«Просветимся, люди!» Канон Пасхи

Беседа с игуменом Пантелеимоном (Королевым)

Несколько лет назад под редакторским руководством настоятеля Свято-Троицкого Данилова мужского монастыря, руководителя Издательского отдела Переславской епархии игумена Пантелеимона (Королева) издательство «Орфограф» собрало под одной обложкой «Слово на Святую Пасху» святителя Григория Богослова и Канон преподобного Иоанна Дамаскина, истолкованный преподобным Никодимом Святогорцем. Книга стала настольной для многих из тех, кто любит пасхальные богослужения и хочет лучше понять их суть.

– Отец Пантелеимон, что объединяет трех святых отцов, оставивших нам свои мудрые слова о Пасхе?

– Все три – глубочайшие богословы, все, конечно же, любят Бога и испытывают огромную радость о Святом Воскресении.

– В предисловии к сборнику вы пишете, что он дает возможность ярче прочувствовать и глубже осознать смысл канона, который мы будем слышать на протяжении всего сорокадневного пасхального периода. Но возможно ли столь сложный богословский текст понять до конца без специальной подготовки?

– А можно ли до конца понять молитву «Господи, помилуй»? Зачастую мы сами себя понять не можем, друг друга, от нашего разумения ускользают совсем простые вещи. Вот математика занимается исследованием простых вещей: чисел, точек, линий – и все время в них находит какие-то новые аспекты. А уж тем более мы не можем понять до конца событие Воскресения Христова, которое рассматривается и восхваляется в каноне.

– А если человек на службе просто слушает, не вдумываясь в глубинный смысл канона? Или воспринимает эмоционально, образно, как стихи, не анализируя, – он себя обделяет, и радость его будет неполной?

– Как возможно воспринимать стихи, игнорируя смысл? Канон святого Иоанна Дамаскина – прекрасная поэзия. Важно узнавать и уметь представить образы, приводимые в каноне, – тогда будет радовать узнавание и восприятие станет живым. Что возникает в голове при упоминании об отроках в пещи или об истории с переходом через Красное море, если человек не в состоянии уловить эти отсылки? Можно это слушать как стихи на сербском или на болгарском – по узнаваемым корням можно угадать общую тему, но какой именно смысл – неизвестно. Конечно, важно и то, насколько внятно поют и насколько певчие сами понимают текст, погружаются ли они в эти образы. Бывает, что люди знают канон наизусть, но не понимают.

Важно узнавать и уметь представить образы канона – тогда будет радовать узнавание, а восприятие канона станет живым

– Можно ли сказать, что преподобный Иоанн Дамаскин перевел «Слово» Григория Богослова на язык церковной поэзии?

– Это, конечно, не перевод в прямом смысле. Святой Иоанн Дамаскин использует «Слово», опирается на него и дает многократные отсылки. «Слово» Григория Богослова в Типиконе предписано читать в храме в первые дни Пасхи, поэтому предполагается, что слушающие канон, написанный преподобным Иоанном, знают сложный и глубокий текст святителя Григория. Преподобный Иоанн не переводом занимается, так же, как святитель Григорий Богослов не переводит Евангелие на язык богословия. Это иная огромнейшая работа в совершенно особом жанре.

– Как вы считаете, почему столь древнее святоотеческое творение не устарело?

– Вероятно, потому, что велик сам святитель Григорий. И у него очень ясная и глубокая мысль – ведь недаром он именуется Богословом. Обладая огромным интеллектом, огромной духовной опытностью и прекрасным риторическим образованием, он умеет излагать важнейшие богословские истины так, что большая, сложно построенная и сложная по смыслу речь своими поворотами снова и снова привлекает к себе внимание, заставляет вникать в суть и дает удивительное вдохновение. То, что касается аскетики, хочется выполнять, а в то, что касается догматики, хочется еще глубже вникать.

