«Прощай, грусть!» и другие рассказы
Книга священника Игоря Сильченкова «"Прощай, грусть!" и другие рассказы» будет интересна всем, кто любит непридуманные рассказы, истории из жизни священников и книги «Зеленой серии надежды».
«Мое служение в Монголии – сплошное яркое событие»
Он начинал в церковном хоре, неожиданно для себя стал священником и совершенно внезапно оказался в Монголии. Майский Улан-Батор встретил отца Антония жутким морозом, но он всей душой полюбил новое место своего служения. О монгольском спокойствии и чудесах обращения, спортзале как инструменте миссии и дружбе с ламами, советах по борьбе с интернет-зависимостью и красоте пустыни Гоби беседуем с иереем Антонием Гусевым, настоятелем ставропигиального Свято-Троицкого храма города Улан-Батор.
– Отче, с самого начала: как Вы пришли к вере?
– К вере я пришел через музыку. В детстве возникло совершенно спонтанное желание ходить в храм. Спросил у мамы: «А почему мы в церковь не ходим?» Было яркое воспоминание: я в храме на руках у мамы, мы на службе, очевидно, на каком-то большом празднике. Эта картинка не давала покоя, и когда я задал свой вопрос маме, она ответила: «Хочешь – ходи». После школы вечером я приезжал в кафедральный собор Оренбурга, стоял и молился (а может, и не молился, а просто смотрел – было же интересно). Подошли бабушки, говорят: есть воскресная школа, ходи. И я начал ходить.
Когда начался подростковый период, церковь была мною оставлена. Но теплые воспоминания атмосферы любви, царившей в воскресной школе, тот христианский дух остались. Через несколько лет, когда я был студентом второго курса музыкального колледжа, мне предложили работу – петь в хоре при храме онкологической больницы города Оренбурга. Надо сказать, что «работа», мое новое служение начало меня менять. И отец Николай, настоятель, все мне предлагал: давай поступай в семинарию. Я ему ответил тогда: «Слава Богу в храм пускали, а семинария – это точно не про меня». Тем не менее в храме я остался и продолжал петь.
– Но как же Вы тогда священником решили стать, если было такое категоричное сомнение в самом начале?
– Священником я все же не хотел быть. Была такая «горделивая скромность». Закончив музыкальный колледж, я поступил на заочное отделение промышленно-гражданского строительства в Оренбургский университет. А в тот же год открылась Оренбургская семинария, был первый набор. Я уже к тому времени перешел петь в хор другого городского храма, Покровского. Его настоятель, отец Леонид Антипов, сейчас епископ Бузулукский, уговорил меня поступить в семинарию. Так я поступил и целый год очно учился. Но в итоге бросил.
А петь перешел уже в третий храм. И там Господь уже привел меня к священному служению. Параллельно я учился в институте, работал по профилю, все в жизни было неплохо… Но как-то я обнаружил себя в храме находящимся с утра до вечера. Утром я приходил петь, после службы оставался в помощь завхозу, вечером пел и только потом возвращался домой. И в этот момент настоятель Иоанно-Богословского храма, где я трудился, буквально давил: надо рукополагаться.
И я подумал: если Господь меня привел в храм, в котором я с утра до ночи нахожусь, наверное, действительно надо. Конечно, какое-то время я сопротивлялся, не хотел, но в итоге согласился.
– И начали свой священнический путь в Оренбурге…
– Именно.
– Но возникает вопрос: как Вы оказались в Монголии?
– Наверное, так же, как стал священником. Никуда я не собирался, служил в кафедральном соборе четыре с половиной года, потом еще столько же времени был настоятелем сразу трех пригородных храмов под Оренбургом одновременно. Затем меня снова перевели в кафедральный собор. И там в один прекрасный день мой знакомый, как будто случайно однажды подняв на меня глаза, сказал: «Слушай, в Монголию ищут священника, поедешь?» Буквально за пять минут я согласился. Пишу жене эсэмеску: «Мы едем в Улан-Батор». И вот с 2019 года мы здесь, в Улан-Баторе.
