Главная > Журнал > Общество > Жизнь замечательного человека

Жизнь замечательного человека

Инокиня Иоанна (Голик)

Распечатать

Памяти Федора Михайловича Достоевского

Федор Достоевский

В любом крупном художественном произведении есть сюжетные линии, которые как бы рифмуются с основным повествованием, подчеркивая возможность альтернативного развития событий. Удивительно, но подобные параллели существуют не только в творчестве, но и в реальной жизни. Ретроспективно обращаясь к биографии Федора Михайловича Достоевского, мы с удивлением находим, что среди известных русских деятелей XIX века было несколько «биографических двойников» писателя, обстоятельства жизни которых удивительным образом совпадают с главными вехами его жизни. При этом внутренние выводы, сделанные из этих обстоятельств, различаются иногда до полной противоположности…

Семья и детство. «Сын своего отца»

Первый «биографический двойник» Достоевского – Виссарион Белинский, «неистовый Виссарион». Про обоих можно было бы написать: «…Этот писатель происходил из религиозной семьи. Его дед был сельским священником. Отец, отучившись в семинарии, был принят в Императорскую медико-хирургическую академию, по окончании которой стал лекарем. Во время войны с Наполеоном отец лечил раненых воинов. Благодаря врачебной деятельности, он дослужился до чина коллежского асессора и получил потомственное дворянство. Мать писателя звали Мария, она происходила из бедной, но благочестивой семьи. Помимо самого писателя, в семье было еще несколько детей, жалование отца едва позволяло сводить концы с концами, так что жили они весьма скромно. Писатель умер от болезни легких, не прожив и 60 лет, но за свою жизнь успел написать множество трудов, которые до сих пор читают в России и за рубежом».

Виссарион Белинский

Поразительное сходство судеб, не так ли? Но если добавить в этот рассказ необходимые детали, то оказывается, что отцы писателей, несмотря на схожесть в происхождении и образовании, были очень разными людьми, причем образ мысли отцов прямым образом повлиял на сына каждого из них. Если семья Достоевских была действительно любящей и религиозной, то отец Виссариона Белинского был, по воспоминаниям современников, человеком тяжелого характера и вольных взглядов, что вполне передалось и его сыну.

Отцы писателей, несмотря на схожесть в происхождении и образовании, были очень разными людьми

Достоевский был знаком с Белинским. Можно даже сказать, что и творчество писателя, и его жизнь в целом сложились бы совсем иначе, если бы не это знакомство, состоявшееся в начале 1840-х годов. Будучи на 10 лет старше Достоевского, Белинский уже тогда был известным критиком. Поначалу он высоко оценил литературный талант Достоевского и еще до первой публикации принял его в свой кружок, чем очень вдохновил начинающего писателя.

Однако в то время Белинский уже отказался от христианства, о чем писал Герцену: «…в словах "Бог" и "религия" вижу тьму, мрак, цепи и кнут»[1], – и был ярым сторонником атеизма и революционных идей.

Достоевский в молодости разделял социальную философию Белинского и впоследствии был осужден, по сути, именно за чтение «Письма Белинского к Гоголю» в кружке петрашевцев. Но на каторге, как известно, он в корне изменил свои убеждения. Пройдя непростую эволюцию взглядов, в конце концов он вернулся к той первой любви ко Христу, которую впитал еще в семье. И, как писала об этом вдова Достоевского, Анна Григорьевна, «высоко ставя критический дар Белинского и искренно питая благодарные чувства за поощрение его литературного дарования, Федор Михайлович не мог простить ему насмешливое и почти кощунственное отношение к религиозным воззрениям»[2].

