Сотрудники Рязанской библиотеки имени Горького предложили мне принять участие в книжном фестивале «Читающий мир», который ежегодно проходит в Рязани. А у меня как раз незадолго до этого в издательстве Сретенского монастыря вышла книга «"Вечное лето" и другие рассказы» и я подумала: хорошо бы представить ее там. Да и почему только мою книгу? Издательство монастыря могло бы привезти туда и другие книги, познакомить читателей с новыми изданиями, ведь Рязанский фестиваль – это заметное культурное событие: каждый год там собирается более десятка тысяч участников: писателей, издателей и, конечно же, читателей всех возрастов из многих регионов. Да и сама библиотека, на базе которой фестиваль проводится, старинная, основана более ста шестидесяти лет назад.
Иеромонах Платон (Кудласевич) и Наталья Ячеистова
|
Я поделилась своими мыслями с директором издательства Сретенского монастыря иеромонахом Платоном (Кудласевичем) и нашла у него полное понимание. Было решено, что в конце сентября «литературный десант» во главе с батюшкой отправится в Рязань для презентации книг на фестивале. Отец Платон поручил подготовку этого дела своему помощнику Алексею, с которым мы уже были знакомы. Тот оперативно связался с библиотекой и получил подтверждение – нам выделили малый зал, назначили дату: 28 сентября, суббота, и время – 12 часов, что вкупе представлялось вполне удобным для такого рода встречи. Оставалось только определиться с участниками. «Вы ведь поедете?» – уточнил у меня батюшка. «Да, конечно», – подтвердила я (а как же иначе?). «Ну еще трех-четырех авторов мы найдем», – без колебаний добавил он.
Через какое-то время я поинтересовалась у Алексея, как идут дела с подготовкой поездки. Алексей несколько раз просил подождать, связываясь с отцом Платоном. Я уже начала волноваться: не передумал ли батюшка? Но вот от отца Платона пришло подтверждение: наша поездка состоится! Я была так рада, что не сразу поинтересовалась, сколько в итоге едет авторов и каким образом туда добираться. Однако то, что я вскоре узнала от Алексея, повергло меня в легкую панику: оказалось, что из авторов буду я одна, вернее, будет еще известный сектовед писатель Александр Дворкин, но он выступит в другой день. Так что на всю нашу презентацию в Рязани 28 сентября приходилась я одна, а времени нам отвели в библиотеке больше часа.
«Батюшка, но вы ведь сначала расскажете об издательстве?» – с надеждой спрашивала я. «Ну, скажу пару слов», – соглашался отец Платон. Ситуацию усугубляло еще и то, что в библиотеке по ошибке нам выделили не малый зал, как предполагалось вначале (и где выступал известный сектовед), а большой конференц-зал! Мое сознание рисовало удручающую картину: мы с отцом Платоном сидим в президиуме, а перед нами – в огромном зале – с десяток человек. Как ужасно! Настало время усиленной молитвы. Я молилась, чтобы Господь помог нам достойно провести намеченное дело, чтобы мне не постыдиться этой затеи.
В дни, предшествовавшие самой поездке, важные новости стали сменять друг друга с невероятной быстротой. Отец Платон решил, что раз уж мы отправляемся в Рязань, то грех будет не заехать в монастырский скит, находящийся в Рязанской области. Моя душа возликовала: побывать в скиту было моей давней мечтой, а самой добраться туда совсем не просто. В скиту живут и учатся первокурсники Сретенской духовной академии – заезжают в сентябре и живут-учатся там до июля. Помимо постоянно находящегося в скиту монаха-начальника, к семинаристам ежегодно прикрепляется духовник из числа братии Сретенского монастыря, который следит в течение этого времени за учебой и бытом ребят. Начальником скита уже на протяжении пяти лет является монах Гавриил (Чумаченко), а духовником на этот учебный год был определен иеромонах Ириней (Пиковский). Отец Платон нес такое послушание пару лет назад – так что и дорога в скит, и сама скитская жизнь были ему хорошо знакомы. Батюшка тужил только, что нам не удастся повидаться с начальником скита монахом Гавриилом – «человеком необычайно веселым и радушным» – тот находился в отпуске.
