Главная > Журнал > Монашество > Жизнь афонского монаха

Жизнь афонского монаха

Монах Моисей Святогорец

Распечатать

В наше сложное время Святой Афон остается островом, наполненным миром, остается колыбелью радости. Эту радость смиренные Афона посылают в тревожный, лишенный любви мир. Но нужны чуткий слух, желание и искренняя жажда, чтобы этот сигнал принять и почувствовать. Услышать то благовещение, которое исходит от смиренных жителей монастырей, скитов, калив и пещер Священного Афона.

Тот, кто встает на монашеский путь, ищет место, где его душа обретет спокойствие. Решение стать монахом требует силы, воли и мужества.

Современное общество, нацеленное на потребление, «прогресс», различные удобства и всевозможные блага цивилизации обессиливают душу, делают ее ленивой, расслабленной и безразличной. Человеку требуется мужество, чтобы разорвать цепи, связывающие его с материальными благами. Призыв к монашеству не сравнится ни с каким другим призывом или желанием. Монахом человек становится с единственной целью – соединиться с Господом и полностью посвятить себя Ему. Не верующий искренне не может стать монахом. Монах уходит в безмолвие, потому что оно поможет ему в духовном восхождении.

Место, где монах подвизается, важно. Православные монастыри всегда строились вдали от городов, в отличие от западной традиции, потому что люди уходят из (светского) мира в монастыри, а не монахи приходят в мир. Они идут в монастырь за утешением, поддержкой.

Монах уходит из мира не потому, что ненавидит его. Нет. Просто шум городов, их суетливость, то, что называется мирским духом, вызывают душевные терзания, нестроения. Нельзя быть настоящим монахом, если не будешь духовно развиваться и если будешь испытывать ненависть к людям в миру. Монах пренебрегает миром не потому, что боится его. Монах должен быть сильным и готовым ко всему.

Монастырь не является убежищем для несчастных, отчаянных, закомплексованных, но при этом не перестает быть спасательной пристанью. Разумеется, нет человека, который не имеет проблем. И те, кто уходит в монастырь сегодня, эти жители больших городов, все равно являются детьми своей эпохи и волнуются о том, что происходит в мире. Да, в монастыре не все сразу решается волшебным образом, необходима долгая и тщательная борьба с собой, которая направляет взгляд внутрь себя, учит боголюбию и братолюбию. Помощь, которую оказывает старец, требует большого искусства.

Монах не лишен любви. Он строит близкие и живые, личные отношения с Истинным и Живым Богом. Жизнь монаха – это не отрицание, а подтверждение. Каждый вечер он начинает и заканчивает свою молитву о мире с четками в руках. И эта его личная молитва благотворно влияет на мир. Монахи не являются бременем для общества, а их дело и труд считается священным, согласно словам «если кто не хочет трудиться, тот и не должен есть» (см.: Фес. 3: 10).

Приходя в монастырь, чтобы стать монахом, согласно Афонскому уставу, человек проходит испытательный период от одного года до трех лет. В это время будущий монах испытывает себя, и его испытывают, может быть, человек пришел сюда по ошибке. Послушнику будет показано, что происходит на Святой Горе, какова цель, какова здесь жизнь. Когда же человек свободно и осознанно полюбит эту жизнь и захочет следовать ей, тогда он может остаться в монастыре. В противном случае он может без каких-либо обязательств или ограничений вернуться домой. В начавшейся духовной борьбе он получит большую помощь, если будет честно делиться своими мыслями со старцем, духовным наставником, которым в общежительном монастыре является игумен. Делясь с игуменом своей болью, беспокойством, страстями, мыслями, трудностями и терзаниями, успехами и стремлениями, старец будет лучше понимать, как помочь человеку. Когда послушник раскрывает свою душу старцу, то его мудрость, опыт, знания, благодать, рассудительность, могут помочь послушнику в его путешествии среди Симплегад[1] эгоизма и своеволия. Монастырь – это не казарма, жизнь в которой идет «по часам», основываясь на строжайшем законе. Монахи, следуя определенному монашескому правилу, свободны, и старец откликается, если его о чем-то просят. Это образ жизни, в котором основным является уважение к человеку с икономией, то есть со снисхождением, и строгость.