Молодость. «Политический преступник»

В биографии Ф. М. Достоевского есть черта, которая роднит его с еще одним писателем, известным своими революционными взглядами, – и это не что иное, как каторга. Кроме Достоевского, через нее прошел только один русский писатель XIX века – Николай Чернышевский. К обоим относится следующее: «В родословной этого знаменитого русского писателя немало священников. Он получил хорошее домашнее образование, латыни его учил родной отец. В детстве будущий писатель жадно впитывал все возможные книги из семейной библиотеки. При поступлении в училище он был заметно эрудированнее своих сверстников, что отмечали все преподаватели. В юности переехал в Петербург, где получил высшее образование и начал работать по профессии, однако это не принесло ему желаемого удовлетворения. Вскоре его увлекли революционные идеи социал-утописта Фурье. Он – один из двух русских писателей, прошедших через каторгу за свои политические убеждения. Во время следствия писатель содержался в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, где не оставлял своих литературных трудов».

Николай Чернышевский

Они познакомились незадолго до ареста Чернышевского, о чем сохранились воспоминания обоих писателей. Но, что характерно, они совершенно по-разному описывают свое общение. Если Достоевский, будучи не согласен со взглядами Чернышевского, уважает его и, судя по воспоминаниям, верит в то, что последний не способен злоупотреблять влиянием, которое имеет на молодежь, то Чернышевский пишет об их встрече подчеркнуто иронично, выставляя Достоевского как смешного в своей болезненной тревожности человека.

Огромная разница между писателями заключается в том, что Достоевский был по своей сути созидателем. Есть и другие примеры таких людей. Скажем, декабристы, которые и во время каторжных работ, и потом, живя в Сибири на поселении, смогли не потерять человеческий облик благодаря тому, что в созидательном русле применяли лучшие силы души. Известны и «каторжная академия», и братский быт осужденных, и – уже после освобождения – их труды по развитию сельского хозяйства, науки, искусства и просвещению сибирских крестьян.

Всякая революция – это зло, но сами революционеры бывают разные, и подчас это люди талантливые и деятельные, которые, даже оказавшись в ссылке, не тратят силы на деструктивную злобу, а раскрывают свой богатый потенциал в труде и непосредственной помощи тем, кого видят рядом с собой. Так, по большому счету, случилось и с Достоевским.

Чернышевский, в свою очередь, был совсем не таким человеком. Он был разрушителем «по определению», непримиримым революционером-утопистом, вдохновенным проповедником народовольчества. Даже когда в 1874 году ему было предложено подать прошение о помиловании, он, как известно, гордо отверг это предложение. Вспомним и то, что если Достоевский был осужден на каторгу при Николае I, то «режим», против которого самозабвенно диссидентствовал Чернышевский, – совсем другой, это самый расцвет эпохи либеральных реформ.

На каторге Федор Михайлович пережил глубокий внутренний переворот, отказался от заблуждений молодости и до последнего дня горячо благодарил Бога за сам дар жизни

Достоевский был избавлен от смертной казни, каторга во многих смыслах стала для него помилованием. На каторге Федор Михайлович пережил глубокий внутренний переворот, отказался от заблуждений молодости и до последнего дня горячо благодарил Бога за сам дар жизни. И, думается, студенты, которые читали Псалтирь над гробом блаженно почившего Достоевского, поняли о жизни несравненно больше, чем те, кто молился на автора романа «Что делать?».

Зрелость. Любовь и «любовь»

Следующее «совпадение биографий» настолько поражает, что мы не будем сразу открывать имя человека, про которого, как и про Федора Михайловича Достоевского, можно было бы написать следующее: «Он родился еще до восстания декабристов, начал свою карьеру при Николае I, но расцвет его деятельности пришелся, безусловно, на Александровскую эпоху. Был женат дважды. Его первую жену звали Мария, она была незаурядной личностью, но в этом браке он не обрел искомого семейного счастья. Однако, будучи уже зрелым человеком, в 1866 году он влюбляется в юную девушку, которая еще до первой их личной встречи глубоко уважала и любила его, так что, несмотря на разницу в возрасте, ответила ему взаимностью. Он называл ее своим Ангелом Хранителем. Впоследствии у них родилось четверо детей: два мальчика и две девочки. Но, к сожалению, им пришлось пережить не только счастье родительства, но и скорбь потери любимого ребенка. Они прожили вместе 14 счастливых лет, в течение которых их любовь только возрастала, но в начале 1881 года жизнь этого человека, который еще многое мог бы сделать для России, оборвалась, к великому потрясению для всего русского общества. Его супруга осталась молодой вдовой и сохраняла нежную любовь к мужу до последнего дыхания. Она скончалась уже после революции, но, по собственным признаниям и воспоминаниям знавших ее людей, душой навсегда осталась где-то в 70-х годах XIX века, бывших самым счастливым временем ее жизни».

