После трапезы отец Платон предложил показать нам с Кириллом скит. Мы, конечно, согласились: будучи здесь впервые, хотели увидеть и узнать как можно больше. Неподалеку от трапезной стоял иеромонах Ириней – он тоже готовился провести экскурсию по скиту для небольшой группы юных художниц, работающих здесь. Отец Ириней – среднего роста, в очках, с проседью в бороде, улыбчивый и серьезный одновременно – предложил объединить наши группы, но отец Платон уклонился: он хотел рассказать нам о ските сам, на основании своих впечатлений – всё ему было здесь памятно и знакомо.
|
Первым делом мы направились к барскому дому, построенному по проекту Василия Баженова. На неподготовленного зрителя он производит невероятное впечатление. Двухэтажный, краснокирпичный, величественный, с большими стрельчатыми окнами, мезонином и полукруглым крыльцом-балконом – он одиноко стоит посреди огромного парка дворянской усадьбы. Еще больше удивишься увиденному, оказавшись внутри. Батюшка провел нас по пустынной анфиладе нарядных комнат с картинами, светильниками, статуэтками, показал зал заседаний с обитыми атласом диванами и стульями, продемонстрировал гостиную с камином, завел в трапезную для семинаристов, где посреди чистой просторной комнаты стоял длинный дубовый стол с резными стульями. Все тут было так красиво и находилось в таком идеальном порядке, что казалось: сейчас распахнется какая-то дверь и на пороге появится удивленный хозяин усадьбы во фраке.
От батюшки мы узнали, что, помимо ежедневных трапез, в главном доме усадьбы время от времени проводятся встречи с приезжающими священнослужителями, писателями, учеными. Здесь же проходят занятия семинаристов, часть из которых, кому повезло, и живет здесь. Отец Платон постучался в одну из дверей, мы зашли и оказались в небольшой комнате с двумя двухъярусными кроватями, письменным столом и книжными полками. На кроватях – внизу и наверху – сидели два юных семинариста и о чем-то беседовали. При нашем появлении разговор стих. «Как вам здесь? Нравится?», – спросила я. «Очень!» – ответили они хором. Отец Платон улыбнулся и благословил их.
Покинув барский дом, мы направились к другому удивительному сооружению – так называемому Круглому дому. Это строение первым встречает вас при въезде в скит и поначалу заставляет усомниться в правильности маршрута. Большое круглое здание из красного кирпича с приземистыми башнями, увенчанными белыми зубчатыми коронами, с высокими стрельчатыми окнами, с сердцевидным навершием над входом напоминает скорее волшебный замок из «Алисы в стране чудес». Но чудеса здесь произошли совсем другого рода: в некогда разрушенном манеже теперь живут семинаристы, тут же устроена и домовая церковь.
Жемчужиной скита является восстановленная, а некогда находившаяся в страшном запустении Казанская церковь, освящение которой состоялось в 2006 году. Эта старинная церковь выглядит строго и нарядно – центральный белый портик с колоннами, две боковые башни-колокольни из красного кирпича с белыми поясками – все находится в гармонии, поражает красотой и величием. Храм был открыт, мы зашли внутрь. Постояли в полумраке перед алтарем, приложились к иконам, помолились. Слава Богу за все!
Во время нашей прогулки мне показалось, что отец Платон испытывает некоторую ностальгию по тому времени, которое он провел здесь в качестве духовника: с такой любовью и некоторой грустью водил он нас по безлюдному парку усадьбы, вдоль прудов и оврагов, по узким тропинкам в облетающих золотых рощицах, рассказывал об усадьбе, вспоминал. Тихо было вокруг, и весь бескрайний простор, открывавшийся взору, был словно напоен покоем и благостью. Казалось, ничто не изменилось в этой местности за прошедшие века. И как было некогда загадочным устройство богатой усадьбы посреди глухой безлюдной местности, так и сейчас казалось загадочным сохранение этого дивного места в тиши среди холмов и бескрайних полей. И даже налетавший ветер имел какой-то особый характер, приносил запахи трав и забытые слова, заставлял замирать сердце. Воздух был по-осеннему свеж, бодрил, напоминая о грядущих заморозках. Небо серым покровом висело над полями, и казалось, что Господь рядом, приклонил ухо – и внемлет шороху трав и движенью воздухов.
Бескрайний простор, открывавшийся взору, был напоен покоем и благостью. Казалось, ничто не изменилось за прошедшие века
Показал нам батюшка и нынешнее хозяйство скита: фруктовый сад, большие теплицы, где лианами вились на подпорках помидоры, огурцы, перцы; ферму, где стояли упитанные коровы и лежали довольные хрюшки; птичник, в котором куры удивительным образом мирно соседствовали с гусями. И лишь при нашем появлении гуси в дальнем углу вытянули шеи, растопорщили крылья и со страшным гагаканьем двинулись в нашу сторону.
