Составитель этой книги – выдающийся иерарх Русской Православной Церкви, архиепископ Никон (Рождественский; 1851–1919). Долгие годы, будучи насельником Троице-Сергиевой лавры, он трудился на ниве книжного просвещения, и в 1885 году, еще в сане иеромонаха, опубликовал эту книгу, которую издательство Сретенского монастыря издает уже в пятый раз.
Монашеское делание: традиция и современность
Монашество, являясь уникальным как церковным, так и светским феноменом, в период своего зарождения, становления и в настоящее время никогда не мыслилось вне евангельской традиции, которая имеет универсальный характер, иными словами – обращена ко всякому желающему именоваться истинным христианином. Вместе с тем, по словам святых отцов, монашество является наукой из наук, искусством из искусств[1] и совершенным христианством[2].
|
Призыв Спасителя к отречению от себя, своего «я» положен в основание духовной жизни человека, решившегося следовать за Христом: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свои и следуй за Мною» (Мф. 16: 24). Желая максимально последовать этому призыву, множество людей с первых столетий существования Церкви уходили в леса, пустыни и горы, становясь в дальнейшем основоположниками монашеской традиции. Сопряженное со скорбями и страданиями отречение от мира стало одной из важных составляющих монашеского жития. Преподобный Петр Дамаскин писал: «Жребий монаха есть то, что превыше естества. Он воин Христов, потому должен вкусить страданий Его, чтобы получить и славу Его. И это также естественный закон, подтверждаемый чувственными делами. Не прославляются ли воины царские за то, что страдают с царем? Не по мере ли того, как страдает каждый, получает он здесь и похвалу? А насколько оказывается непотребным, настолько и подвергается бесчестию»[3].
Апостол Иоанн Богослов дает ясное обоснование пути отрицания мирского в духовной жизни христианина: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего» (1 Ин. 2: 15–16). Здесь важно дать дефиницию понятию «мир» в апостольском, а значит, и в христианском восприятии. Это по своей сути есть «совокупность всего, что в самом своем существе отчуждено от Бога и противно Ему. Этот мир опаснейший из всех, с чем христианину приходится бороться. От него нельзя укрыться ни за какими стенами: он есть нравственная атмосфера, которую создает наша греховная душа; этот мир может быть всюду, где мы, и его мы носим с собою, куда бы мы ни пошли... Отсюда следует, что любовь к Отцу и к миру несовместима, и что в любящем мир, очевидно, нет любви к Отцу, сколько бы и что бы он ни говорил о своем христианском звании и достоинстве»[4]. Таким образом, христианин ведет борьбу не против мира как такового, а против мира греховного.
Борьба (на языке аскетики – брань) является вечным спутником последователя Христа вне зависимости от его звания в Церкви. Об этой борьбе писал апостол Павел: «Братия мои, укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его. Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против миродержителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (Еф. 6: 10–12).
Сама сущность этой брани состоит в том, чтобы преградить действие греха, который пленит душу, и избавиться от внутреннего интереса к тому, что представляет автономную значимость. Содержание борьбы состоит также в том, чтобы не принимать и не признавать все эти желания, отказываясь от них, когда они имеют явный гедонистический или плотской характер[5].
«Технология» борьбы с помыслами в аскетической практике состоит в том, чтобы, во- первых, стоять всегда умом на страже, во-вторых, определять характер того или иного помысла, в-третьих, волевым усилием отказываться от умственного сочетания с помыслом, если он потенциально содержит в себе пагубные последствия для человека. При этом неуправляемость возникновения тех или иных мыслей (помыслов) для христианской антропологии очевидна.
|
В одном древнем патерике описывается такой случай: некто подошел к авве Пимену и сказал ему: «Авва, у меня много помыслов, и я подвергаюсь из-за них опасности». Старец вывел его на улицу и сказал: «Распахни одежду твою и поймай ветер». Когда же брат ответил, что это невозможно, авва Пимен сказал ему: «Если ты этого не можешь сделать, то и помыслам своим не можешь запретить войти; однако от тебя зависит противиться им»[6].
Путь к монашеству всегда уникален и неповторим, как и сама человеческая личность
Путь к монашеству всегда уникален и неповторим, как и сама человеческая личность. Он может проходить через скорби, лишения, сомнения, просветления, откровения, в результате исканий, заблуждений и т. д. В. В. Зеньковский пишет: «Отбрасывая идею безусловного предопределения, связанную с целым рядом труднейших, если не разрешимых богословских вопросов, нельзя ни в коем случае отвергать мысль, что Богу дороги и нужны все люди, которых Он призвал к бытию, – а, значит, у каждого человека есть свой путь к Богу, есть свой дар от Бога, с которым он должен предстать перед Богом»[7].