Да, этот третий «двойник» Достоевского – император Александр II. Их судьбы не раз пересекались. По случаю коронации Александра II Достоевскому было возвращено потомственное дворянство, а потом именно он разрешил писателю вернуться из ссылки в Петербург и снова заниматься литературным трудом, за что тот был бесконечно благодарен. Во время Парижского покушения на императора летом 1867 года супруги Достоевские находились в Европе и были глубоко обеспокоены этим происшествием, ходили в консульство в Дрездене, чтобы узнать, выжил ли государь[3].

Но нам в данном случае интересно не столько пересечение жизненных путей императора-освободителя и одного из величайших русских писателей XIX века, а конкретно второй брак каждого из них. При всем уважении к Александру II, его чувство к Екатерине Долгорукой может быть названо «любовью» только в современном, выхолощенном смысле этого слова. Эта «прекрасная» история о поздней любви развивалась на фоне тяжкой болезни и невероятных душевных страданий императрицы Марии Александровны, которая терпеливо переносила открытую измену мужа, поселившего свою фаворитку в Зимний дворец. Все-таки «любовь», построенная на страданиях жены и детей, не может иметь ничего общего с Истинной Любовью – Богом, и, по справедливости, должна называться страстью.

В свою очередь, любовь Ф. М. Достоевского к молодой стенографистке Анне Григорьевне Сниткиной была, действительно, Божиим даром. Благодаря жертвенной любви Анны Григорьевны, Федор Михайлович наконец обрел семейное счастье, о котором горячо мечтал, но на которое не смел и надеяться, считая себя уже слишком старым и больным человеком. Терпение Анны Григорьевны победило многолетнюю страсть писателя к рулетке; ее практичный ум позволил наладить финансовые дела и рассчитаться с многочисленными долгами. Наконец, именно в 1870-х годах, при постоянном участии Анны Григорьевны в качестве стенографистки и личного секретаря, писатель создал свое «пятикнижие». В каком-то смысле можно сказать, что брак с Анной Григорьевной был единственным, но при этом очень ярким и утешительным лучом света в непростой судьбе Ф. М. Достоевского, любовью в глубочайшем христианском смысле этого слова.

Творчество. Евангелие великого писателя

Если говорить о творчестве, то писатель, с которым чаще всего сравнивают Достоевского, – это, конечно, Лев Толстой. Удивительно, но и в их судьбах можно увидеть важные параллели: «Великий писатель-романист XIX века, высоко ценивший гений Пушкина. Его первые произведения относятся к 1840-м годам. Одна из главных тем его творчества – поиск истоков зла и страданий в человеческой душе. Не раз в своей жизни писатель путешествовал по Европе, именно там он написал некоторые из своих самых известных сочинений. В 1860-х годах издавал собственный журнал. Среди героев писателя немало противоречивых характеров, в сюжетах встречаются сцены убийств и даже самоубийств. Тяжелым жизненным ударом для него стала смерть любимого брата. Однажды писатель присутствовал на смертной казни, и это зрелище осталось в его памяти на всю жизнь. Писатель всерьез интересовался богословскими вопросами, посещал Оптину пустынь, где общался с преподобным Амвросием Оптинским…».

Лев Толстой

Как известно, два величайших русских писателя ХIХ века так и не успели лично познакомиться, хотя такая возможность была. Уже после смерти Достоевского его супруга Анна Григорьевна познакомилась сначала с Софьей Андреевной Толстой, а потом и с ее мужем.