Моя душа возликовала: побывать в скиту было моей давней мечтой!
Отец Платон предложил выехать в скит в пятницу 27 сентября, после праздничной Литургии в монастыре в честь Воздвижения Креста Господня, заночевать в скиту, а утром отправиться в Рязань на презентацию. Предполагалось, что с нами поедет Алексей и еще несколько сотрудников издательства, а машину для поездки нам выделит монастырь. Весь план выглядел простым и ясным. Но человек предполагает, а Бог располагает.
За пару дней до отъезда позвонил Алексей и сообщил о произошедшем в монастыре событии: 24 сентября почил один из насельников обители – иеромонах Нил (Григорьев). На 27 сентября, сразу после ранней Литургии, назначили его отпевание, а потом, согласно монастырской традиции, его в сопровождении братии повезут в скит для погребения.
Отпевание иеромонаха Нила (Григорьева) 27.09.2024 г.
|
«Ну надо же такому случиться!» – было моей первой эгоистичной мыслью. Отца Нила я не знала, и мне было досадно, что внезапная кончина одного из иеромонахов нарушает наш четко составленный план. Это уже потом я поняла, что отец Нил – это тот самый Старчишка, о котором так ярко писал митрополит Тихон (Шевкунов) в своей книге «Несвятые святые». Наверное, все об этом знали, кроме меня.
Отец Платон уведомил, что мы отправимся в скит после отпевания. Все транспортные средства монастыря отдавались под сопровождение отца Нила, но отец Платон сумел как-то очень быстро договориться с одним меценатом, чтобы мы поехали в Рязань с ним на его машине. Мецената звали Кирилл, он был православным человеком, давно знал батюшку и, видимо, беспрекословно воспринимал его просьбы как послушание.
«Не знаю, правда, Наталия, где вам придется теперь ночевать, – задумался батюшка при встрече. – В скит, ввиду кончины отца Нила, из монастыря едет много народа – целый автобус, и все там останутся ночевать, так что гостиница будет заполнена. Вот и от издательства теперь, кроме меня, никто не сможет из-за этого поехать… Ну ничего, мы вас там к какой-нибудь бабушке из ближней деревни устроим», – успокоил он меня.
«В деревню к бабушке? – подумала я. – Но ведь деревня, наверное, не рядом, к тому же утром будет еще темно. Как же я оттуда выберусь?» Но моя радость по поводу того, что наша поездка все же состоится, была столь велика, что предстоящий ночлег в деревне недолго смущал меня.
Торжественно и величественно протекала в Сретенском монастыре Литургия в праздник Воздвижения Креста Господня. В небольшом старинном храме Владимирской иконы Божией Матери яблоку негде было упасть – и монахов, и мирян собралось очень много, но, несмотря на стечение народа, храм выглядел просторным, пронизанным небесным светом. Наряду с другими и я причастилась Святых Таин, и на душе стало совсем благостно. На проповеди священник сказал проникновенное слово, смысл которого заключался в том, что у каждого свой крест – и вот отец Нил, несмотря на свою очень непростую жизнь, нес свой крест легко, можно даже сказать, радостно, по слову Господа: «Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Мф. 11: 29).
Сразу после завершения Литургии в центре храма был поставлен гроб с телом почившего иеромонаха Нила. Лежащий во гробе казался совсем небольшим, почти как ребенок. Лица его нельзя было увидеть – оно было покрыто воздухом. Монастырская братия в белых облачениях выстроилась двумя шеренгами вдоль гроба, и началось отпевание. Было оно продолжительным, больше часа, но не показалось ни долгим, ни утомительным – напротив, создавалось ощущение праздничной, возвышенной и волнующей торжественности. Звучные, громкие голоса монахов сливались с пением хора, доносившимся сверху: «Со святыми упокой…» – и почему-то явственно казалось, что отец Нил это слышит, что ему это приятно и что он даже вот-вот поднимется, чтобы сказать присутствующим последнее напутственное слово.
