Составитель этой книги – выдающийся иерарх Русской Православной Церкви, архиепископ Никон (Рождественский; 1851–1919). Долгие годы, будучи насельником Троице-Сергиевой лавры, он трудился на ниве книжного просвещения, и в 1885 году, еще в сане иеромонаха, опубликовал эту книгу, которую издательство Сретенского монастыря издает уже в пятый раз.
Вся ее жизнь была свидетельством присутствия в жизни Христа
Памяти Наталии Петровны Ермаковой
Сегодня, 5 октября 2021 года, девять дней со дня преставления ко Господу замечательного иконописца и реставратора наших дней Наталии Петровны Ермаковой. В свое время ее в Донской монастырь привел служивший тогда там иеромонах Тихон (Шевкунов). Вместе они участвовали в обретении мощей святого Патриарха Тихона, и Наталия Петровна первая в нашей Церкви разрабатывала иконографию святителя. Новопреставленную вспоминают ее подруги, сестры во Христе.
Наталия Петровна Ермакова у фрески для храма Иверской иконы Божией Матери на Проспекте мира
|
Она прямо и конкретно понимала слова Христа: «Отвергнись себя, возьми крест свой и следуй за Мной» (Мк. 8: 34)
Наталия Гольман:
– Редко можно встретить таких сильных, смелых, преданных Христу людей, как Наташа. Это очень цельный человек. Более двадцати лет она работала в Донском монастыре. Жила как аскет, в келье мне запомнилась только железная кровать, а в мастерской большой стол. Я приходила к ней и думала, как она тут живет столько лет. Но ее такая жизнь не тяготила, она была поглощена работой. Наташа расписывала алтарь в Большом соборе обители, работала под куполом, один раз упала с высоты, но, к счастью, зацепилась за строительные леса и не разбилась. В другой раз в леса, на которых она работала, ударила молния.
Тихоокеанская экспедиция, 1962 г.
|
Наташа была в центре происходящего, когда были обретены мощи святого Патриарха Тихона. Это было огромное событие для всей Церкви и для Наташи лично. Ризы Патриарха положили к ней в мастерскую, и она говорила, что они издавали тонкое благоухание. Весь монастырь был в цветах, на земле и на снегу лежали розы. Но тогда было тяжелое время, начало 1990-х, кругом нищета, люди реально голодали. Мы еще тогда подумали с Наташей, может, лучше было бы гречку купить для этих бедных бабушек, чем такие огромные деньги тратить на цветы… Но вскоре стало ясно, что гораздо важнее то, с каким благоговением люди подбирали цветочки и уносили их домой.
Ризы Патриарха положили к ней в мастерскую, и она говорила, что они издавали тонкое благоухание
Трудилась Наташа и в Иерусалиме, писала там иконы, работала и на Синае, и на Кипре, и во Франции, и в Голландии. Однажды она одна отправилась в монастырь Герасима Иорданского и заблудилась в Иудейской пустыне. Вода у нее кончилась, она не знала, куда идти, но была спокойна. Тогда она обратилась ко льву, известному по житию святого Герасима: «Лев, ты здесь все знаешь, помоги мне найти дорогу». Вскоре она увидела скалу в форме льва, которую она приметила, когда выходила из монастыря, и поняла, куда надо идти. Вообще, я никогда в жизни не видела, чтобы Наташу охватывала паника. Наверное, это сильный характер и сильная молитва.
Тогда она обратилась ко льву, известному по житию святого Герасима: «Лев, ты здесь все знаешь, помоги мне найти дорогу»
А вот история из ее ранней молодости. Она устроилась в геологическую экспедицию. Они шли верхом по горным кручам Камчатки. Тропинка обрывалась, лошади не шли, боялись, им приходилось завязывать глаза, обвязывать их самих веревками и перетаскивать по этим обвалам, чтобы сами они не смотрели в пропасти. Наташа мне это рассказывала между прочим, а у меня просто дух захватывало. Наташа преодолела все испытания наравне с бывалыми мужиками. Смелость и решительность чувствовались у нее всегда и в обычной жизни.
Был у Наташи период, когда она снимала короткометражные фильмы. Она была уже в возрасте, но освоила всю кухню создания фильма и сняла фильм «Живые помощи» о своем детстве, которое было очень тяжелым: отца арестовали, и он погиб в лагере, они с мамой жили в Средней Азии в ссылке, страшно бедствовали, голодали. Мама была весь день на работе, маленькая Наташа оставалась в доме одна, она боялась, когда слышала вблизи вой шакалов. Но мама ей говорила: «Не бойся, ты не одна, Господь с тобой». Она выучила с Наташей 90-й псалом, это была единственная молитва, которую Наташа знала. И действительно, читая этот псалом, девочка чувствовала защиту и присутствие Божие. Потом в жизни Наташи этот псалом сыграл особую роль (читайте далее в воспоминаниях Анны Борзенко – прим. ред.).