– Первое впечатление. Может, был культурный шок?
– Для меня это была вообще в принципе первая заграничная поездка. Даже загранпаспорта не было. Когда я уезжали из Оренбурга, пересмотрели множество видеороликов от тревел-блогеров. Старшая дочь буквально плакала: «Папа, я не хочу туда ехать!» Но папа оказался непреклонен.
Я тогда прикинул: в Оренбурге климат резко континентальный, и в Монголии такой же. Проблем с адаптацией не будет. Как же я ошибался! 11 мая мы приземлились в Улан-Баторе. Дома у нас было +35. И вот мы садимся, пилот объявляет: погода в Улан-Баторе солнечная, −11… Я перепугался, ведь с собой у меня была только легкая ветровочка, и я надел еще в самолете все, что было, лишь бы не замерзнуть. Следующий шок случился примерно через четыре часа, когда было уже +16… Вот такой климатический шок.
Что еще бросилось в глаза, вернее, в нос – запах дыма и гари. Ими было пропитано все, к чему бы ты ни прикоснулся. В Улан-Баторе живет 1,5 миллиона человек, и половина из них живет в юртах. И каждая отапливается углем.
Что касается людей… Знаете, я у монголов учусь терпению. Они очень терпеливые и негневливые, очень спокойные. Например, это видно на дорогах. Вы прекрасно представляете, как наши водители ездят и ругаются, если какая-то мелочь пойдет не так. Могут даже выйти подраться. В Монголии же на дорогах полный хаос: сплошные, светофоры, никто ничего не соблюдает. Но при этом никто ни с кем и не ругается! Даже если ты нарушаешь или долго выполняешь маневр, тебя спокойно дождутся, даже сигналить никто не будет. Можно даже не «моргать» аварийными огнями.
У монголов я учусь терпению. Они очень терпеливые, негневливые и очень спокойные
Народ очень доброжелательный, русских в Монголии любят, хотя сейчас ситуация меняется (работает пропаганда, в том числе и западная). Но первое время бывало даже такое, что таксисты не брали денег, говорили: вы – русские, мы вас любим и помним Халхин-Гол, поэтому никакой платы за проезд не надо.
|
– Вам нравится жить в Монголии?
– Начнем с того, что не нравится. Бывает достаточно холодно. Один год в пригороде было −51. В связи с пробками мне приходится много ходить пешком. И это в прямом смысле вымораживает, потому что несколько недель подряд может быть днем −30, а ночью −37. Устаешь. Плюс задымленность, страшные пробки. На те расстояния, которые мы привыкли преодолевать в России за 10 минут, в Монголии уходит гораздо больше времени. Однажды я стоял в пробке 5 часов, а проехал за это время три километра. До места не доехал, поставил машину и ушел пешком. В этом смысле в Монголии не очень комфортно.
Что нравится – внутренняя свобода самих монголов. Они открытые, не зажатые. От них этим заряжаешься.
– А как с местными общаетесь? Выучили язык?
– Часть монголов достаточно неплохо говорит по-русски, поэтому я не принуждал себя учить язык, но немного все-таки говорю по-монгольски. Для решения бытовых вопросов этого хватает. Общаемся и на английском. Но существует проблема внутри прихода: есть монголы, которые не говорят ни на английском, ни на русском. Исповедь иногда становится проблематичной. Но и здесь мы находим выходы из этой ситуации.
– Сколько лет насчитывает история православия в Монголии?