Отпевание иеромонаха Нила (Григорьева) 27.09.2024 г.
|
После панихиды гроб с телом усопшего под пение «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный…» крестным ходом под водительством наместника монастыря игумена Иоанна обнесли вокруг храма и погрузили в машину для отправления в скит. «Я не помню другого столь светлого прощания», – сказала одна женщина, выходя из храма. И у меня было такое же чувство.
«Я не помню другого столь светлого прощания», – сказала одна женщина. И у меня было такое же чувство
Отец Платон вместе с меценатом Кириллом загрузили в его внедорожник увесистые стопки книг, изданных в последнее время в Сретенском. Мои книги отец Платон тоже взял с собой в разумном количестве. Кирилл – крепкий энергичный мужчина средних лет – несколько раз обошел машину, проверил, насколько прочно уложен груз, и сел за руль. Мы перекрестились и, читая молитвы, отправились в скит – следом за машиной, которая везла отца Нила в сопровождении игумена, и монастырским автобусом. Однако вскоре из-за напряженного движения мы потеряли из виду ехавших впереди и дальше двигались при помощи навигатора.
До скита, находящегося в Рязанской области на расстоянии около двухсот пятидесяти километров от Москвы, ехать предстояло свыше четырех часов – путь неблизкий. Я думала: надо ли о чем-то говорить с батюшкой в дороге или лучше молчать? Но молчание на протяжении столь длительного времени тоже может показаться тягостным… Однако Кирилл быстро разрешил эту проблему: он оказался разговорчивым человеком, батюшку знал давно, так что речь его лилась свободно на протяжении всего пути. Будучи бизнесменом, он делился с нами своими хозяйственными и финансовыми проблемами, рассказывал о последних проектах, сетовал на недобросовестных подрядчиков и конкурентов. В его речи фигурировали банки, аукционы, «юрики», «физики», кредиты и прочие термины деловой жизни. Слушая его, сидевший рядом с ним батюшка кивал головой, а я думала: как хорошо, что я больше не связана с такого рода делами!
Когда проезжали район Таганки у Котельнической набережной, где Яуза впадает в Москву-реку, батюшка указал на больницу, где провел последние дни отец Нил. Здесь он пробыл совсем недолго после случившегося у него инфаркта, причастился и на следующий день мирно отошел ко Господу. «Батюшка, можно сказать, до последних дней сохранял бодрость духа и ясность ума, – вспоминал отец Платон. – До этого он уже долгое время находился в лежачем положении в своей келье в монастыре, ухаживала за ним братия и некоторые из прихожанок. Но когда совсем недавно в монастырь привозили мощи святой Евфросинии Полоцкой и Евфросинии Московской, собралось много народа, и батюшку вывезли из кельи в кресле на улицу. Сколько же прихожан ринулось к нему под благословение! И он долго благословлял их слабой рукой, с улыбкой на лице. Люди знали и любили его…».
Мощи преподобной Евфросинии Полоцкой в Сретенском монастыре
|
Но вот закончилась шумная Москва, и потянулись леса, поля и перелески. Вся природа обрела тихий, задумчивый вид. Зеленые ели соседствовали с пестрыми осинами и березами, лес обретал прозрачность и акварельную нежность. За Московской областью потянулась Рязанская – с необъятными просторами, широкими небесами, холмами-косогорами, чисто убранными полями. То и дело попадались березовые рощицы с высокими стройными березками, увенчанными золотой листвой. Вспоминалось есенинское: «Отговорила роща золотая…» Все вокруг дышало покоем и умиротворением.