На обратном пути нам повстречался иеромонах Лука (Ауле), тоже приехавший из монастыря. Отец Лука – высокий, плечистый, деловитый – во всем идет в ногу со временем; он – продвинутый специалист по электронике, озвучке и компьютерным программам, много лет возглавляет в монастыре IT-отдел. Отец Лука поведал нам о своих планах по совершенствованию системы земледелия для нужд скита – было похоже, что он принадлежит к числу людей, которые находятся в постоянном поиске. Батюшка со знанием дела рассказал, что из всего производства растительной продукции самым выгодным делом является выращивание лечебных трав, потом идут комбикорма. «А если хочешь разориться, то занимайся всем остальным», – заключил он. Разоряться не входило в планы батюшки, поэтому он собирался заняться производством комбикормов на близлежащих лугах. Планы отца Луки воодушевляли, тем более что сейчас для нужд скита использовалась лишь незначительная часть земель.
Когда мы распрощались с отцом Лукой, отец Платон как бы в подтверждение его слов заметил с некоторой грустью: «Хозяйство тут сейчас небольшое – хватает только для собственных нужд». Может, когда-нибудь и расширится местное хозяйство. Хорошо бы! Ведь земли вокруг – чернозем, добрые земли.
По завершении экскурсии отец Платон подвел нас к одной постройке и предложил зайти на чай к отцу Иринею. Поднявшись по деревянной скрипучей лестнице, мы оказались как бы на широкой лестничной площадке, служащей отцу Иринею приемной, рядом находился его маленький кабинет.
|
Иеромонах Ириней на целый учебный год делегирован в скит в качестве духовника и начальника над семинаристами, в обычное же время он является казначеем монастыря. Батюшка уже ждал нас – оказывается, отец Платон договорился с ним заранее. Было непонятно, когда он успел это сделать: вроде мы все время вместе, и телефоном батюшка не пользуется – может, у монахов телепатическая связь?
На небольшом столе стояли чайник, чашки, тарелочки с печеньем и конфетами. Батюшка благословил нас и пригласил к столу. После долгой прогулки мы с удовольствием приступили к чаепитию. Отец Ириней, энергичный и сосредоточенный, как и подобает казначею, заботливо ухаживал за нами. Он заварил зеленый чай, ароматный и вкусный, рассказал о его достоинствах и сам разлил по чашкам. В тот миг мне припомнились слова митрополита Антония Сурожского о том, что «можно воплотить всю свою любовь в том, как вы приготовите поднос с чашкой чая».
В тот момент мне вспомнились слова: «Можно воплотить всю свою любовь в том, как вы приготовите поднос с чашкой чая»
Сам собой завязался разговор. Отец Ириней рассказал, что в этом году семинаристов набралось больше, чем обычно – тридцать семь человек, и это не может не радовать. Примерно половину студентов составляют «варницкие» – выпускники православной мужской гимназии в Варницах, которые потом поступают в высшие духовные учебные заведения. Я спросила, нет ли противостояния или конкуренции между ними и другими ребятами? «Нет, – ответил отец Ириней. – Слава Богу, живем бесконфликтно». Он отпил чай и добавил, посмеиваясь: «Но эти варницкие такие информированные! Знают всё! Я все новости нашей общецерковной жизни от них узнаю».
Мы с Кириллом поделились с батюшкой своими восторженными впечатлениями от посещения барского дома. «Какой там прекрасный зал! – вспомнила я. – Вот бы устраивать там для выпускников первого курса бал, приглашать девушек, обучающихся на регентов, или патронажных сестер! Ведь семинаристам так трудно бывает найти себе пару!» Но отец Ириней сходу отверг такую идею. «Я против случайных знакомств на балах, – твердо заявил он, сдвинув густые брови. – Молодым людям надо ехать на Север и там в суровых условиях узнавать друг друга. Пусть посмотрят: может ли девушка обед на костре приготовить, пойдет ли молодой человек вечером к речке с ведрами за водой. Только так можно создать крепкую семью. А то может такая попасться… Вот был у нас случай. Одна пара собралась разводиться. Пригласил я их по отдельности для беседы. Спрашиваю жену, городскую жительницу: что? почему? А она говорит про мужа: "Он мало получает. Нам на ребенка денег не хватает, а он покупает себе дорогой кофе"». Отец Ириней в недоумении развел руками: «Дорогой кофе! Но это же всего лишь кофе! Неужели из-за этого разрушать семью?»