При этом они, разумеется, были прекрасно знакомы с творчеством друг друга, и после смерти Достоевского Толстой писал: «Как бы я желал уметь сказать все, чтó я чувствую о Достоевском… Я никогда не видал этого человека и никогда не имел прямых сношений с ним, и вдруг, когда он умер, я понял, что он был самый, самый близкий, дорогой, нужный мне человек... И никогда мне в голову не приходило мериться с ним – никогда. Все, чтó он делал (хорошее, настоящее, чтó он делал), было такое, что чем больше он сделает, тем мне лучше. Искусство вызывает во мне зависть, ум тоже, но дело сердца только радость. Я его так и считал своим другом, и иначе не думал, как то, что мы увидимся, и что теперь только не пришлось, но что это моё. И вдруг за обедом читаю: умер. Опора какая-то отскочила от меня. Я растерялся, а потом стало ясно, как он мне был дорог, и я плакал и теперь плáчу»[4].

Евангелие Достоевского – это пример того, как Священный текст может преобразить и «пропитать» всю жизнь человека, включая его творчество

Есть очень много аспектов, по которым сравнивают Толстого и Достоевского. При этом особенно поражает один, как кажется, не связанный напрямую с их творчеством факт, – то, что во всей русской литературе есть только два писателя, чьи настольные экземпляры Евангелия стали отдельной темой в литературоведении, – и это именно они! Но если Евангелие Толстого, из которого писатель красным карандашом вычеркнул все «ненужное», – это символ бунта гордого человеческого ума против Бога, то Евангелие Достоевского – это пример того, как Священный текст может преобразить и «пропитать» всю жизнь человека, включая его творчество. И, конечно, в контексте разговора о Евангелии глубоко неслучайны такие разные оценки, данные Толстому и Достоевскому старцем Амвросием Оптинским, общавшимся с обоими писателями. Как известно, Толстого преподобный Амвросий назвал «крайне гордым», а про Достоевского сказал: «Этот – кающийся».

Итог. О талантах Достоевского

Если вернуться к мысли о том, что в хорошем романе всегда можно найти некие параллели основному сюжету, то биография Достоевского – это в некотором роде роман о писателе, который, будучи человеком своего времени, глубоко погруженным в культурные и, отчасти, политические процессы, смог избежать опьянения свободой.

Он воспользовался свободой мысли, свободой любви и свободой творчества как евангельскими талантами (см.: Мф. 25: 14–23), искренне посвятив их на служение Христу, которого полюбил от всего сердца. И не только воспользовался этими свободами сам, но и показал многим людям Истинный Путь, который они сами, возможно, не нашли бы среди множества ложных путей. Еще при жизни писателя его творчество принесло богатый плод, в том числе и для Православной Церкви, и продолжает приносить подобные плоды до сих пор. От тех самых студентов, читавших Псалтирь у гроба писателя, до множества современных людей по всему миру, которые зачастую знакомятся с Достоевским раньше, чем со святыми отцами, он становится проводником ко Христу.

Биография Ф. М. Достоевского – это, конечно, не житие канонизированного святого, но в ней мы читаем о преодолении серьезных испытаний с большим доверием и благодарностью Богу. Каждый христианин хотел бы этому научиться. И, наверно, каждый хотел бы так же, как Достоевский, причаститься на смертном одре и улыбнуться после смерти. Но еще больше каждый из нас желал бы, чтобы после его кончины кто-то из носителей Святого Духа был готов засвидетельствовать: «…мы веруем, что Достоевский спасен»[5].

[1] Письмо от 26 января 1845 г. // Белинский В. Г. Полное собрание сочинений – в 13 т. Т. 12. М., 1956. С. 250.

[2] Достоевская А. Г. Воспоминания. – М: Книговек, 2018. С. 152.

[3] Достоевская А. Г. Воспоминания. – М: Книговек, 2018. С. 150.

[4] Письмо Л. Н. Толстого Н. Н. Страхову от 5-10 (?) февраля 1881 г. // Л. Н. Толстой. Полное собрание сочинений – в 90 т. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1934. Т. 63. Письма 1880-1886 гг. С. 43.

[5] Протоиерей Геннадий Беловолов. Достоевский и Оптина пустынь // Православие.Ру URL: https://pravoslavie.ru/100899.html

Инокиня Иоанна (Голик) 8 февраля 2025

Издательство
Сретенского монастыря