– Святитель Григорий пишет, что для восприятия его слова нужно очистить ум, слух и мысль. У святого Иоанна Дамаскина – «очистим чувства, и мы узрим Христа». Преподобный Никодим, в свою очередь, предлагает избегать душевных страстей, а также зрелищ и азартных игр. А как вам кажется, что имеется в виду?

– Есть история из патерика, на первый взгляд не имеющая прямого отношения к тексту святителя. Приходит послушник к старцу и жалуется: «Что-то я самого себя понять не могу, ничего мне не ясно». Старец берет стакан с водой, сыплет туда песок, взбалтывает и говорит: «Посмотри на стакан, что ты через него видишь?» Послушник отвечает, что ничего не видит. Тогда старец говорит: «Приходи завтра, посмотришь еще раз», – и ставит стакан в уголок. Послушник приходит на следующий день, в стакане уже муть осела, и сквозь него можно уже что-то видеть. И старец говорит: «Иди и сиди в своей келье, пока у тебя внутри так же не осядет то, что в тебе бурлит»…

Когда у нас мысли не очищены, если мы пребываем в страстях, которые бередят наш ум, то для нас слишком сложным оказывается слово Григория Богослова. Если в ушах у нас стоят ритмы современного города, то моменты, которые требуют тишины, кому-то могут показаться слишком неспешными, кому-то – заумными. Но для того и дается нам это чтение из года в год, чтобы мы один раз поняли какую-то часть, в другой год – хоть немного добавили к этому пониманию. Хорошо, если то, что останется в памяти, сделает нас не просто торговцами чужой мудростью, а станет нашим собственным достоянием.

Богословские тексты кажутся слишком сложными, когда мысли наши не очищены, когда мы пребываем в страстях

– Получается, что и ваш сборник – книга не для разового прочтения, а для постоянного – настольного или «карманного» – употребления?

– Мы в монастыре в прошлом году ее читали во время трапезы на Светлой седмице, и в этом году повторим. Мне кажется, на то и нужны комментарии, толкования к богослужебным текстам, чтобы в них вникать. Эта тема должна звучать из года в год: мало кто скажет, что ему все понятно. Все мы чувствуем пользу от чтения жития преподобной Марии Египетской в середине Великого поста, и едва ли кто-то захочет отказаться от этой традиции.

– Хотя вроде бы все приблизительно знают текст…

– А слово Иоанна Златоуста на Пасху кто-то знает наизусть, и он с еще большим нетерпением ждет услышать эти слова – они очень помогают в нашем христианском доброделании и правильном понимании самой сути праздника.

– Преподобный Никодим Святогорец говорит, что «все поющие и слушающие канон должны не только быть певцами и слушателями мыслей и заповедей, содержащихся в каноне, но и творцами их на деле». Как практически воспринимать этот завет людям XXI века?

– Преподобный дальше поясняет, говоря, что мы воскресли вместе со Христом, через веру, через крещение и должны проводить новое жительство – на деле стать свидетелями Воскресения. У митрополита Антония Сурожского есть рассуждения о том, что человек может стать христианином, когда увидит искру вечной жизни в глазах другого. Если мы исповедуем Воскресение не только на словах, то оно должно быть средоточием нашей христианской жизни. Тогда для нас смерть не страшна, мы несем в себе свет Воскресения и «праздников Праздник» нам освещает весь год. Соответственно, если такие конкретные мысли, звучащие в каноне, принять близко к сердцу, начиная с самой первой – «очистим чувствия и узрим», – если мы постараемся сделать наши чувства такими просветленными, такими очищенными, то мы действительно будем видеть Воскресение Христово. Мы станем подобны апостолам: они ходили по всей вселенной и проповедовали Христа, распятого и воскресшего. Апостол Павел говорил: «Мне жизнь – Христос, и смерть – приобретение», потому что для него смерть и встреча с воскресшим Христом были вожделенны и радостны и он не цеплялся за временную жизнь. Смерть большинства апостолов была мученической. Я не предлагаю каждому мирянину стремиться стать мучеником, но для каждого смерть должна восприниматься лишь кратковременным, не очень комфортным эпизодом на пути шествования ко Христу. Это как, скажем, потоки воды, льющиеся с крыши и отделяющие нас от родного дома. Вот мы подходим к дому, стоим под дождиком, а перед нами целый водопад. А дальше уже теплый дом, и махровое полотенце, и родительские объятья… Если христианин таким образом будет относиться к смерти – как вот к этому последнему холодному потоку, – значит, он действительно свидетель Воскресения, он знает о том, что Христос воскрес, и он сам со Христом воскреснет тоже.