Монашество же всегда считалось особым путем к Богу, который по сути своей является противоестественным. «Нет в мире ничего подобного монашеской жизни, разве что жизнь ангельская. Легкий трепет ангельских крыл наполняет весь мир, и ангелы невидимо присутствуют повсюду. Ангельского чина подражателями призваны стать мы, монахи… Это величайшая честь, который удостаивает нас Бог», – говорит схиархимандрит Эмилиан (Вафидис)[8].
Когда речь идет о монашестве, то часто можно встретить словосочетания «монашеская традиция» или «монашеское предание». Митрополит Лимассольский Афанасий, раскрывая смысл понятия «предание» в монашестве, говорил, что оно является «передачей искусства обожения человека», которое является сущностью монашества. При этом святые опытные подвижники, которые обучали этому искусству других, всегда принимали во внимание уникальность человеческой личности, поэтому пути достижения главной монашеской цели – обожения – могли в связи с этим варьироваться. «Поэтому и монашеская жизнь не может основываться только на формальных законоположениях, написанных в книгах, или на изучении монашеских правил без присутствия живого духовного наставника, водителя, который бы с рассуждением применительно к каждому помог ему шествовать путем обожения»[9], – обобщает вышеупомянутый архипастырь.
Митрополит Лимассольский Афанасий
|
В истории христианского монашества много примеров, когда опыт подражания ангельскому житию передавался от учителя к ученику. Преподобный Симеон Новый Богослов был учеником преподобного Симеона Благоговейного. Получив от учителя духовные знания в области аскезы и умного делания, он записал их и передал своим ученикам. Никита Стифат, написавший житие Симеона Нового Богослова, был его ближайшим учеником. Сам Никита Стифат имел много учеников и последователей. Трансляция духовного опыта продолжается через монашеские поколения от древних времен до наших дней. И даже в советское время, в годы атеистической пропаганды и гонений, в Русской Православной Церкви эта связь не прервалась, хотя и была ослаблена.
Сегодня число монастырей в Русской Православной Церкви превышает 800, но далеко не каждый из них может похвалиться наличием духовно опытного наставника. Это и понятно: духовные руководители должны вырастать десятилетиями, а чтобы они выросли, должна существовать прочная монашеская традиция. Сами духовники должны быть учениками опытных наставников.
|
Святоотеческое предание, которого мы все стараемся держаться, говорит о том, что монашество дано нам раз и навсегда, на все времена. Как Иисус Христос вчера и днесь Той же, и во веки (Евр. 13: 8), так и учение о монашестве, раскрытое духоносными подвижниками под водительством Святого Духа Божия, остается незыблемым и не зависит от того, какое сейчас время – благочестивая ли, как нам кажется, древность или сверхлиберальная реальность. Кто ны разлучит от любве Божия, скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или меч? (Рим. 8: 35). В любой исторический период ‒ ущемлений и гонений, во времена внешнего благополучия и процветания, при общем обмирщении церковной жизни в реалиях секулярного мира ‒ Церковь Христова остается святой и порождает святых, в том числе – а иногда и по большей части – хранителей монашеских обетов.
В любой исторический период Церковь Христова остается святой и порождает святых
«Если мы посмотрим на те условия, в которых жили монахи в древности и в которых живут сегодня, то мы, безусловно, увидим множество внешних различий. Внешнее аскетическое делание древних подвижников, конечно, сильно отличается от нашего. Но несмотря на это, искомое всегда остается одним и тем же, главная цель монашеской жизни не меняется, и смысл ее пребывает неизменным. Ведь искомое для нас – это всегда Христос, цель жизни монаха – Христос, смысл монашеского жительства – Христос. Когда же монах или любой христианин посвящает себя чему-то, кроме Христа, тогда он уклоняется от своей цели и падает»[10], – подчеркивает митрополит Афанасий Лимасольский. Сегодня монастыри могут отличаться уставом, общим ходом благочиния, количеством братии, внутренней и внешней аскезой, но цель монашеского жития всегда будет оставаться неизменной.
Монастырь как в древнее, так и в настоящее время можно уподобить полигону или центру подготовки высшего кадрового состава в мирное время, это академия духовного генералитета. Подобно тому как на войну уходят самые бравые и лучшие, так и в монастырь идут желающие принести максимум пользы Христу, усвоив законы духовной жизни и укрепив свою веру в отрыве от соблазнов и развлечений, свойственных жизни вне монастырских стен.
