Священномученик Алексий Бенеманский. Верный до конца

1.jpg
Церковь Алексия Бенеманского на Бобачевском кладбище, г. Тверь. Источник: sobory.ru

6 января 1881 года в селе Баранья Гора Новоторжского уезда Тверской губернии в семье священника Константина Бенеманского родился сын Алексей.

Отучившись в духовной семинарии, Алексей поступил на должность учителя начальной школы в Торжке. В возрасте 23 лет был рукоположен во священника, служил в Тверском Христовоздвиженском женском монастыре. У них с матушкой в браке родилось пятеро детей.

После Октябрьской революции начались гонения на все, что имело отношение к Православной Церкви. Были закрыты в том числе все церковно-приходские школы, на базе которых простому народу преподавался Закон Божий. Уже в этот момент отец Алексий проявил твердость стояния в вере. Несмотря на запрет властей, он преподавал Закон Божий в монастыре дважды в неделю. Однако вскоре обитель была закрыта. Отец Алексий тогда каким-то чудом избежал расправы. В 1918-м со священниками не церемонились. И за меньшее батюшек расстреливали, избивали или запытывали до смерти…

Первый раз отца Алексия арестовали во время Гражданской войны, в 1920 году. Отправили на тыловые работы.

2.jpg

1922 год принес новые беды для русского православия. Властями были разработаны и запущены два циничнейших и сатанински хитроумных проекта, которые должны были уничтожить Православную Церковь. 

Первый был обозначен как «процесс изъятия церковных ценностей», о чем был издан соответствующий декрет ВЦИК. Цель была прописана очень благовидная: в помощь голодающим Поволжья. Ситуация складывалась действительно страшная: согласно данным официальной статистики, голод охватил 35 губерний, сильно пострадали Самарская и Саратовская губернии, Южная Украина, Крым, Башкирия, Казахстан, частично Приуралье и Западная Сибирь с общим населением 90 миллионов человек, из которых голодало не менее 40 миллионов.

Невозможно не привести здесь выдержки из одного интереснейшего документа.

Письмо В. И. Ленина членам Политбюро от 19 марта 1922 года:

«Строго секретно.

Просьба ни в коем случае копий не снимать, …делать свои заметки на самом документе. Ленин.

Товарищу Молотову для членов Политбюро.

…Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и потому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления.

…Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр).

…А сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать это нам не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс…»

Цинично и бесчеловечно катастрофическое народное бедствие было использовано властями как повод для расправы над Православной Церковью.

Народное бедствие было использовано как повод для расправы над Православной Церковью

Из житий новомучеников известно, что это самое «изъятие» носило формы самого безобразного и неприкрытого грабежа. Из храмов выносилось абсолютно всё: утварь, оклады икон, раки, напрестольные Евангелия и кресты, богослужебные сосуды. Очень часто священство умоляло оставить простейшие сосуды для совершения Литургии, добровольно отдавая все то, что имело хоть какую-то материальную ценность. Но каратели не шли им навстречу. Изымалось все подчистую. К грабежу примешивалась нескрываемая ненависть к Матери-Церкви, ее оставляли без необходимого для совершения Таинств, без которых жизнь Церкви невозможна.

Вторым проектом, еще более сокрушительным для православия, была так называемая «Живая церковь», обновленчество. Высший орган – ВЦУ (Высшее церковное управление). Властями была создана псевдоцерковная структура, спонсируемая этими самыми властями и ими же управляемая. Начали с изъятия православных храмов под нужды живоцерковников. Паства уходила вслед за своими изгнанными из церквей пастырями, часто в никуда. Власти арестовывали самых авторитетных епископов и всяческими способами (пытками в том числе) принуждали перейти в раскол. Это не давало желаемого результата. Обрабатывалось близкое окружение арестованных епископов (как правило, священство), обещались всяческие блага при совершении перехода к обновленцам. Были те, кто поддались, но были и те, кто остался верным Матери-Церкви. Любое негативное отношение к обновленчеству расценивалось как преступление. За это арестовывали, ссылали, расстреливали…

В этих условиях Тверской епархией после ареста правящего архиерея архиепископа Серафима (Александрова) управлял епископ Петр (Зверев) (священномученик, день памяти – 7 февраля). Его правой рукой стал отец Алексий Бенеманский.