– Точкой отсчета можем считать 1864 год. В Улан-Баторе открыли русское консульство в 1862 году и при нем открыли храм, в котором была отслужена первая Литургия спустя два года, 22 марта. Получается, чуть больше 150 лет. Приход у нас просуществовал до 1927 года. В 1921 году отец Федор Парников был убит бароном Унгерном. После на приход еще приезжали служить священники из Бурятии, из Иркутска. С 1927 года был длительный период без священников. И уже в 1990-х годах вновь начали окормлять монгольскую общину – я бы так ее назвал, – стали приезжать священники из Иркутска и Улан-Удэ. И в 1996 году местная русская община написала прошение Патриарху, чтобы в Улан-Батор направили священника. На постоянной основе с 1997 года возобновили богослужения.
Торговое представительство России передало двухэтажное здание в пользование прихода, на втором этаже сделали храм. Открыли трапезную, воскресную школу, художественные кружки.
Храм во имя Живоначальной Троицы в г. Улан-Баторе
|
– Правильно ли я понимаю, что приход сейчас в Монголии один?
– Да, один-единственный в Улан-Баторе. До этого была молельная комната в городе Эрдэнете, где было большое количество русских сотрудников горнодобывающего комбината. В итоге несколько лет назад комнату закрыли, так как наши соотечественники оттуда уехали. А монголов много собрать просто не получилось.
– Присутствуют в Монголии представители других православных юрисдикций?
– Нет, только Русская Православная Церковь (РПЦ). Монголия считается канонической территорией РПЦ Московского Патриархата. Один из флагов в кабинете Святейшего Патриарха – флаг Монголии.
Монголия считается канонической территорией РПЦ Московского Патриархата
– На сегодня община большая? Состоит из русских или же есть представители других национальностей?
– У нас порядка 150–200 человек постоянных прихожан. В среднем на службе – от 30 до 70 человек. Основная масса – граждане России, приехавшие на работу в Монголию: школьные учителя, дипломатические сотрудники… Достаточно много постоянно проживающих на территории Монголии русских. Еще греки, сербы, молдаване, один православный канадец, был не так давно американец (у него русская супруга). Конечно, есть и монголы, человек десять приходят регулярно. Вроде бы все.
– Вы оговорились, что кроме приехавших на работу русских есть и те, кто «постоянно живет в Монголии». Кто это?
– Есть у меня две знакомые, которые вышли замуж за монголов. Приехали в свое время на работу учителями, познакомились, вышли замуж и остались. Есть наследники белой эмиграции, приехавшие как до, так и после революции. Есть люди, оставшиеся со времен нахождения советской армии на территории Монголии. Знаю даже одного человека, который живет здесь без документов много-много лет… Советская армия ушла, а он остался, на родину не вернулся.
|
– Вспомните самый яркий случай обращения кого-то из местных в православие.
– Было это в 2019 году, я только приехал в Улан-Батор. Однажды утром прихожу я в храм на службу и вижу: немолодой монгол в национальной одежде распростерся на полу при входе в храм. Сначала я думал: может, пьяный? Присмотрелся – вроде нормальный. Не стал его трогать, отошел в сторонку. Прихожанки подсказали, что это наш. Потом мне подсказали, что этот мужчина был в прошлом разбойником (в прямом смысле), принес покаяние, обратился ко Христу, стал прихожанином. Живет он где-то далеко за пределами Улан-Батора. Работал после покаяния и принятия крещения на самой грязной работе. В храм буквально заползал, считая себя недостойным. Потом он пришел ко мне на исповедь. Один из самых ярких подобных случаев.
Еще история. Ходит в храм одна монгольская семья, отец и сын. Приходит однажды отец: мой сын хочет креститься. Я, конечно, соглашаюсь, но спрашиваю: а вы сами не хотите принять православие? Он отвечает, что особо не желает, но сын (его зовут Сундэр) хотел, а по-русски не говорит, потому отправил отца. Долгое время Сундэр проходил оглашение. Через несколько месяцев мы его крестили, он стал прихожанином. В итоге пришел и папа: «Я тоже хочу креститься». Вместе с сыном стал ходить на службы. И так наш приход пополнился вот такими верующими монголами. Благодать Святого Духа коснулась их сердец.