В молодости мы придаем особое значение метафизической стороне христианства, освещающей запросы нашего ума. В годы первоначального мужества, когда человек определяет свое положение и отношение к другим, пред ним выступает великое нравственное значение христианства. Когда он отдается работе общественной и государственной, он видит его преобразующую, созидательную силу. Но чем дальше, тем более растет в человеке сознание своего греха пред Богом, – он видит в Христовой вере путь возрождения и прощения грехов, а ведь монашество и есть всецелое покаяние.
В годы же, приближающие нас уже к вечности, снявши соблазнительные и обманчивые покровы со всего греховно-мирского, уразумев подлог греховных радостей, обман, мишуру во всем, что манит нас разрушающими радостями, как драгоценность мирских удовольствий, перестрадавши, перегоревши в заблуждениях, в ошибках, в разочарованиях и падениях, человек подходит к тайне страдания как искупляющего подвига, подходит к распятому Искупителю. И только Церковь сильна и способна воспитать нас так, что эта односторонность, эти увлечения уравниваются в нас, и мы идем средним царским путем Евангелия. Церковь высоко ставит подвиг монашества, видит в нем путь спасения избранных душ, и можно безошибочно сказать и утверждать, что те христианские общины, в коих угасает или угас дух монашества, тем самым свидетельствуют, что они уже на пути к вырождению и смерти.
Православное церковное монашество – не индийский аскетизм, где страдание безнадежно, отчаяние заполняет жизнь, а истребление, прекращение и подавление жизни является идеалом. В православном церковном монашестве люди спасаются в уповании и надежде. Оно – великий подвиг и добродетель; оно не ненависть, а любовь; оно не погибель, а спасение.
|
В реализации монашеской традиции возможна культурная и социальная миссия. О том, что, несмотря на отречение от мира и от того, что в мире, монашество отнюдь не было чуждо культурному наследию, но, напротив – является его союзником, говорил видный богослов протоиерей Георгий Флоровский: «Монашество сумело более, чем когда-либо империя сохранить истинный идеал культуры в ее чистоте и свободе. Во всяком случае, духовное творчество обильно питалось глубинами духовной жизни»[11]. Таким образом, мы можем утверждать, что народную христианскую душу наполняют люди, достигшие преображающей святости или находящиеся на пути к ней, так как они являются подлинным источником духовного совершенствования как Церкви, так государства и общества.
Социальная и просветительская деятельность всегда была уделом русских монастырей, особенно располагавшихся в столице и крупных городах. Богадельни и больницы при столичных монастырях были обычным явлением на протяжении всей истории Русской Церкви. Во второй половине XIX века в монастырях все чаще начинают открывать церковно-приходские и послушнические школы. Безусловно, образовательные учебные заведения требовали больших финансовых вложений как на оборудование специальных помещений с книгами и учебниками, так и на выплату жалования преподавателям. К 1892 году из всех московских монастырей образовательных школ не было только в Знаменском, Златоустовском и Сретенском[12]. Однако уже спустя семь лет в деле со сведениями о расходах Сретенского монастыря за 1899 год указывалось, что при обители строится школа на 50 мальчиков. Кроме того, известно, что в 1906–1907 годах при Сретенском монастыре действовала не одна, а сразу две школы: церковно-приходская и послушническая. Дети изучали традиционные для такого типа учебных заведений предметы: Закон Божий, церковно-славянское чтение, церковное пение, русский язык, арифметику, чистописание. Подобного рода послушнические школы действовали и при других московских обителях. Например, при Чудовом монастыре в такой школе изучали катехизис, Ветхий и Новый Завет, церковную историю и устав. В 1903 году в список дисциплин были включены церковное пение и особый по содержанию, как можно предположить из его названия, предмет «О монашестве». Примечательно, что только успешно прошедшие образовательный курс этой школы получали право быть приписанными к Чудову монастырю[13]. Данную меру следует признать совершенно оправданной, так как именно послушники, особенно неуказные, были наиболее опасной средой, в некоторой степени склонной, как показывал в том числе и исторический опыт, к нарушению монастырского благочиния и спокойствия.