Епископ Петр обращался с воззванием к народу о раскольнической природе обновленчества. Отец Алексий убеждал уклонившихся в раскол священников покаяться и вернуться. И то, и другое было очень действенно. Проект «Живая церковь» сильно буксовал в Тверской губернии. Власти поняли, что пора действовать решительно. На епископа Петра стали собирать материалы.

3.jpg
Священномученик Петр (Зверев)

15 сентября 1922 года отца Алексия вызвали в ГПУ.

Из протокола допроса:

– Ваше отношение к советской власти?

– Вполне признаю и подчиняюсь и исполняю все ее постановления и распоряжения.

– Каковы ваши взгляды на обновленческое движение и, в частности, на ВЦУ?

– Вообще обновленческое движение считаю в церковной жизни необходимым, – отец Алексий надеялся, что следователя удовлетворит такой ответом.

– Каким путем вы предполагаете провести обновленческое движение?

– Созывом Собора, а до созыва такового я ВЦУ не признаю и считаю таковое самозваным.

Этот ответ был особо выделен в протоколе. Отец Алексий сам наговорил себе на срок, остальное было делом техники.

24 сентября 1922 года по «делу епископа Петра Зверева» были арестованы и отправлены в Москву в Бутырскую тюрьму: сам епископ Петр, священники Алексий Бенеманский, Василий Куприянов, иеромонах Вениамин (Троицкий) и двое мирян. Отец Алексий содержался под стражей с 30 ноября 1922 года по 18 марта 1923 года.

Их во время следствия не допросили ни разу. Дело было сфабриковано заранее. Отца Алексия приговорили к двум годам ссылки в Туркестан. Время, проведенное в тюрьме, в этот срок засчитано не было.

Господь хранил Своего служителя. И в Ташкенте, и в Самарканде ему встречались прекрасные люди, помогавшие, устраивавшие, питавшие, одевавшие. Описывая эти события в своем письме домой, отец Алексий писал: «Таким вниманием мы были очень тронуты… Все это совершается как-то сказочно», особо отмечая, что это были люди глубоко верующие, от которых иного отношения и трудно было бы ожидать.

Господь хранил Своего служителя. Ему встречались прекрасные люди

Местом пребывания в ссылке был населенный пункт Джизак. Но и здесь отца Алексия не оставили в покое.

Из рапорта уполномоченного ГПУ Туркестана:

«Доношу, что административно-высланные священники Александр Маков, Александр Пурлевский, Василий Куприянов, Алексей Бенеманский ведут усиленную агитацию среди прихожан и членов приходского совета против Живой обновленческой церкви и высшей власти духовного управления, чем возмущают вообще общественное мнение… Необходимо их разогнать поодиночке». Рапортов подобного содержания поступило в ГПУ несколько.

Итогом этих пасквилей явилась невозможность устроиться на какую-либо работу без разрешения ГПУ. Ссыльных государство не содержало, они должны были сами добывать себе пропитание, заботиться о крове, решать другие бытовые проблемы. Только через месяц упорной борьбы отцу Алексию разрешили устроиться на работу. Служить в храме ссыльным священникам было запрещено. Но и так он все равно страшно мешал обновленцам. Из Джизака его отправили еще дальше – в Пенджикент.