Смерть – лишь эпизод на пути ко Христу. Если так относиться к смерти, значит, мы действительно свидетели Воскресения

– Возможно, в «Слове» есть образы, которые особенно интересны вам самому как богослову и тоже в какой-то мере толкователю этого текста?

– Святитель Григорий очень сильно говорит о символике ветхозаветной Пасхи, которую должны были совершать иудеи, толкует ее одновременно возвышенно и практически, в духовном смысле. Вот закалается агнец, «и честною кровию запечатлеваются дело и мысль, то есть поступки и нравы – эти косяки наших дверей». И дальше святитель рассуждает о том, что это за двери, что за косяки, какова закваска, по каким причинам надо было съедать жертву вечером, почему надо, чтобы агнец был именно печеный, а не вареный («чтобы в нашем восприятии не было ничего необдуманного, водянистого»). Важная тема – по какой причине кости не должны были быть сокрушаемыми: «А кости и несъедобное, то есть для нас труднопостижимое, да не сокрушатся из-за плохого разбора и разумения». Мы напитаемся тем, что нам понятно, подвержено духовному пищеварению, а важно все с головы до ног – от первого представления о Божестве до последних рассуждений о воплощении. Но кости – то есть то, что не понятно, – не будем сокрушать. Это удивительно впечатляющее перемещение кулинарных указаний на духовные реалии: как подобает жить.

– Вы так глубоко начали вникать в детали канона, когда готовили сборник? Или, наоборот, изначальным был интерес к творению Иоанна Дамаскина?

– Мне интересно, что мы поем на богослужении. Когда нахожу комментарии и толкования к богослужебным текстам, стараюсь в них вникать, когда не нахожу – пытаюсь составлять свои. Известно, что один из способов понять глубже – это попытаться объяснить кому-то еще. Поэтому когда я нашел комментарии преподобного Никодима на Пасхальный канон в переводе сестер Александро-Невского Ново-Тихвинского женского монастыря в Екатеринбурге, я этому сильно обрадовался, прочитал сам, и мне захотелось поделиться этой радостью понимания. Так и стали готовить эту книжку, получив на то благословение сестер. Благодаря этому толкованию мне многое стало яснее, хотя в каких-то отдельных моментах все равно сохраняется недоумение. Комментарий преподобного Никодима – непростой текст, святой цитирует многих авторов, о существовании половины которых я не знал. Иной раз удавалось найти источники, на которые ссылается преподобный Никодим, иной раз – нет. Что-то так и осталось не до конца понятным, но это очевидное свидетельство, что я еще не очистил свои чувствия и ум, слух и сердце. Вероятно, если достигну более глубокого опыта христианской жизни, станет яснее.

– А как ваши знакомые восприняли издание книги? Приходилось ли вам слышать отзывы?

– Большого количества похвал я не слышал, отчасти, думаю, из-за сложности толкования. Чтение его – серьезный труд, берясь за него, встаешь на длинный и трудный путь вникания в богословие, в богослужение и в красивейшую риторику. Наверное, шествующие этим путем редко выражают свои чувства восторгами. Есть те, кто встречает Пасху фейерверком эмоций и быстро устает от восторгов; есть те, кто погружается в глубины богословия и созерцания; наверное, есть и третьи, которые соединяют созерцание с ликованием. Событие Пасхи описывается восклицанием из двух слов: «Христос воскресе!» – а для того, чтобы в него вникнуть, мы вдаемся в глубочайшие догматические, исторические и даже филологические экскурсы, пытаемся разобраться, как это можно понимать и на каком языке об этом рассказывать другим.