Социальная и просветительская деятельность всегда была уделом русских монастырей
С давних времен монастыри выполняли функцию исправительных учреждений, куда за те или проступки направляли на исправление как государственных преступников, так и лиц в священном сане. В первую очередь это касалось, конечно, священно- и церковнослужителей. Однако вплоть до XIX века включительно в монастыри ссылали и светских людей. «По закону монастырским заключением, на разные сроки, карались неверные супруги. Незамужние женщины, согласившиеся на похищение их с целью вступления в брак и пр. В особых случаях человек мог быть заточен в монастырь по высочайшему повелению»[14]. Ссылали часто во все наиболее крупные монастыри. Однако некоторые монастыри были известны в первую очередь как «исправительные». Среди них хорошо известными были, например, Соловецкий, Суздальский Спасо-Евфимиев и др.
|
18 марта 1868 года на заседании Святейшего Синода был рассмотрен вопрос о том, что в монастырях в заключении находилось слишком много светских лиц, которые в соответствие с буквой закона не должны были там находиться. Примечательно, что в тексте впоследствии принятого указа была приведена любопытная статистика. Ежегодно в монастырях Русской Православной Церкви содержалось около 900 человек. Так, в период с 1855 по 1859 год в обителях под заключением находилось 4 480 лиц мужского пола из духовного сословия, из которых 3 300 человек были осуждены за пьянство и неблагопристойное поведение. Примечательно, что за тот же период в женских монастырях за те или иные нарушения содержалось всего лишь 37 лиц женского пола из духовного сословия[15].
Что касается лиц светского звания, то их в монастырях в 1864 году содержалось 266 человек, в 1865 году – 212, в 1866 году – 193. При этом, как говорилось в указе, далеко не все они должны были находиться именно в монастырях. Некоторым следовало находиться на исправлении дома под наблюдением духовного отца. Дело в том, что Синод признал, что, к сожалению, далеко не всегда «достигается самая цель содержания в монастырях; ибо, вместо раскаяния, возрождается ожесточение, а монастыри стесняются и помещением сих людей, и надзором за ним, и нередко страдают от соблазнительного их поведения при нераскаянности»[16]. Поэтому признавалось, что более правильной и эффективной мерой должно было стать исправление на месте жительства под надзором и наблюдением местных священнослужителей. В этой связи Синод в 1868 году предписал архиереям немедленно освободить из монастырей всех тех, кто там находился не по Высочайшему повелению или не за те преступления, за которые полагалось монастырское заключение.
|
Этот краткий исторический обзор показывает, что монашество, отрекаясь от страстного мира, не становится чуждым миру человеческому. «Монахи оставляют мир, уходят из него, но это не обозначает, что они вычеркивают себя из общества людей… Мнение, что монах нелюдим, – это величайшее заблуждение. Монах – это самый открытый для людей человек, вмещающий в своем сердце всех»[17], – говорит схиархимандрит Эмилиан (Вафидис). Монах не призван к тому, чтобы выступать с громкими и яркими проповедями перед большими аудиториями (хотя в случае необходимости нужно и это), прежде всего своей жизнью настоящий монах проповедует о Христе; на опыте проживая Евангелие, он становится орудием Бога в этом мире, примером для окружающих его людей, которые часто скованы суетой и заботой и которым необходимо, как правило, лишь одно – святость и ее примеры. Созерцание святости разрушает внутренние преграды недоверия к Богу и к людям, становится ориентиром в собственном духовном преуспеянии.
«Монах – это самый открытый для людей человек, вмещающий в своем сердце всех»
Это является традицией монашеского делания, которая берет свое начало в глубокой древности, таким это делание остается и поныне. Один из разделов Положения о монастырях и монашествующих, посвященный служению монастырей миру, начинается с цитирования фрагмента Постановления Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви (2–5 февраля 2013 года): «Основой монастырской жизни неизменно является аскетическая практика, в первую очередь молитвенное и покаянное делание. Этому должны быть подчинены все обязанности и послушания, которые возлагаются на насельников и насельниц монастырей как в самих обителях, так и за их пределами. Ответственность за правильное устроение жизни монашествующих лежит на игуменах и игумениях, которые должны быть примером для вверенных их попечению братьев и сестер»[18]. Говоря о важности личного аскетического подвига для человека, избравшего монашескую жизнь, Святейший Патриарх Кирилл в одной из своих проповедей обратил внимание на следующее: «Без подвига для монаха нет спасения. Именно поэтому люди и устремляются в монастыри к монашествующим духовникам, желая почерпнуть часть их мудрости, их опыта. А какая же мудрость, если сам опыта не имеешь? Поэтому величайшая ответственность лежит на монастырской братии, чтобы через подвиг приблизиться к Господу и тем самым исполнить свое призвание, ведь и Господь Иисус Христос через подвиг вышел на общественное служение»[19].
