Главная > Журнал > Святые и подвижники благочестия > «Смерть отца Даниила Сысоева стала проповедью»

«Смерть отца Даниила Сысоева стала проповедью»

Иерей Алексий Лымарев

Распечатать

Поздним вечером 19 ноября 2009 года в московском храме апостола Фомы был смертельно ранен его настоятель – тридцатипятилетний проповедник и миссионер священник Даниил Сысоев. На следующий день он скончался в больнице. В день памяти иерея Даниила о нем вспоминает друг, коллега, однокашник, единомышленник, настоятель храма преподобного Алексия, человека Божия, в Садовниках иерей Алексий Лымарев.

– Отец Алексий, прошло 12 лет со дня смерти отца Даниила. Многое изменилось – мы сами, мир вокруг нас. Можете ли сказать с сегодняшней точки зрения: в чем человеческая и священническая, пастырская уникальность отца Даниила?

– Обычно после сорокового дня никто человека уже не вспоминает. А тут – прошло больше десяти лет, и на его могиле всегда живые цветы, его проповеди слушают до сего дня. И вспоминают как живого. Самое интересное, что, когда речь заходит о каких-то общих знакомых или общих пересечениях, всегда вспоминают отца Даниила Сысоева. Так что он такая «живая» фигура по сей день. Знаковая, я бы сказал. Хотя он абсолютно неоднозначен. Но это уникальный продукт и своего времени, и вне времени. В нем многие православные нашли то, чего сейчас не хватает, наверное, в современном православии. И ревность, и строгость – по отношению к себе, к своей жизни. И самое главное, может быть, живое апостольство. Мы как-то вот окопались сейчас в себе самих… А в его жизни апостольство было главным содержанием. Проповедь Христа как живое свидетельство знакомства с Ним. И это до сего дня является актуальным, этого сейчас людям не хватает. Деятельности. А он был очень деятельным человеком.

В его жизни апостольство было главным содержанием

– Многие знавшие отца Даниила вспоминают его пламенным, ревностным, неприемлющим теплохладности, спорящим; его суждения часто бывали полемическими, он не принимал полутонов. И в то же время – старался людей примирять. Как это в нем уживалось?

– Знаете, такой вот парадоксальный момент: он просто был очень спокойным человеком. Я бы так сказал: он никого не обижал. По крайней мере, я не могу припомнить ни одного случая, чтобы он кого-то обидел. В нем была миролюбивость, несмотря на категоричность его высказываний. Да и высказывания эти касались не личностей, а жизненных позиций. Думаю, поэтому ему и удавалось примирить людей, что он не переходил на личности. За исключением, может быть, тех случаев, когда речь шла о ересях, к примеру, или других системах религиозного воззрения. Сам он был очень улыбчив, всегда доказателен. Это тоже немаловажный момент. Он не просто говорил, что человек не прав: он ссылался на авторитет Священного Писания. Для него это очень важно было. За такой, казалось бы, пламенностью и строгостью скрывался очень человечный характер. И еще – он был внимателен. Самое главное, у него было то, чего современному человеку не хватает: он интересовался людьми, по-настоящему интересовался. На какой-то «своей волне», как бы мы сейчас сказали, но тем не менее. Он не ждал просьб о помощи: сам всегда поинтересуется, приедет, первый позвонит, спросит, как дела, мол, куда пропал… Он мог общаться со всеми, начиная от бывших соучеников по духовной семинарии, среди которых есть люди, которые «выпали» из нашей обоймы, не приняли священный сан, каким-то совершенно другим путем пошли, до значимых фигур в журналистике, политике. Наверное, благодаря этому живому интересу люди и любили его. И он любил людей и, насколько мог, их поддерживал. Вот это важная характерная черта. Может быть, он не тащил им одежду или продукты, но для него всегда важно было, что с человеком происходит.

– При этом немало людей не только среди атеистов, иноверцев и сектантов, но и в нашей Церкви, которые относились к отцу Даниилу отрицательно, ведь так? После его смерти, возможно, некоторые изменили свое мнение?