– Отец Пантелеимон, видимо, чтобы быть богословом, полезно сначала стать математиком. Ваше первое математическое образование, полученное в МГУ, здесь как раз помогает. Но как же святые отцы, которые не имели таких познаний… как они – Святым Духом, своим личностным талантом – могли постичь такие сложные вещи?

– Совсем не в математике дело. Скорее в том, что действительно отцам многое было открыто, и вдобавок они обладали такой силой ума и речи, что смогли это ясно сформулировать. Вспомним о старце Иосифе Исихасте и его сподвижнике Арсении – они жили вместе, и один другого не превосходил подвигами. Но при этом старец Иосиф был в состоянии ясно анализировать и описывать свой духовный путь и, соответственно, тоньше видеть, как правильно действовать другим в сходных обстоятельствах. А старец Арсений подвизался в простоте, полном доверии к Богу и достигал святости без таких аналитических талантов. Математика, как и риторика с философией, действительно, помогает оттачивать интеллектуальный инструментарий, но не при помощи этого инструментария создавалась святоотеческая мысль. Риторика и логичность еретиков зачастую были не хуже, чем у православных, – но не на их стороне истина и откровение Святого Духа.

– Прихожанам своего монастыря и нашим читателям советуете почитать пасхальный сборник?

– Конечно, тем, кто хочет, рекомендую эту книжку, она стоит у нас в лавке на видном месте. Но не так много, к сожалению, находится людей, которые действительно готовы вникать в такого рода тексты, требующие не только подготовки, но и определенной тишины и спокойствия для их восприятия. Далеко не все, возвращаясь в транспорте с работы после трудного дня, почувствуют жажду к толкованию преподобного Никодима. Уставший, перенасыщенный впечатлениями мозг, вполне возможно, откажется понимать на второй строчке читаемого текста. Но стоит попробовать; обидно, когда мало что понимаешь в Пасхальном каноне.

Стоит попробовать вникнуть в эти непростые толкования. Обидно, когда мало что понимаешь в Пасхальном каноне

– Вы очень серьезно отнеслись к редактированию текстов сборника, проделали большую работу, привлекли и греческий, и английский варианты переводов. Сочли, что перевод XIX века требовал улучшения?

– Мы взяли дореволюционный перевод и его перепроверили, используя все возможные источники, опираясь на греческий текст, на славянские рукописи, которые были доступны, и на английский перевод – очень важно смотреть на то, что сделали предшественники. Что касается тщательности работы… Есть такое определение монашества: «Монах есть тщательность во всем». Ту тщательность, которая должна быть в исполнении заповедей, требуется применять и к старанию в делах, за которые берешься. Преподобный Феодор Студит поучает, что по монастырской корове должно быть хорошо видно, что она именно монастырская – прекрасная и ухоженная. Монаху все, за что он берется, подобает делать как дело Божие, с особенным вниманием к своей совести.

Работа над сборником оказалась прекрасной возможностью углубиться в текст святителя Григория Богослова. Возвращаясь к теме, которую задает святитель Григорий, – про кости, которые должны быть не сокрушены: некоторые моменты в старом переводе нам казались «сокрушением костей», неверной передачей мыслей святителя. Места невнятные мы старались прояснить, надеюсь, что сами мы тоже никакие «кости» – богословие святого Григория – не сокрушили.

Вникание в эти тексты оказалось очень интересным и вдохновляющим. То, в чем ты с большим трудом разобрался, становится уже твоим собственным, и в следующий раз, встречая Пасхальный канон, ты ему радуешься как своему старому доброму товарищу, которого ты намного лучше понимаешь.

С игуменом Пантелеимоном (Королевым)
беседовала Наталья Крушевская


Размер пожертвования: рублей Пожертвовать
Комментарии
Написать комментарий

Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.

Введите текст с картинки:

CAPTCHA
Отправить