Наташа сняла еще несколько фильмов – трогательный фильм про свою любимую собаку Руську, с которой у нее было удивительное взаимопонимание; про мышку, жившую в Наташиной келье в Донском монастыре и другие. Фильм «Живые помощи» получил приз на фестивале любительских фильмов. Наташа была разносторонним, творческим человеком. Помимо основного направления своей жизни – иконописи, она также занималась книжной графикой. Был издан потрясающей красоты подарочный экземпляр Псалтири, на каждой странице на полях были ее рисунки. Еще она иллюстрировала детские религиозные журналы. Рисунки сделаны с душой, на них одухотворенные фигуры святых и подвижников.
Воцерковилась Наташа в конце 1970-х годов на приходе отца Александра Меня. Как она говорила, отец Александр помог ей разобраться с вопросами о духовной жизни, на которые она не находила ответа. После встречи с ним все встало на свои места. Наташа всегда была активным членом прихода, участвовала в дежурствах, помогая беспомощным старушкам, хотя дома были дети, больная мама, но она всегда находила время и возможности помогать другим. Она прямо и конкретно понимала слова Христа: «Отвергнись себя, возьми крест свой и следуй за Мной» (Мк. 8: 34). Наташа глубоко любила и почитала отца Александра и, когда его убили, написала его парсуну, к которой – надеялась – в свое время пририсуют нимб.
Наташа глубоко любила и почитала отца Александра и, когда его убили, написала его парсуну, к которой – надеялась – в свое время пририсуют нимб
Когда зрение сильно ослабело,и Наташа уже не могла писать иконы, она начала писать картины по памяти – пейзажи своего родного Лосиного острова, картины, навеянные событиями из жизни. У нее есть картина, где в снегах идут под конвоем заключенные, автоматчики с собаками, тяжелое северное небо. Это воспоминание об отце, погибшем в лагере под Архангельском. Наташа ощущала себя причастной к трагедии тысяч и миллионов людей, у которых близкие погибли во время террора и репрессий. Она приходила к Соловецкому камню и вместе со всеми читала имена погибших. У Наташи был трезвый ум, она видела недостатки в обществе, в Церкви, в людях, но старалась никого не судить. Она говорила: «Это не мое дело, Бог всех рассудит».
Церковь Сретения Господня в Новой Деревне (Сретенская церковь)
|
В последнее время Наташе трудно было ходить, она сидела во дворе с Руськой. Ее все знали, и она многих знала, была, как всегда, открыта к людям, беседовала, приглашала домой. Дети любили играть с Руськой, Наташа заметила, что одна девочка не идет домой, когда вечером все дети разбегаются. Она стала выяснять, в чем дело. Оказалось, мама девочки лишена родительских прав, девочка живет с тетей, которой она не очень нужна, у нее свой ребенок. Наташа приглашала девочку домой, занималась с ней, готовила к школе, но оказалось, что в школу девочку не взяли из-за отсутствия документов. Наташа консультировалась с адвокатом, как решить этот вопрос. Такие истории с Наташей происходили постоянно, она умела видеть тех, кому нужна помощь, это ее особый талант.
Наташа замечательная бабушка, у нее семь внуков, она их очень любила, была рада, когда они приходили к ней, придумывала интересные занятия, учила рисовать. Задолго до праздников искала в Интернете каждому подходящие подарки. Но что отличало ее от большинства бабушек, это то, что даже к маленькому ребенку она относилась как к личности и считала, что дети должны знать, что такое хорошо и что такое плохо, она не думала, как подавляющее большинство бабушек, что дети всегда прекрасны и замечательны.
Наша молитвенная группа часто собиралась у Наташи, нас радостно встречала Руська, которая научилась у хозяйки гостеприимству. Наташа пекла свой фирменный пирог с яйцом и зеленым луком. Наташа умела создавать вокруг себя атмосферу любви и дружбы. В комнате стоит прекрасная икона – Синайских образ Христа, скопированный Наташей с синайского подлинника VI века, перед которым мы всегда молились. Очень трудно представить, что Наташи нет с нами. Но она говорила мне незадолго до смерти: «Я готова идти к Нему». Я тогда отговаривала ее, а теперь ясно, что ее уход – это Божия воля, потому что она действительно была готова, и радостно молиться за нее: «Даруй, Господи, Царство Небесное рабе Твоей Наталии!» Вечная память и благодарность дорогой Наталии за ее дружбу, за ее прекрасную жизнь настоящей христианки.