– И сейчас таких достаточно. Я думаю, здесь очень простой ответ. Кто к нему имел отрицательное отношение? Люди, как правило, классической науки – физики, химии, палеонтологии, филологии. Почему? Потому что он разрушал их классическую систему мировоззрения. Это во-первых. Во-вторых, он, по сути, самоучка. Самородок. Ему до всего было дело. Он всем интересовался. И этот интерес был таким очень практическим интересом. Он был направлен только на то, чтобы достичь цели – исповедовать Христа и обосновать истинность своего мировоззрения для других людей. И тут шли в ход все аргументы. Причем он их не подделывал, не фальсифицировал, не искажал, а говорил то, что он знал. Иногда так бывает, что человек в качестве аргумента может использовать то, что для другого не очевидно. Для отца Даниила главным аргументом всегда было Священное Писание. Для него оно было непререкаемо. Возможно, на этой почве и происходили некоторые недоумения, и кто-то отца Даниила за эту ревность не любил.

Для отца Даниила главным аргументом всегда было Священное Писание

Вообще, мне вспоминаются слова Священного Писания, они пророческим образом относятся ко Христу, но в то же время – и к отцу Даниилу. Да и, наверное, к каждому человеку. Такая притча – разговор двух разбойников: пойдем, подстережем и убьем Его, ибо жизнь Его обличает нас. Что и сделали со Христом, а потом с отцом Даниилом, потому что он жил и горел Им. Большинство из нас не горит Христом. Наша вера заключена в определенные рамки, дальше которых мы не выходим. А этот человек – жил. Он жил храмом, жил богословием, для него знания и поступки были неотделимы – он постоянно читал, узнавал что-то. Он в день по несколько книг прочитывал! Читал очень быстро. У Даниила уже в семинарии была изумительная работоспособность. Кроме художественной и богословской литературы он ежедневно успевал прочитывать – в те дни, когда студенты не присутствовали на церковной службе, – богослужебное последование. Уникальная память и способности позволили Даниилу свободно чувствовать себя в богословии – любить и знать его. Признаться, хоть мы и любили богословие, но мало кто из нас по-настоящему знал учение святых отцов. А вот Даниил знал. Цитировал, Священное Писание помнил прекрасно.

Собственно, поэтому его некоторые и не любили – за то, что он был не такой, как они. Он говорил: «Иди проповедуй», а кто-то говорит: «Не суйся, выскочка». Он говорил: «Как в Священном Писании написано, так и делай», а кто-то говорит: «Понимай иносказательно». Он говорил: «Блажен, кто умрет за Христа», а у кого-то на такие слова одна реакция: «Ты что, сумасшедший, не в себе?» Естественно, когда человек привык к определенному образу жизни, то всё, что не вмещается в его мировоззрение, – оно вытесняется. Я ни в коем случае не в осуждение говорю, просто есть разные пути. Кто-то монах, кто-то воин в православии, кто-то из святых императором был… Но всё равно человек в современном мире редко живет полным пониманием христианства. Ему нужны простые ответы: как сделать, чтобы спастись. Вот ты ему покажи эту схемку. Каждый человек ищет схемку. Ну, не каждый, но многие. А воспринимать мир в полноте мало кто может… Сказано: «Относись к другому человеку с любовью». А что это значит? Денег дать? А как дашь, если он алкоголик? Вот он пьяный, от него плохо пахнет, с ним противно рядом находиться человеку из приличного общества. А ты пойди и спроси, зачем ему эти деньги. Может, на лекарства не хватает. А может, он пьет, потому что ему больно, пойди, поговори с ним. Никому не хочется этого делать, правильно? Легче сунуть сто рублей, говоря фигурально. Мы не хотим выходить из зоны своего комфорта. Вот это самое страшное… Потому отец Даниил многими и не воспринимался, что он жил по-евангельски.

– А знаете ли Вы людей, жизнь которых отец Даниил как-то изменил? Повлиял на них? Может быть, уже после своей смерти?