– Удивительно.
– Причем совершенно непонятно, что двигало этими людьми… Хотя у них была русская бабушка или прабабушка. Посмотрите, как влияет проповедь бабушки на последующие поколения! Они помнили, что бабушка молилась, память осталась и впоследствии коснулась их сердца. Как и в моем случае: я помнил, как мама меня приводила в храм, потом я уже сознательно пришел в Церковь. Сейчас эта семья сталкивается с осуждением со стороны родственников.
– Какую религию традиционно исповедуют монголы?
– Тибетский ламаизм, шаманизм, и в последнее время появилось большое количество сект, в том числе псевдохристианских.
– Получается (и нужно ли) взаимодействовать с представителями инославных конфессий и других религий?
– И получается, и нужно взаимодействовать. Мы находимся в постоянном диалоге и каждый раз говорим, кто мы такие. Почему-то многие монголы нас воспринимают как полусветскую организацию или некоммерческий фонд. Власть имущие монголы, из районной администрации, например, спрашивают: что вы тут (в Улан-Баторе) делаете? И когда мы отвечаем, что молимся, они остаются не удовлетворены таким ответом, потому что привыкли, что всякие секты в Монголии занимаются не только молитвой, но и другими делами.
С традиционной буддистской сангхой у нас хорошие отношения, ежегодно они нас приглашают на свои мероприятия, конференции. С местным ламой всегда жмем друг другу руки при встрече, спрашиваем, как дела. И они понимают, кто мы такие, не пугаются и не боятся. Даже идет такой разговор с их стороны: пусть лучше здесь распространяется православие, чем будет засилье всяких псевдохристианских сект.
Есть у нас отношения с Католической церковью в Монголии, которая достаточно широко представлена в стране, с епископом Джорджо встречаемся на каких-то мероприятиях, ведем диалог, отношения теплые.
Межрелигиозное сотрудничество очень развито. К нам постоянно приходят протестанты. Буквально на днях пришли два пастора с такими мыслями: мы тут подумали и поняли, что у нас нет апостольского преемства, но мы очень хотели бы иметь связь с древней Ассирийской церковью, может, вы нам поможете? Я отвечаю: давайте, но зачем вам Ассирийская церковь, когда прямо здесь есть Русская Православная? Они обещали подумать. Может быть, это первый шаг к обращению.
Есть секта мормонов. В каждом аймаке (районном центре) Монголии у них есть свой храм. И государство их начало постепенно прижимать, не продлив некоторым приходам лицензию. Неожиданно мормоны стали с нами дружить, приходить на службу, приглашать к себе в офис, пытаясь прикрыться нами в какой-то степени. Такое тоже есть.
– А как складываются отношения с государством?
– Где-то поддерживают, а где-то не мешают. У нас ежегодная проблема – продление регистрации общины. Каждый год нужно получать лицензию на осуществление религиозной деятельности. Процесс достаточно сложный и длительный, нужно проходить ряд инстанций, но где-то нам этот процесс ускоряют. Когда говорим об ошибках, просим помочь, администрация всегда идет на уступки, и нам делают какие-то документы быстрее, чем это положено по закону.
– Поделитесь особенностями приходской жизни. На каком языке совершаете богослужение? Есть какие-то особенности в совершении служб? Возможно, сложились местные традиции и есть особо почитаемые праздники?
– Богослужение в основном совершаем на церковнославянском языке. При этом часть Литургии – на монгольском. В хоре поют три монголки и одна русская. И вот девочки-монголки поют антифоны на монгольском. Священное Писание мы до недавнего времени (пока не уехал наш американец) читали на трех языках: церковнославянском, монгольском и английском. Апостол и Евангелие я читаю на церковнославянском языке, а алтарник – уже на монгольском (в совершенстве владеет языком).