Наталия Петровна Ермакова справа, Наталия Гольман слева. Приход Сретенской церкви в Новой деревне
|
Она была из тех, кто понимает, что времени в этом мире нам отпущено мало и надо успеть его наполнить делами, молитвой
Анна Борзенко:
– С Наташей мы познакомились на приходе Сретенской церкви в Новой деревне, потом я ездила к ней в гости. Когда приехала в первый раз, помню, меня поразила обстановка в ее доме, – все просто и сделано своими руками: кровати, сундуки, дверцы шкафов, туески… На кухне и в ванной комнате такие потрясающие вкрапления янтаря. «Наташа, а это что такое? – спрашиваю и не могу сдержаться: – Так красиво!» – «А это мы сами сделали», – поясняет. Туески-то – понятное дело, можно сделать из собранной в наших краях бересты, а янтарь откуда? – изумляюсь. И Наташа тогда рассказала, как она с детьми (у нее два сына – Петр и Алексей) ездила куда-то в Калининградскую область в военный поселок закрытого типа, он тогда назывался Янтарный, – у них была возможность каким-то образом туда попасть, и они отправлялись туда с какими-то наволочками или специально приспособленными мешками собирать янтарь. И вот они как-то набрали достаточно много янтаря, и им надо было успеть на поезд, который ходит лишь раз в сутки. Они бегут по берегу моря, но вдруг начинается прилив, и волной прилива на сушу оказалось выброшено много-много рыб, те бьются, задыхаются… И Наташа с мальчишками начинают этих рыбешек подбирать и бросать обратно в воду. И пока они не спасли всех, про поезд, который, разумеется, ушел без них, даже и не вспомнили. Было уже достаточно холодно, осень. Нашли себе какой-то домик под ночлег, где, она потом вспоминала, спали прямо на полу, предварительно расстелив газетки. Вот такой она и была человек. Думала всегда прежде всего о других.
И пока они не спасли всех, про поезд, который, разумеется, ушел без них, даже и не вспомнили
Возможно, эту сострадательность Наташа обрела еще в детстве, которое было тяжелым. Родилась она в ссылке. Ее отец, Петр Ремпель погиб в лагере под Архангельском, – потом Наташа написала его портрет в иконописном стиле. Его пытали, оставляя на морозе раздетым, так Наташа его и нарисовала. Она очень чтила память своего отца, он стал их семейным святым. Видимо, от Наташи с самого детства ничего не скрывали, так что, когда она слышала бесперебойные мажорные новости страны советов, она, еще будучи совсем маленькой девочкой и предполагая, что раз из радио кто-то говорит, ему можно ответить, подставляла стульчик, взбиралась на него и обличала: «Врете! Врете!» Наташа так на всю жизнь и осталась человеком невероятной внутренней правды. А жилось им тогда в ссылке действительно очень трудно. Потом уже как-то мама призналась ей, что думала: они сами, без отца, не выживут, умрут с голода. Маме там, в ссылке, приходилось постоянно работать. Маленькую Наташу не с кем было оставить, – она ее просто запирала. Та, конечно, ревела. Но мама ей стала объяснять: «Ты не одна!» – и научила молиться. Так Наташа с самого детства выучила 90-й псалом, – он потом ее и вернул к вере.
в экспедиции. Якутия, 1964 г.
Вспоминая этот случай, она признавалась, что ощутила присутствие Божие рядом с собой
В те годы Наташа еще работала программистом. В свое время она закончила художественную школу, одно время училась в Полиграфе, но диплом все-таки получила, защитившись в МЭИ, – она имела хорошее техническое образование. Хотя по молодости увлекалась еще и геологией и по нескольку месяцев в году работала в экспедициях. Была на полярном Урале, где их палаточный лагерь базировался на леднике Иган. Потом как-то наугад, не договорившись ни с кем предварительно, сама из Москвы поехала на Камчатку. С трудом добралась до Хабаровска, а денег лететь дальше у нее не было. С кем-то ей там удалось договориться, ее провели на борт самолета. Экспедиция работала тогда на южных островах Камчатки, и когда надо было высаживаться на берег, они еще и в шторм угодили, так что их перебрасывали на сушу посредством специальной стрелы с подвесной сеткой. Все те месяцы, пока они жили на островах, пищу им надо было добывать самим. Они там охотились на лосей, медведей. Как-то раз, Наташа вспоминала, собирает она малину и весело отпускает какие-то реплики соседу, слышит же, что он рядом тоже рвет ягоды, а потом оборачивается и… понимает, что рядом лакомится малиной медведь! Она от страха тут же влезла на высокое дерево и оттуда уже, тоже на дереве, разглядела коллегу. «Стреляй», – тихо кричит ему. А тот не решается: «Не надо, – трясется, – он сам уйдет». Медведь действительно вскоре пошел куда-то дальше. И таких приключений в ее жизни было множество. Третья ее экспедиция была тихоокеанской от Института физики земли, где она проработала около десяти лет, что было для нее достижением. Так как для поездок в экспедиции ей постоянно приходилось увольняться с работ, чтобы потом, вернувшись, вновь куда-нибудь устраиваться. Однажды при приеме на очередную работу начальник, полистав ее трудовую книжку, которая вся была испещрена записями о приеме-увольнении, вздохнул: «А какой бы специалист мог получиться!» Потом она еще съездила в четвертую экспедицию в Якутию. А вот после, где-то году в 1975-м, Наташа с компанией друзей пошла как-то в Третьяковскую галерею...