В монашеской жизни должна быть выстроена правильная иерархия ценностей. В XIV веке преподобный Григорий Синаит жаловался, что он обошел всю Афонскую гору и между тысячами монашествующих нашел только три вместилища благодати, которые действительно творили «умное делание». Выясняя причины трагедии, постигшей Россию в начале ХХ века, в том числе и русское монашество, протоиерей Иоанн Журавский писал: «Монастыри – эти хранители “умного света” – разрушились, потому что само монашество разрушило основу монастырей: оставило “умное делание”. Оставление “умного делания” и увлечение монастырей в последних временах стяжанием внешнего довольства и славы, увлечение внешним благочинием и пышностью – было тяжким грехом и дерзким нарушением данных монашеством обетов»[20].
|
В середине XIX века святитель Игнатии (Брянчанинов) писал: «Ослабевшее христианство приготовляет и доставляет своему состоянию слабых монахов. Ныне вступление девственника в монастырь – величайшая редкость! Ныне вступление лица, не стяжавшего порочных навыков, – редкость! Ныне вступление сохранившего неиспорченным здоровье, способного к монастырским подвигам – редкость!»[21]. Далее святитель продолжает: «Наиболее вступают слабые, поврежденные по телу и душе… вступают пресытившиеся чувственными наслаждениями, получившие вкус ко всем соблазнам, которыми ныне преисполнен мир; вступают с закореневшими порочными навыками, с совестью притупленною, умерщвленною предшествовавшим образом жизни»[22]. Что же говорить о нашем времени?
Монашество призвано к особенному служению в Церкви. Это служение осуществляется только в том случае, когда монашество становится преображением человеческой жизни. На монашество, желающее стать подлинно христианским, абсолютно распространяется сказанное Христом о Себе: «Если пшеничное зерно, пав в землю не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12: 24). В подражании Христу монах идет путем кенозиса, чтобы послужить ближнему, насколько это возможно, чтобы положить душу свою за други своя (Ин. 15: 13), чтобы победить зло в самом себе и явить всем реальность этой победы. Монашество и сегодня остается важной и неотъемлемой частью церковной жизни. Множество самых трудных и необходимых церковных послушаний исполняется монахами и монахинями.
Сегодня, когда христианская вера находится под натиском греховного, мира, когда страсти обуревают юные души, не имеющие опоры в традициях благочестия, уникальность, надмирность и святость монашеского жития должны стать тем лучом света, к которому будут стремиться и те, кто в Церкви, и те, кто только на ее пороге. Для этого монаху требуется услышать голос Божий и отдать всего себя безраздельно Богу. Для этого необходимо возненавидеть себя и полюбить ближнего, а иногда и врага. Для этого нужно очистить свое сердце и дать возможность Христу Самому действовать в нем. Следуя таким путем, монашество окажет неоценимую услугу всей Церкви Христовой.
[1] Никифор Уединенник, прп. Слово о трезвении и хранении сердца // Добротолюбие в русском переводе. Т. V. М.: 1992. С. 240.
[2] Макарий Оптинский, прп. Душеполезные поучения. М.: 2009. С. 16.
[3] Петр Дамаскин, прп. Творения. М.: 2014. С. 2014.
[4] Сагарда Н. И. Первое Соборное Послание святого Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова. Исагогико-экзегетическое исследование. Полтава, 1903. С. 402–403.
[5] Владислав Свешников, прот. Очерки христианской этики. М.: 2000. C. 410.
[6]См. Иерофей (Влахос), митр. Православная психотерапия. М.: 2004. C. 237.
[7] Зеньковский В. В. Принципы православной антропологии // Русская религиозная антропология. Т. II. М.: 1997. С. 431.
[8] Эмилиан (Вафидис), арх. Жить в присутствии Бога. М.: 2020. С. 456.
[9] Цит. по: Монастыри и монашество: традиции и современность. Международная богословская научно-практическая конференция в Свято-Троицкой Сергиевой лавре. М.: Синодальный отдел по монастырям и монашеству Русской Православной Церкви, 2013. С. 48.
