Рафаила на козельском кладбище. Фото optina.ru
|
Проститься со своим пастырем пришло столько народа, что гроб целый день двигался от дома к кладбищу: столь велико было количество желавших проводить исповедника в последний путь.
22 июня 2005 года были обретены нетленные мощи преподобноисповедника Рафаила, которые почивают ныне в Преображенском храме Оптиной пустыни.
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.