4.jpg
Источник: pravicon.ru

Заключение уполномоченного ГПУ по священнику Алексию Бенеманскому:

«Находясь в ссылке, гражданин Бенеманский продолжает вести агитацию, открыто поминает во время богослужения Патриарха Тихона и всячески старается посеять смуту среди верующих и возбудить недоверие к соввласти…»

Кампания по изъятию церковных ценностей началась и закончилась в 1922 году, и в 1924-м власти приняли решение освободить осужденных по этому поводу лиц. Однако по непонятным причинам двухлетняя ссылка отца Алексия никак не закачивалась. Освободили его в ноябре 1926 года по постановлению Особого совещания ОГПУ. Священнику разрешили вернуться в Тверь.

Это было время подготовки раскольнического собора. Его целью было примирение обновленцев и православных с поставлением главой церкви епископа-живоцерковника.

Из доклада осведомителя ГПУ:

«…Калачев, Левковский, Бенеманский и другие объединились… и, по-видимому, имеют намерение признать Тверским архиереем сосланного епископа Петра. В настоящее время всех противников соввласти информирует возвратившийся из ссылки протоиерей Алексей Бенеманский, который, по-видимому, имеет секретные инструкции епископа Петра Зверева, так как находились с этим епископом в ссылке недалеко друг от друга... Если не будут приняты самые решительные меры по отношению к лицам, указанным в настоящем и предыдущих докладах, то работа съезда будет сведена к нулю в лучшем случае, а в худшем может быть сорван даже самый съезд. Если устранить из Твери Алексея Бенеманского, то среди прихожан не будет волнений».

Противостояние накалялось.

В 1928–1929 годах власти выбрали другую тактику. Православные храмы стали просто закрывать, а имущество конфисковывать. Было принято решение закрыть центральный храм Твери – Вознесенский собор. Священство встало на защиту святыни. Отец Алексий занимал по этому вопросу очень активную позицию.

Власти завели против отца Алексия уголовное дело. Обвинение: укрытие от описи церковных ценностей. Священник все понял: будет арест.  Он обратился с амвона к верующим, объявив дату и место судебного заседания и пригласив всех верующих присутствовать на нем. В итоге зал суда был полон. Властям такой расклад был не на руку. Итогом стал совсем не тот приговор, который готовился священнику. Три месяца лишения свободы с конфискацией имущества на двести рублей; срок лишения свободы в итоге был заменен принудительными работами.

Отец Алексий служил. Его проповеди были понятны сердцу простого человека, находили отклик в душах людей, имели огромное влияние на паству. Власти бесновались.

Батюшка говорил: «Я рад видеть в храме женщин с детьми. Матери, чаще водите детей в храм, для них это особенно необходимо, так как дети лишены теперь благотворного религиозного влияния. Закон Божий отнят у них».

«Матери, чаще водите детей в храм, для них это особенно необходимо»

Из проповеди в день мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии: «Они в свое время пострадали за веру, но и ныне на православную веру воздвигнуто такое же гонение, как и во времена этих мучениц. У православных теперь отнимают их храмы, а духовенство загоняют в тюрьмы под выдуманными предлогами».

15 марта 1932 года отца Алексия вновь арестовали. Изматывающие допросы с каверзными вопросами. Формулировки, на которые сложно отвечать прямо. Его пытались запутать, подловить, вынудить отвечать в «нужном» русле. Священник держался с большим достоинством, отвечал взвешенно. «Нужных» показаний не получилось. Три года ссылки в Казахстан.

Цинизм властей заключался в том, что решение суда предусматривало не отправку осужденного как ссыльного, а этапирование как заключенного. Это означало пройти этапом через все тюрьмы южного направления, через все невыносимые пешие переходы. Про эти этапирования и пешие переходы известно из житий новомучеников достаточно. Сначала людей грузили как скот в товарные вагоны, зачастую с такой плотностью, что можно было только стоять. Многосуточные перегоны без еды и воды. По прибытии в пункт назначения часть заключенных оставалась в этих вагонах: люди были мертвы. Пешие перегоны – отдельная пытка. Обессилевших от голода и жажды людей гнали пешим этапом по многу километров в день. Тех, кто в изнеможении падал, поднимали ударами прикладов. Того, кто не имел сил встать, забивали до смерти. Этап уходил дальше, а тела страдальцев терзали дикие звери… Отец Алексий выжил. Вернувшись, служил.