Отец Ириней с отцом Платоном весело вспоминали своих семинаристов. Неисповедимы пути Господни! Вот про одного думали, что он никогда не женится, в монахи пойдет – а он взял и вскоре женился, а от другого ждали скорой женитьбы – а он до тридцати лет дотянул.
Отец Ириней на минуту вышел в свой кабинет и вернулся со своей только что изданной книгой «Миссионерские заметки». Когда я потом ознакомилась с этой книгой, подаренной батюшкой, мне стал понятен его подход к созданию семьи. Отец Ириней уже более десяти лет возглавляет молодежный волонтерский проект «Родная земля». Где только ни побывал он со своими ребятами за это время – от заброшенных деревушек Архангельской области до Дальнего Востока. И уж ему ли не знать, что именно в процессе самоотверженного труда во спасение православной веры и культуры, в процессе общения с простыми людьми и взаимной помощи и рождаются самые крепкие человеческие отношения!
Мы спросили отца Иринея: как ему тут? – ведь за исключением начальника скита отца Гавриила, несущего свое послушание уже пятый год, он тут единственный монах, и так – почти целый год! Но отец Ириней бодро ответил, что ему тут нравится: тихо, спокойно, ничто не мешает внутреннему сосредоточению. Вообще создавалось впечатление, что батюшке нравится все, что случается с ним в жизни. И казначеем монастыря нравится быть («да и никто больше на это место не хочет»), и получать финансовое образование после богословского было интересно, и с волонтерами по всей России путешествовать отрадно, и духовником в скиту быть хорошо. И еще батюшка успевает писать серьезные книги. Недавно вышла его книга «Псалтирь: книга жизни. Комментарий к тексту Синодальной Библии».
Создавалось впечатление, что батюшке нравится все, что случается с ним в жизни
«А как же здесь хорошо зимой! – восторженно восклицал отец Ириней. – Солнце, бескрайние белые равнины, снег искрится алмазами. Приезжайте зимой! Но только не в январские морозы и не в метель – здесь порой такие ветра гуляют, такая пурга, что если собьешься с дороги, то уж пропадешь».
На лестнице послышались тяжелые шаги, и ступени заскрипели, словно под тяжестью Командора. «Это, наверное, Максимка идет!» – произнес отец Ириней. В тот же миг на площадке появился очень плотный семинарист с книгами под мышкой, видно, пришедший к батюшке по какому-то важному делу. Отец Ириней ждал его и сразу радостно поднялся ему навстречу. Отец Платон как опытный дипломат дал нам с Кириллом знак, что наша аудиенция окончена. Мы поднялись и стали прощаться. «Приезжайте еще! Приезжайте в феврале!» – прокричал нам отец Ириней, когда мы уже спускались по лестнице. «Так в феврале вроде самые метели?» – тихо проговорил Кирилл, вопросительно поглядывая на отца Платона. Мне вспомнилась пушкинская «Метель». Представилось, как мы едем в скит зимой, сквозь снежную кутерьму по занесенной дороге – смеркается, уже почти ничего не видно в разгулявшейся стихии, наше беспокойство нарастает, и вдруг сквозь снег мелькает теплый огонек, он ближе, ближе – это отец Ириней припозднился в своей келье – сидит, пишет новую книгу.
Когда мы вышли на улицу, уже темнело, и мысли о месте предстоящей ночевки опять начали беспокоить меня. Но оказалось, что отец Платон уже сумел договориться о нашем ночлеге поблизости. Слава Богу! Не надо к бабушке в деревню идти!
На следующий день мы отправились в церковь на Литургию. Раннее сентябрьское утро, казалось, с трудом продирало очи – небо было тусклым, бледным, но сильный ветер уже хозяйничал вовсю, тормоша заспанные деревья. Так как день был не воскресный, служба проходила в домовой церкви, расположенной в Круглом доме с башнями. Войдя в него, мы проследовали узким закругляющимся коридором, на стенах которого висели очень живые фотографии почивших монахов, и оказались в домовой церкви. Мне не доводилось до того дня бывать в церкви меньшей по размеру, чем эта, не считая старинных пещерных храмов. Пространства перед алтарем хватало лишь для десятка человек – там мы и разместились с Кириллом, а отец Платон проследовал в алтарь – сослужить отцу Луке. Вскоре появились трое певчих – семинаристы во главе с регентом Денисиком. Отца Луку в сине-золотом священническом облачении было не узнать – вся его фигура обрела величественный вид, на лице появилось нездешнее выражение. Пришел и отец Ириней; чуть позже подтянулись еще несколько семинаристов.