Самая яркая традиция – рождественский салют. Вечером 7 января мы всегда совершаем Великую вечерню, во время которой раздаем подарки. Приходят наши православные детки, но из «юрточных районов» приходят и дети местных, тоже получают подарки. А потом мы все вместе выходим на салют. Радость, которую мы получаем после богослужения, подарков детям, и салюта, бесценна.
– Насколько вовлечены в жизнь общины сами прихожане?
– Приходского совета как такого, как мы привыкли в России, нет. Тем не менее прихожане очень активны. Посадка цветов, уборка, покраска… Всегда принимают участие. Храм убирают сами, специального ответственного человека за это просто нет. Не стесняются и батюшке сказать прямо, если что-то не нравится. Но это черта положительная – стимулирует священника к действию и работе над собой. Община достаточно активная, по мере сил помогает приходу в обустройстве и других вопросах. Наконец-то мы запустили воскресную школу, а наши прихожанки стали в ней преподавателями.
– Что касается образовательных, благотворительных, социальных проектов – получается что-то делать?
– В первую очередь бы выделил наш ежегодный гуманитарный сбор для малоимущих. Бросаем клич по российским организациям, обращаемся в российское посольство в Монголии, собираем средства и закупаем продукты. Проводим такую акцию два раза в год, перед Рождеством и Пасхой, а потом развозим нуждающимся людям. Я бы назвал это самым главным, что мы делаем в части благотворительности. В этом принимают участие все прихожане и даже те граждане России, которые исповедуют другие религии.
Недавно мы собирали гуманитарный груз с участием прихожан для жителей Донбасса и вошедших в состав России регионов. Груз уже доставили, причем участие в акции приняло достаточно большое количество монголов.
При приходе действует спортивный клуб, работают секции по дзюдо, самбо, национальной монгольской борьбе. Спортивный центр планировался как миссионерский проект, но он себя не оправдал. Монголы приходят, тренируются и уходят. В храм редко кто заходит, хотя я вместе с ними тренируюсь в этом же спортзале в секции борьбы и в тренажерном зале. Они знают, что я «русский лама», на этом все. Тем не менее спортивный центр – наш социальный проект. Помимо того, что мы получаем какие-то средства на содержание прихода от спортзала, есть возможность нашей местной русской общине, гражданам России с детьми приходить и тренироваться бесплатно.
При храме много лет действует художественная школа «Анима». В школе занимаются дети с различными заболеваниями и инвалидностью, с ДЦП, аутизмом… Как вы понимаете, обучать таких детей очень сложно, но уже появляются настоящие художники, которые пишут достаточно серьезные и глубокие работы. Некоторые пишут ногами или ртом, потому что руки не действуют. Воскресная школа, о которой я упомянул, – самая обычная воскресная школа. Занимаются дети от 6 до 10 лет.
– Вы работаете? Считаете ли, что священник должен работать?
– Работа – это дополнительный доход для священника, потому что не каждый приход способен его содержать. Устроился я работать в местную школу, когда из-за пандемии сюда не смог приехать учитель музыки. А у меня музыкальное образование, попросили заменить. Замещаю уже третий год. Во время пандемии проблем не было, потому что приход был закрыт, служили крайне редко. Сейчас же достаточно сложно совмещать. Бываю выжатый как лимон после школьной работы. Это немного тормозило приходскую деятельность (служение и проповедь), а также административную работу.
Если говорить в принципе о необходимости работать священнику, то надо смотреть по ситуации. У каждого должно быть хобби, в том числе у священника. Раньше я немного возмущался, что учителя на службы не приходили. А как сам начал работать – прекрасно их понял, потому что просто у них нет сил. Светская работа позволяет лучше понимать людей, которые тебя окружают, – это несомненный плюс для пастыря.
– С какими серьезными духовными вопросами от прихожан Вы как пастырь сталкиваетесь в своем служении?