На каком-то этапе мы свернули с трассы влево – на узкую ухабистую дорогу. Солидный джип то и дело с негодованием подскакивал, так что мы чуть ли ни бились головами о его крышу. Я изо всех сил держалась за ручку над дверью, боясь потерять равновесие. Сзади, погромыхивая, перескакивали с места на место пачки наших книг. «Ну ничего, должно быть, уже скоро приедем», – думала я, и мысль о приближающейся встрече со скитом бодрила и согревала.
|
Здесь уместно будет сказать о самом ските, в котором мы вскоре оказались. Не буду пересказывать историю чудесного обретения, преобразования в монастырский скит и восстановления дивной по своей красоте старинной дворянской усадьбы Красное XVIII века – об этом написано и владыкой Тихоном (Шевкуновым), под чьим руководством это все осуществилось, в его книге «Несвятые святые» и в книгах других авторов. Скажу лишь, что это место представляет собой нечто совершенно особенное, выходящее за рамки общечеловеческих представлений. Сам барский дом, великолепная по красоте Казанская церковь, круглое, с затейливыми башенками здание бывших конюшен – все это было почти полностью разрушено в годы советской власти, но потом тщательно восстановлено благодаря воле Божией и самоотверженному труду сотен людей, и заботливо преобразовано под нужды монастырского скита. А вокруг тянутся бескрайние просторы – поля, леса, овраги. Кажется, что подобное чудо могло быть сотворено лишь Десницей Божией – опущено прямо с небес на землю.
Все было почти полностью разрушено, но потом восстановлено благодаря воле Божией и самоотверженному труду сотен людей
Из-за пробок на дорогах мы припозднились – когда въехали на территорию скита, монахи и семинаристы уже возвращались с кладбища. Выйдя из машины, мы проследовали туда. Скромные захоронения монахов Сретенского монастыря находятся на некотором отдалении от скитских построек, на опушке леса. Десять могил расположены в два ряда; у каждой стоит светлый деревянный крест-голубец; все могилы засажены рыжими бархатцами и обрамлены бордюром из черного гранита. Крайняя могила в первом ряду выделялась холмом свежей земли, поверх которой лежало много цветов, преимущественно белых хризантем, – здесь упокоился отец Нил. Мы подошли, постояли у его могилы, помолились. «Упокой, Господи, душу новопреставленного раба Твоего Нила и сотвори ему вечную память!»
|
Нас позвали в трапезную к обеду. Трапезная – просторная, светлая, расписанная картинами природы; при входе на правой стене вас встречает симпатичная лисичка у елочки. Все прибывшие из монастыря уже собрались. Братия расположилась за столами, поставленными буквой «п». Наместник монастыря отец Иоанн сел не во главе стола, как можно было ожидать, а с краю. Мы с некоторыми женщинами пристроились тоже с краю, только с другого. На столе уже стояли всевозможные яства: грибы, соленья, огурцы, помидоры и даже сочные ломти арбуза. Помолились, сели, приступили к еде. Разлили горячий суп по тарелкам – после долгой дороги он, как и вся другая еда, показался очень вкусным. Отец-наместник предложил вспомнить отца Нила – кто расскажет о нем? Я вся обратилась в слух и с нетерпением стала ждать рассказов о почти святом монахе, ради которого из монастыря приехал целый автобус братии во главе с игуменом. Все сначала молчали, не решаясь заговорить. Но то, что потом стали рассказывать семинаристы, монахи и миряне, хорошо знавшие отца Нила, поначалу повергло меня в полное изумление.