– Конечно, знаю. На приходе у него немало таких. Знаю, например, женщину по имени Татьяна, которая пришла из ислама, стала ближайшей помощницей отца Даниила и до сих пор трудится в нескольких храмах. Однажды архимандрит Мелхиседек (Артюхин) замечательную вещь сказал: «Я отца Даниила лучше узнал после его смерти, чем при его жизни. Потому что после смерти мне стало интересно: что ж такое произошло, почему человека убили. Я стал слушать его проповеди. В течение сорока дней после его смерти слушал проповеди отца Даниила и увидел совершенно другого человека – настолько это оказалось глубоко, настолько потрясло мое сознание и воображение…» Действительно, многие узнали отца Даниила через его наследие. К нам в храм, настоятелем которого я являюсь, – преподобного Алексия, человека Божия, в Садовниках – ходит молодой человек, помогает, вот он как раз отца Даниила не знал лично, но он узнал его из проповедей. Еще пример приведу, не называя имени человека, чтобы никого не смущать; для него отец Даниил есть некая мера христианской жизни: Отец Даниил так сказал, у отца Даниила вот этак сказано… Однажды я попросил этого человека об одолжении – договориться о работе для нашего храма. Долго он вел переговоры, в конце концов мы сговорились, условились с работниками, и когда они приехали к нам, говорят: «Послушайте, это же Божий человек, мы таких раньше никогда не видели!» Получается, что человек, для которого мерка – отец Даниил, для «внешних» людей, светских, меняет сознание, они говорят – Божий человек, а мы думали, таких людей на свете не бывает… Вот маленький пример того, как жизнь отца Даниила после его смерти меняет других людей. Знаю еще одного человека, который к вере пришел уже после смерти отца Даниила. Сейчас он тоже, напитавшись проповедническим наследием Сысоева, соизмеряет свою жизнь с его пониманием. Очень скромный человек. Окна его дома выходят на храм пророка Даниила. Мне как-то с этим человеком довелось пообщаться, он выполнял работу для нашего храма, и никогда я не видел, чтобы он на кого-то срывался, обманывал; всегда очень человечно ко всему относится, трудолюбиво и с полной ответственностью. Такой момент тоже важен: литературное и проповедническое наследие отца Даниила меняет людей, я вижу это на конкретных живых примерах – людях, которые сейчас рядом. А это самый главный показатель.

– Вы продолжаете ощущать его уход как потерю?

– Конечно, мне не хватает его. Его дружбы, поддержки. С ним всегда можно было посоветоваться. Если какой-то богословский вопрос возникал, я никого не искал, достаточно было отца Даниила спросить. Он как энциклопедия – и историю вопроса расскажет, и литературу посоветует… Но если говорить о том, кем он для меня был, надо сказать о другом. Сейчас можно залезть в интернет и всю исчерпывающую информацию получить гораздо быстрее, и не надо звонить другу, который наверняка занят и так далее. Но дело-то не в этом, не в том, что отец Даниил был энциклопедистом. Друг же не справочник! Смысл в том, что, когда человек через себя всё это пропустил, это уже не голая информация, это жизнь. Я тоже в некоторых случаях могу сказать, как поступить правильно. Но в то же время я могу засвидетельствовать, что с точки зрения правильности в девяноста процентах случаев священники поступают неправильно, потому что они поступают не по правилам, а по любви. Потому что любое правило, которое прошло через их сердце, оно уже стало правилом жизни, а не правилом каноническим или решением какой-то комиссии. Как раз самое ценное, что у отца Даниила эти правила и знания были трансформированы через призму его общения с людьми. А общаться с ними он стал, еще не будучи священником, когда вел курсы на Крутицком подворье по реабилитации пострадавших от нетрадиционных религий. Естественно, ему приходилось сталкиваться с огромным количеством людей и сложных случаев.

– Известно, что отец Даниил был человеком крайне независимым в суждениях. Существовали ли для него авторитеты?

– Он всегда прислушивался ко всем друзьям. Собирал вокруг себя тех, кто любил Священное Писание, любил жизнь, любил людей. И отец Даниил не гнушался ничьим мнением. Был очень открыт.

Единственное, отвергал советы типа «зачем проповедовать Христа, это несовременно» или «куда ты лезешь к этим мусульманам, до добра тебя это не доведет». Такими советами он пренебрегал.

– Можно ли утверждать, что пастырская и миссионерская деятельность отца Даниила не прекратилась до сих пор?

– По сей день существует школа последователей отца Даниила в миссионерском служении. Сейчас она официально признана – ее возглавляет председатель миссионерской комиссии, о создании которой отец Даниил так ревновал в свое время. Она готовит вступающих на миссионерское поприще. Мне кажется, это достаточно серьезно: выдернуть человека из его уютного мира, чтобы он, забыв обо всем, свидетельствовал о вере. Несколько человек из нашего прихода подходили, просили благословение на учебу в этой школе, потом предпринимали путешествия, миссионерские поездки, причем в такие дальние уголки нашей страны, куда ни один турист не добирался.

– А что явилось для него толчком к миссионерской деятельности, что ему давало мудрость для проповеди?

– Что каждому священнику дает эту мудрость? Думаю, кроме Господа, ничто и никто не является таким началом.