Протоиерей Александр Мень
|
Там, в Третьяковской галерее, она и увидела икону Спасителя и застыла перед ней. Рассказывала потом, что не помнит, сколько времени она там провела перед ликом Спаса, во всяком случае, друзья ушли без нее. С этого момента ее жизнь полностью изменилась. Наташа обрела духовника – отца Александра Меня. Он ее и благословил на занятия иконописью. Познакомил с иконописцем Ксенией Михайловной Покровской. Наташа потом рассказывала, как она неустанно рисовала и приносила Ксении Михайловне свои рисунки, та перебирает, смотрит: «Плохо. Очень плохо. Никуда не годится…» – и где-то на рисунке десятом: «Ну, это еще ничего…» Потом эти же рисунки в той же последовательности Наташа показывает отцу Александру, и он, разглядывая, комментирует: «Хорошо. Очень хорошо. Молодец!» – и на том же самом рисунке, который оценила Ксения Михайловна, останавливается: «А вот это просто блеск!» Потом, когда Наташа написала нам в дом икону «Спас Златые Власы», отец Александр, освящая ее, сказал: «Есть еще на Руси иконописцы, есть». Эта икона живет у нас дома уже более 30 лет.
Потом Наташа 21 год проработала в Донском монастыре. Долгие годы она там же, при обители, и жила – в мастерской. В слове на отпевании отец Павел рассказывал, что, когда Наташа писала Донскую икону Божией Матери на Большом соборе монастыря, утром ее (Наташу) поднимали в скутере наверх, а вечером спускали. А Наталии Петровне вообще-то тогда уже было под 60 лет! Ее выдержке можно было только поражаться. И внутренне Наташа была очень сильной, крепкой, – всегда такой духовно трезвой, почти до прозрачности: никакой мути, ничего аморфного. Да, да; нет, нет (см.: Мф. 5: 37). Вся ее жизнь была свидетельством присутствия в жизни Христа. Она была из тех, кто понимает, что времени в этом мире нам отпущено мало и надо успеть его наполнить делами, молитвой.
за работой
И вместе с тем Наташа была очень открытым, общительным человеком. Не только замечательным рассказчиком, но очень внимательным слушателем. Говорила: «Звони мне лучше после 16:00, когда стемнеет, и я уже ничего не буду видеть». Со временем она теряла зрение, попросту слепла. Когда я у нее спрашивала: «Как же ты справляешься?» – Наташа поясняла, что делает уже всё наощупь, досконально зная, где что лежит. Возможно, сказывались ее немецкие корни, – Наташа родом была из местечка Хортица – это поселение украинских немцев. Так она по жизни всегда и была очень упорядоченной и не только в плане быта, но, что важнее, и в вопросах духовных: она не допускала никаких подмен, компромиссов. А это всегда исповеднический путь, за такое многое приходится претерпевать. Но меня изумляли та кротость и простота, которые она в этом непрестанном терпении стяжала. Помню, как-то в Сретенской церкви в Новой деревне была Литургия. Наташа, у которой уже болели ноги, сидела на стульчике в притворе, а у храма стоял человек, который там всегда просит милостыню, но он несколько не в себе, постоянно что-то говорит-говорит-говорит… А это очень мешает во время службы. Я тогда стояла и злилась про себя на него. А Наташа вдруг к нему повернулась и достаточно громко, как-то со властью, но чрезвычайно доброжелательно обратилась в нему с просьбой, которая вертелась тогда в уме у всех нас. Но сказала она ему это так, что он действительно замолчал! Это было чудо. Обратись к нему я из своего состояния, он, пожалуй, еще больше стал бы бухтеть, а то и вовсе закатил бы скандал. А Наташа уже многое решала на каком-то внутреннем уровне.
Она, кстати, всю жизнь так очень и любила псалмы. Была великой молитвенницей. Была и есть
Когда мы только познакомились, я почему-то думала, что она монахиня. Что-то было в ее глазах, что притягивало меня бесконечно. Небо, что ли, отражалось? Не знаю. Теперь одним заступником на Небесах у нас стало больше. Верю абсолютно, что Наташа встретилась там со всеми любимыми и близкими, и что им хорошо вместе.
Подготовила Ольга Орлова
5 октября 2021
Размер пожертвования:
рублей
Пожертвовать
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.