«Отец Нил был очень веселым человеком, – начал один семинарист. – Мы приехали навестить батюшку в больнице после операции, а он нам говорит: вчера вот что вышло. Две сестрички перевозили меня из одного корпуса в другой – в операционную. А накануне дождь прошел, грязь, дорога неровная. Они везут меня на каталке и говорят: "Батюшка, расскажите нам что-нибудь смешное. Вы ведь всем рассказываете". Я отвечаю: "Если я вам начну рассказывать, вы от смеха меня перевернете". Они говорят: "Да вы что, мы крепко держим". Начал я им что-то говорить, и они так расхохотались, что хватка их в какой-то момент ослабела, а тут как раз рытвина – каталка перевернулась, и я свалился прямо в лужу. А вы понимаете, что такое человек, подготовленный к операции: на нем ничего нет, он только простыней и одеялом прикрыт. Ко мне кинулся проходивший мимо медперсонал, кое-как водрузили меня опять на каталку и в таком виде – мокрого и грязного – доставили в операционную. Там поохали, отмыли меня на скорую руку и положили на операционный стол. Подходит ко мне анестезиолог со шприцем и спрашивает с интересом: "А что это вы им такое рассказывали, что они вас уронили?" А я отвечаю ему: "Не скажу! А то вы меня заколете". Веселый он был человек…»
Кто-то из присутствующих вспомнил, каким отец Нил был смелым, ничего не боялся. В те времена, когда он служил в отдаленном приходе на Псковщине, там заезжие воры то и дело грабили церкви и дома. И вот однажды батюшка (в то время диакон Виктор), услышав, что в его дом собираются войти незваные гости, вышел через другую дверь, прихватив с собой ружье, и зашел грабителям в тыл. После предупредительного окрика и выстрела тех как ветром сдуло, и больше воры в том краю не появлялись. Тут надо напомнить, что диакон Виктор только недавно вышел тогда на свободу – после семи лет, проведенных в политлагерях по доносу. И, как писал в своей книге владыка Тихон, «из тюрьмы отец Виктор вынес непоколебимую веру в Бога, полное презрение к любым трудностям и такой веселый нрав, что от его неиссякаемых рассказов мы в самом буквальном смысле в изнеможении падали под стол от смеха». Из лагерей он вынес также смелость, стойкость и крепкий лагерный лексикон.
Отец Никита и диакон Виктор
|
Отец Нил, видимо, часто вспоминал истории из своей лагерной жизни – некоторые из них воспроизводились теперь его слушателями.
«Батюшка рассказывал, что персонал в лагерях был разный. Один охранник как-то тайно принес им на Пасху кулич – сказал, жена испекла. А вот повар один был, мясо из рациона заключенных воровал, с ним поговорили – не внял, ну так он плохо кончил…»
«Тонкий он был человек, деликатный, лиричный», – вспоминает что-то свое игумен.
«А как-то раз, когда батюшке в лагере было особенно тяжко и он начал впадать в уныние, ему явился цесаревич Алексей и утешил его. Батюшка его потом всю жизнь почитал…»
«И святого Нила Столобенского с детства любил».
«Батюшка, несмотря на свое кажущееся иногда юродство, был настоящим монахом», – рассказывал один семинарист.
Этот молодой семинарист с собранными в хвост лохматыми волосами, чем-то напоминавший отца Тихона (Шевкунова) в молодости, говорил просто и ясно, но по его глазам и манере речи уже было видно, что человек не от мира сего. Почему-то группа этих семинаристов не сидела, как все, а стояла возле стола – может, они помогали в трапезной. «Отец Нил говорил мне, – продолжил семинарист: "Смирение, Денисик, – это тайна Святой Троицы. Учись ходить перед Богом". И сам он никогда не забывал о Господе – был нам живым примером».
«Он умел отличить настоящее от ненастоящего. И созерцание ему было присуще, и молитва, и покаяние».
Я слушаю рассказы о иеромонахе Ниле, и мне начинает казаться, что и я знала его. Его образ обретает все более живые, близкие черты. И я начинаю осознавать, какой это был необыкновенный монах и какой великой милости сподобил меня Господь, дав оказаться в этот день на этой поминальной трапезе!
Я слушаю рассказы о иеромонахе Ниле, и мне начинает казаться, что и я знала его
«А когда он на Псковщине служил, у него всегда было много живности – кошек, собак и даже крыс. На крылечко блюдце с молоком для змей ставил…», – вспоминает кто-то. Мне подумалось: совсем как старец Иосиф Исихаст – тот тоже о мышах в своей пещере заботился, выдавал им ежедневный паек. Считал, что все творение славит и воспевает величие Божие.
«Но сам он так бедно всегда жил! – говорит одна из женщин. – Мы когда поехали его на Псковщине первый раз проведать – в самой глуши там его приход был, – приехали, видим церковь, рядом покосившийся сарай без окон. Ищем батюшкин дом – должен же быть где-то рядом с церковью. А оказалось, он в этом сарае и жил».
«С отцом Никитой они дружили. Никитка и Старчишка друг друга звали».