Мы с отцом Даниилом, хоть и были знакомы и дружны с первого курса семинарии, во многом разные, и не скажу, что мы шли нога в ногу. Я, скорее, сторонник «положительного» метода, а он – «отрицательного». В апологетике существуют два разных метода: один требует обличить, чтобы разрушить неправду, а второй – показать красоту того, к чему ты призываешь. Естественно, отсюда и методика разная. Первый метод предполагает активную деятельность, второй, наоборот, спокойный. Он мне ближе. А отец Даниил больше придерживался первого метода. Возможно, его любовь к людям и старание заразить людей своей любовью ко Христу и наставила его на миссионерский путь. Любовь к православию и подлинное знание Бога не позволяли спокойно смотреть на то, что многие люди не знают Господа. Помню, незадолго до смерти, когда мы обсуждали перспективы миссии, отец Даниил сказал: «Подлинным миссионером может быть только тот, кто видит, что другой человек находится в духовной опасности – не может приобщиться к Богу и не сможет наследовать жизнь вечную».

В Евангелии есть замечательные слова, когда Христос обращается к апостолам и говорит: «Я посылаю вас, как агнцев среди волков» (см.: Мф. 10: 16). Ну, представьте ситуацию: мы прочитали – и пошли. И вот овечка идет среди стаи волков. По сути, это и есть миссионерство сегодняшнего дня. Кому этого хочется? Никому. У нас дети, семья, домик, мы не хотим никуда идти… Любое миссионерство связано с лишениями. Знаете, как спортсмены – кто там на Эльбрус или Эверест восходит? Или Мировой океан в одиночку переплывает? Единицы. Точно так же и здесь. Это призвание, особый дар, и я считаю, здесь людей нельзя сравнивать. Один священник такой, другой – иной. Мы смотрим и удивляемся. Радуемся, что среди нас был такой человек. Где-то себя осуждаем, что у нас нет столько сил, энергии, любви.

– Часто вспоминают, что он был не таким, как все; был неземным даже в самых земных проявлениях.

– Да, это было заметно еще со студенческой скамьи. Он был не такой, как мы. У него было идеалистическое представление о мире, далеко не практическое. Он действительно не боялся смерти, говорил: «Хорошо стать мучеником или хорошо уйти в конце жизни в монастырь, чтобы закончить жизнь так, как один из великих подвижников». Но тогда мне это казалось ребячеством в духе максимализма Даниила: какое в наше время может быть мученичество?

– Многие считают отца Даниила святым. Понятно, мученичество – уже святость. А при его жизни эта святость Вам не была заметна?

– В древнем патерике сказано: не давай оценку человеческой жизни прежде исхода его души из тела. Вот и я по патериковому совету не буду давать оценку человеческой жизни, но по исходу его жизни можно однозначно сказать, в этом у меня сомнений нет, что его кровь ходатайствует за него перед Престолом Божиим. В этом я абсолютно уверен. А какие могут быть сомнения? Человека застрелили за веру Христову в храме Божием, в облачении. Таких случаев в христианской истории единицы! Даже в богоборческие времена советской власти новомучеников возили на допросы в НКВД. А тут подошли и застрелили.

– Отец Алексий, Вы близко общались с отцом Даниилом всю его взрослую жизнь. Что он любил больше всего? Кроме проповеди – что его увлекало, что было «для души»?

– Вот это и было для души, поэтому он таким и был. Если у кого-то для души рыбалка или еще что-то подобное, то у него было богословие. Кто-то находит отдушину в путешествиях, чтении светской литературы, а у него жизнь по вере и была главным увлечением. И хобби, служение, и профессия.

Если у кого-то для души рыбалка или еще что-то подобное, то у него было богословие

– Спустя годы, прошедшие со дня смерти отца Даниила, можете ли Вы ответить: в чем суть этой жертвы? Практические обстоятельства гибели известны, а в мистическом смысле?

– Я однажды понял, что Господь не только наши молитвы слышит, наши мысли знает, но главное – знает то, в чем мы даже еще не признались самим себе. Я часто поражаюсь тому, что Господь совершает что-то, о чем ты еще даже подумать не успел, но, оказывается, очень хочешь. Видимо, именно здесь духовная сторона мученической смерти священника Даниила Сысоева: он хотел этого. Сама его смерть стала проповедью.

Беседовала Наталья Крушевская

Иерей Алексий Лымарев 20 ноября 2021

Издательство
Сретенского монастыря