Вся Литургия прошла на одном дыхании. В этой маленькой домовой церкви было очень хорошо молиться, ничто не отвлекало, и до алтаря за светлым резным иконостасом, где совершалось главное таинство Евхаристии, было рукой подать. Присутствие Божие ощущалось явно. Когда открывались Царские врата, за высоким стрельчатым окном становилась видна большая зеленая ель – налетавший ветер с силой колыхал вверх-вниз ее огромные разлапистые ветви, так что казалась, что она вот-вот взлетит. Когда я после Литургии сказала об этом отцу Платону, он улыбнулся: «Это она помогала Денису регентовать». Монахи причастились, один из семинаристов дал мне большую просфору и чашечку с теплотой. Слава Богу за все!
После Литургии мы проследовали на братское кладбище для литии. В это хмурое ветреное утро кладбище у лесной опушки казалось островком неземного покоя. Какая необычайная тишина! Как привольно и просторно! И если обычно кладбище ассоциируется с глубоким страданием и горем, то здесь все было иначе: душа не чувствовала ничего, кроме тишины и блаженного покоя. Было совершенно очевидно, что почившие отцы находятся уже в обителях Небесных, что им там хорошо и что они неразрывно связаны с оставшейся братией, умиляются возносимым за них молитвам, сами молятся. И мне вдруг пришла в голову неожиданная и немного странная мысль о том, что в Сретенский монастырь стоит уходить в монахи даже ради того, чтобы быть похороненным в таком благодатном месте.
Если обычно кладбище ассоциируется с глубоким страданием и горем, то здесь душа не чувствовала ничего, кроме тишины и блаженного покоя
Монахи и семинаристы выстроились вдоль могил с крестами; зелено-золотой оградой стояли за ними покачивающиеся на ветру ели и осины. Отец Ириней начал служить литию: «Со святыми упокой, Христе, души раб Твоих…» Монахи и семинаристы сосредоточенно внимали. Зазвучали проникновенные песнопения: «Сам Един еси Безсмертный, сотворивый и создавый человека, земнии убо от земли создахомся, и в землю туюжде пойдем, якоже повелел еси, Создавый мя и рекий ми: яко земля еси, и в землю отъидеши…» Отец Ириней неспешно проходил, покачивая кадилом, вдоль могил почивших отцов, многих из которых он знал лично. Остановился у могилы отца Нила: «Со святыми упокой, Христе Боже, душу новопреставленного раба Твоего Нила и сотвори ему вечную память». Поем: «Вечная память…» – и на душе становится необычайно легко. Вспомнилось сказанное накануне игуменом Иоанном про отца Нила: «Простой он был человек». Казалось бы, что здесь такого? Но как трудно и нужно быть простым! Преподобный Антоний Великий писал: «Святые соединены с Богом простотою своею. Имеющий простоту совершен и подобен Богу».
К концу литии небо просветлело, ветер стих; мы возвращались в скит в умиротворении и молчании. Воздух наполнился прохладной лесной свежестью, дышалось легко и свободно. «Вот уже десять человек…», – проговорил, вздохнув, отец Ириней.
|
В скиту нас ждал завтрак. Взглянув на часы, я немного забеспокоилась: до Рязани нам еще предстояло ехать сто километров, а презентация в библиотеке была назначена на двенадцать часов. Я обратилась к отцу Платону: «Успеем ли мы? Может, поедем прямо сейчас, без завтрака?» Но батюшка на такую жертву был не готов. Он ответил, как обычно, неторопливо: «Нет, позавтракать надо. А потом поедем. – И, взглянув на небо, добавил с улыбкой: – И все будет хорошо – как всегда». В трапезной на завтрак нам дали горячий суп-лапшу. Это было неожиданно, но вкусно.
Жалко было уезжать из скита. Оставались позади барский дом, Казанская церковь, Круглый дом, братское кладбище, холмы, подлески, овраги. Оставались монахи и семинаристы, для которых скит стал на время вторым домом – где тишина и покой сменили привычную городскую суету и где начинаешь осознавать, что человеку ничего, по сути, не нужно, кроме общения с Богом. «Я есмь хлеб жизни; – сказал Господь, – приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда» (Ин. 6: 35).
В Рязань мы прибыли ровно за пять минут до назначенного времени. Все сложилось, как и обещал батюшка, хорошо.
Чем больше проходит времени, тем более четко предстоят моему взору увиденные картины, обретает живые черты то, о чем довелось услышать, и невероятным кажется, что все это могло уложиться в столь краткий срок. Но Господь может расширить и пространство, и время, и наши сердца, чтобы они вместили то, о чем и не ведали ранее.
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.