1937 год. Все инструменты, до этого использовавшиеся властями для войны с Православной Церковью, теперь могли показаться мягкими методами.

30 июля 1937 года был издан Приказ Наркома НКВД СССР № 00447, гриф «Совершенно секретно». На основании этого документа с августа 1937 года по ноябрь 1938 года была проведена Операция НКВД СССР по репрессированию антисоветских элементов, «продолжающих вести активную антисоветскую подрывную деятельность». Были арестованы около 1,7 млн человек, 390 тысяч человек были расстреляны, 380 тысяч отправлены в лагеря ГУЛАГа. Большинство из них – священство, монашество, верующие миряне. Операция стала крупнейшей массовой операцией Большого террора.

Теперь можно было расстреливать просто за то, что человек – священник или просто верующий.

Впрочем, некоторую процессуальность пытались-таки соблюсти. В деле очень желательно было наличие признательных показаний обвиняемого. Эти показания выбивались порой бесчеловечными, сатанинскими методами. Про избиения, издевательства, голод и т. п. даже не приходиться говорить. Именно в это время был придуман адский механизм «конвейерного» допроса, описанного святителем Лукой (Войно-Ясенецким): людей допрашивали сутками подряд без сна; следователи менялись, а обвиняемый обязан был сидеть на одном и том же стуле, при этом ему не давали спать. Пытка могла длиться несколько недель (святитель Лука говорил о 13 днях такого «конвейера», примененного лично к нему).

Из отца Алексия тоже выбивали эти самые признательные показания. Он держался мужественно, стойко, с большим достоинством.

Он держался мужественно, стойко, с большим достоинством

Из протокола допроса:

– На предыдущем допросе вы следствию говорили неправду. Следствие настаивает на даче правдивых показаний. Вы являлись одним из активных участников контрреволюционной фашистско-монархической организации, существовавшей в городе Калинине. Признаете вы это?

– Ни к какой контрреволюционной организации я не принадлежал и не принадлежу и виновным себя в этом не признаю.

– Вы, Бенеманский, среди населения проводили контрреволюционную агитацию – о скорой гибели советской власти и расправе над коммунистами, ориентируясь при этом на помощь Германии и Италии. Признаете вы себя в этом виновным?

– Такой контрреволюционной агитации я не проводил и виновным в этом себя не признаю.

– Вы, Бенеманский, проводили среди отдельных граждан вербовку в контрреволюционную организацию. Признаете ли вы это?

– Нет, вербовку я нигде не проводил.

– Вы отдельным участникам вашей контрреволюционной организации давали задание о проведении ими контрреволюционной деятельности. Признаете вы это?

– Заданий я никому не давал и виновным себя в этом не признаю. Больше показать ничего не могу.

Из обвинительного заключения: «Являясь активным участником контрреволюционной церковно-монархической группы, проводил вербовку новых участников в эту группу и давал задание отдельным членам контрреволюционной группы на сбор средств среди верующих на организуемый тайный монастырь в городе Калинине. Проводил среди населения активную контрреволюционную фашистскую агитацию».

5.jpg

2 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила отца Алексия к расстрелу.

Протоиерей Алексий Бенеманский был расстрелян 4 декабря 1937 года, в день Введения во храм Пресвятой Богородицы. Ее Сыну он беззаветно служил всю свою жизнь. Он любил Христа больше своей жизни и остался верен Ему до конца.

Наталья Ващина 4 декабря 2022
Размер пожертвования: рублей Пожертвовать
Комментарии
Написать комментарий

Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.

Введите текст с картинки:

CAPTCHA
Отправить