– Как и везде, на любом приходе, у людей бывают самые разные проблемы. Маловерие, например. Приходит человек: «Батюшка, я теряю веру в Бога». Порой и не знаешь, что сказать. А что скажешь? Сложно. Вопрос серьезный. У кого-то семейные драмы и разлад, у кого-то проблемы с детьми. Пастырская практика православного священника в Монголии мало чем отличается от российской, прямо скажем.
– Что считаете вызовом времени для православного человека?
– Информационную аддикцию. Информации стало слишком много, она стала легкодоступна и отнимает все время, духовные и душевные силы, не дает человеку остаться наедине с собой и подумать. Наверное, это самая большая проблема. Надо поменьше пользоваться смартфоном, вообще не смотреть телевизор и соблюдать информационный пост 365 дней в году.
– Дадите практический совет, особенно людям, чей род деятельности связан с работой в интернете и с большими массивами информации?
– В свое время, будучи студентом музыкального колледжа, я бросал курить. И никак не получалось. Страдал от этого: неделю не курю и опять начинаю, и так по кругу. Я взмолился: «Господи, Ты видишь, я ничего не могу сделать сам, помоги мне избавиться от этой заразы!» И Бог помог. Поэтому в первую очередь попросите помощи у Бога, если чувствуете, что становитесь зависимыми от телефона и бесконечного потребления информации. Совершенно искренне, можно своими словами, попросите: «Господи, я пытаюсь избавиться, а ничего не получается, помоги!»
Практический совет, наверное, стандартный: должно быть время без телефона. Утром не надо брать телефон в руки. Если есть возможность поставить будильник не на телефоне, его надо поставить не на телефоне. Пусть звенит механический. Когда приходим на работу, надо оставлять отвлекающий фактор далеко от себя. Все-таки большую часть информации сегодня мы потребляем через смартфоны. А еще стоит выделить разгрузочные дни и не брать с собой телефон совсем. Например, хотя бы в магазин выходить без смартфона.
– Главный урок за годы священнического служения?
– Не осуждать людей, какой бы человек к тебе ни пришел как к священнику. Не стоит спешить делать выводы о человеке по каким-то отдельным ситуациям. И в каждом необходимо видеть образ Божий и верить, что каждого Господь хочет спасти. Это, пожалуй, главное, чем я руководствуюсь в своем служении.
– Если путешественник из России окажется в Монголии, какие места вы обязательно посоветуете ему посетить?
– Я нахожусь в совершенном восторге от пустыни Гоби. Никогда не думал, что пустыня может производить такое впечатление и так к себе тянуть. Безумно влюблен в это место, несколько раз там был и готов ехать снова и снова.
Пустыня Гоби
|
Второе место (но очень труднодоступное) – озеро Хубсугул. Озеро кристальной чистоты, на 1000 метров выше Байкала, с совершенно невероятной атмосферой. Если ехать в Монголию – надо брать автомобиль и на нем путешествовать по стране. Много всего интересного, особенно в диких местах. Природа невероятная, и люди удивительные. Здорово посмотреть на кочевнический быт, как живут люди. Помните, что, видя в пустыне или степи юрту, вы всегда можете туда прийти, вас там примут и накормят, пообщаются. Монголы очень открытые и добрые люди.
– В завершение задам наш традиционный вопрос. Какие слова из Священного Писания особенно воодушевляют и поддерживают Вас в трудные минуты жизни?
– Не надейтесь на князи, на сыны человеческия (Пс. 145: 3). Это меня поддерживает и утешает. Еще мне очень нравится притча о милосердном самарянине. Руководство о том, как надо относиться к людям, которые могут тебе сделать зло. Не надо проходить мимо даже тех людей, которых мы считаем своими врагами.
Беседовал Владимир Басенков
9 марта 2023
Размер пожертвования:
рублей
Пожертвовать
Наверно отца Фёдора убили красные и свалили на барона.
Вообще страшно оклеветали Советы барона…значит он был порядочный!
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.