«А у нас еще такой случай был, – вспомнил Денисик. – Мы в общежитии ненужные вещи выставляем в коридор: может, кому понадобятся. И вот раз смотрю, возле кельи одного отца стоит процессор – нужная вещь, но без крышки. Я взял, а при случае говорю ему: дайте мол, пожалуйста, крышку. А он всё: "потом" да "потом". А однажды, когда я в очередной раз его спросил, он вообще огрызнулся: "Отвали!" Прямо так и сказал! Я опешил и пошел к отцу Нилу. Рассказал ему все: обидно! Я ведь не просто так насчет крышки приставал: без нее процессор засориться мог. Отец Нил выслушал и говорит: "В следующий раз, когда он тебе так скажет, ты ему ответь то-то и то-то". Я здесь сейчас его слов повторить не могу. Я изумился: "Батюшка, вы благословляете сказать такое?!" – "Благословляю!" И вот в очередной раз вижу я этого человека, сердце бьется, но я собираюсь с духом и прошу: "Дайте, пожалуйста, крышку от процессора". Он как заорет на меня, а ему в ответ – словами отца Нила. Тот так и замер на месте…»
«А крышку-то, крышку-то отдал?» – смеются присутствующие.
«Да, и крышка вскоре появилась, – отвечает Денисик. – А с тем отцом мы потом подружились».
«Простой он был человек, доброжелательный», – говорит игумен.
Иеромонах Нил с игуменом Иоанном и студентом СДА
|
«А я помню, – говорит другой семинарист, – когда мы изучали философию, я никак не мог разобраться в воззрениях Канта. От всех этих терминов голова кругом шла. Пришел к отцу Нилу: "Батюшка, что делать? Не могу совладать с Кантом". А он говорит: "А на кой он тебе? Не можешь его читать, и не надо"».
«С отцом Исаией они еще с Печор дружили. Чаевничать оба любили».
«А отец Исаия-то такой крупный был, высокий, с черными кудрями, чем-то на цыгана похож. И женщин страшно боялся. И вот приехал он как-то к отцу Нилу на приход. А там бабки были любопытные, всё-то им надо знать: кто, откуда? "И вот, – рассказывал отец Нил, – смотрю, подходит одна в церкви к отцу Исаие и начинает его за полу дергать. Ну, думаю, сейчас будет! И точно: отец Исаия отмахнулся от нее сердито и говорит: "Иди, а то откручу тебе башку против резьбы!" Бабка так и отлетела в другой угол. Потом подбирается ко мне и спрашивает: "Кто это?" Я ей говорю: "Цыган-мокрушник. Держись от него подальше". Больше отца Исаию там никто своим вниманием не обременял».
«Он такой внимательный к нам был, – вспоминает семинарист. – Отеческую заботу проявлял. Знал, что я у мамы один, так при встрече всегда спрашивал: "Как мама? Передай ей от меня поклон". И замечания так деликатно всегда делал…»
«Было в нем и созерцание, и молитва, и покаяние. Он был очень скромным, деликатным, незаметным. Но преодолевал все сложности жизни», – говорит отец Иоанн.
«А в последний раз, когда мы пришли навестить его, – рассказывает Денисик, – врач вышел к нам и сказал, что батюшка почил. Это было в день памяти преподобного Силуана Афонского. А там же, рядом с больницей, Афонское подворье. Мы пошли туда и спели акафист преподобному…»
|
Мое сердце замирает: и мой родной брат почил два года назад в день преподобного Силуана. Помню, как я стояла перед его иконой – той, где у него слезинка на щеке, – и мне казалось, что святой плачет вместе со мной, и становилось легче. Преподобный Силуан еще более связывает меня с отцом Нилом; я уже больше не чувствую себя здесь случайным человеком – все у Господа промыслительно.
И еще интересно: преподобный Силуан писал будто об отце Ниле: «Дух Святой невидимо дает душе знание, покой. Он веселит душу и дает ей радость на земле». Сподобил меня Господь узнать отца Нила – пусть не при жизни, а позже. Но что значит «позже»? Жизнь бесконечна и вечна.
(Продолжение следует.)
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.