[10] Афанасий Лимасольский, митр. Основные этапы духовного пути монаха. Главные трудности и препятствия. Роль игумена как духовного руководителя. Доклад на Международной конференции «Монашество России и Кипра: духовно-культурные связи» (Республика Кипр, г. Никосия. 1–2 ноября 2018 года). [Эл. ресурс]. URL: https://monasterium.ru/doklady/monashestvo-rossii-i-kipra/osnovnye-etapy-dukhovnogo-puti-monakha-gla.... (дата обращения: 23.10.2021).
[11] Георгий Флоровский, прот. Вера и культура. Избранные труды по богословию и философии. СПб.: РХГИ, 2002. С. 646.
[12] Балашова Т. В. Московские монастыри в социо-культурной среде столичного города. М.: 2003. С. 119.
[13] Там же. С. 159.
[14] Зырянов П. Н. Русские монастыри и монашество в XIX и начале XX века. М., 2002. С. 97.
[15] Завьялов А. А. Циркулярные указы Святейшего Правительствующего Синода 1867–1900 гг. С. 50.
[16] Там же. С. 49.
[17] Эмилиан (Вафидис), арх. Жить в присутствии Бога. М.: 2020. С. 466.
[18] Постановления Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви (2–5 февраля 2013 года), п. 24.
[19] Кирилл, Патриарх Московский и всея Руси. Проповеди Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в монастырях (2017–2018). М.: 2018. С. 141.
[20] Цит. по: Сергий (Ситиков), иером. Тайна Царствия Божия, или Забытый путь истинного богопознания. 2009. С. 37–38.
[21] Игнатий (Брянчанинов), свт. Полное собрание творений святителя Игнатия (Брянчанинова): В 8-ми т. М.: 2006. Т. I. Аскетические опыты. С. 443–444.
[22] Там же. С. 444.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
- Балашова Т. В. Московские монастыри в социо-культурной среде столичного города. М.: 2003.
- Владислав Свешников, прот. Очерки христианской этики. М.: 2000.
- Георгий Флоровский, прот. Вера и культура. Избранные труды по богословию и философии. СПб.: РХГИ, 2002.
- Завьялов А. А. Циркулярные указы Святейшего Правительствующего Синода 1867–1900 гг. М.: 2004.
- Зеньковский В.В. Принципы православной антропологии // Русская религиозная антропология. Т. II. М.: 1997.
- Зырянов П. Н. Русские монастыри и монашество в XIX и начале XX века. М., 2002.
- Игнатий (Брянчанинов), свт. Полное собрание творений святителя Игнатия (Брянчанинова): В 8-ми т. М.: 2006. Т. I. Аскетические опыты.
- Иерофей (Влахос), митр. Православная психотерапия. М.: 2004.
- Кирилл, Патриарх Московский и всея Руси. Проповеди Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в монастырях (2017–2018). М.: 2018.
- Макарий Оптинский, прп. Душеполезные поучения. М.: 2009.
- Никифор Уединенник, прп. Слово о трезвении и хранении сердца // Добротолюбие в русском переводе. Т. V. М.: 1992.
- Петр Дамаскин, прп. Творения. М.: 2014.
- Сагарда Н.И. Первое Соборное Послание святого Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова. Исагогико-экзегетическое исследование. Полтава, 1903. С. 402–403.
- Сергий (Ситиков), иером. Тайна Царствия Божия, или Забытый путь истинного богопознания. М.: 2009.
- Эмилиан (Вафидис), арх. Жить в присутствии Бога. М.: 2020.
ИСТОЧНИКИ
- Монастыри и монашество: традиции и современность. Международная богословская научно-практическая конференция в Свято-Троицкой Сергиевой лавре. М.: Синодальный отдел по монастырям и монашеству Русской Православной Церкви, 2013.
- Основные этапы духовного пути монаха. Главные трудности и препятствия. Роль игумена как духовного руководителя. Доклад на Международной конференции «Монашество России и Кипра: духовно-культурные связи» (Республика Кипр, г. Никосия. 1–2 ноября 2018 года). [Электронный ресурс]. URL: https://monasterium.ru/doklady/monashestvo-rossii-i-kipra/osnovnye-etapy-dukhovnogo-puti-monakha-gla...
- Постановления Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 2–5 февраля 2013 года (Электронный вариант).
23 мая 2022
Размер пожертвования:
рублей
Пожертвовать
Интересно и поучительно. На наглядных примерах из патериков и учений отцов Церкви, из истории возникновения монашества и просветительской миссии монастырей статья разносторонне доказывает, что - по словам самого автора - «монашество не становится чуждым миру человеческому». А потому и простой мирянин может найти в практике монашеского делания много актуального и полезного для себя.
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.