Когда старец видит, что послушник от всего сердца принимает монашескую жизнь, то он одевает его в монашескую одежду, и во время Таинства с головы послушника срезается немного волос. Это символ добровольного и полного самоприношения Богу. Человек, которого постригают в монахи, сам трижды передает ножницы в руки тому, кто совершает постриг.

Главное условие – добрая воля самого человека. Мы призваны к свободе (Гал. 5: 13), а также мы призваны к познанию. Воодушевление существует как элемент Божией помощи, но, разумеется, оно не удержит человека в монастыре. Красота и чистота природы тоже не удержат тебя на этом святом месте. Необходима огромная сила, которая заставит тебя всю жизнь не покидать небольшое монастырское пространство.

При постриге в монахи человек меняет свою одежду и имя, и этим он выражает свое внутреннее изменение. С этого часа он живет, полностью предав себя Богу, постоянно думает о том, как не огорчить Господа, как угодить Ему, ожидает Его милости, благодати и благословения. В этот священный и неповторимый момент соединения его души с Небесным Женихом вместе с другими обещаниями он дает обет всю жизнь хранить три основные добродетели, которые подчеркивают монашескую и ангелообразную жизнь: послушание, нестяжание и целомудрие. Через них монах движется к самопознанию, братопознанию и богопознанию, то есть он стремится познать, что он несет в себе, и найти свое неизвестное и скрытое «я», найти в себе Бога, найти таланты, которые дал ему Господь, и подвизаться в их развитии и преумножении, а также познать свою силу и немощь. Познание немощи – это наибольшая сила.

Монах стремится найти свое неизвестное и скрытое «я», найти в себе Бога

От самопознания монах переходит к братопознанию, к принятию другого, своего брата. Мы крестились в одной купели, едим и пьем Тело и Кровь Христовы, мы кровные братья, все мы дети одного Бога. Принятие другого, кого бы то ни было, при этом грубо не вмешиваясь в сокровенною часть его священной души, – это то, что Сам Господь уважает, и это является одним из важных моментов не только в монашеской жизни, но и в духовной жизни в целом.

Быть монахом не означает быть изолированным. Иногда подвижник, которой десятилетиями не был в миру, более социализирован, чем любой горожанин. Он один, но он не чувствует себя одиноким. При этом житель мегаполиса будет ежедневно находиться среди тысяч людей и страдать от одиночества, словно он один на нашей планете. Монах может жить один и не бояться, потому что он научился понимать себя, других и Бога. Он хорошо ладит с другими, живет так, словно другие живут рядом с ним. Обычно мы сами виноваты в наших проблемах. Другие люди дают нам основания видеть, что у нас есть страсти. Достоевский говорил: «Исправь себя, и весь мир исправится». Так же говорил святой Серафим Саровский: «Обрети мир в своей душе, и вокруг тебя спасутся тысячи». Святой Исаак Сирин говорил: «Воскресить мертвого человека – не меньше, чем достичь бескорыстия». Святоотеческая и аскетическая мысль категорично указывает на то, что все начинается с борьбы за личное совершенствование через очищение и просветление.

Богопознание приходит после долгой борьбы, после того как я познаю себя и полюблю своих братьев, не буду предъявлять претензий им, а только к себе. Тогда я смогу познать моего Господа и Бога, буду принят Им, стану как Он, стану, как говорит святой Симеон Новый Богослов, Богом по благодати и причастности. Железо, когда попадает в огонь, становится огнем.

Жизнь в Афонских монастырях считается идеальным образцом монашеской жизни. Расскажу вам, как проходит наш день.

Мы придерживаемся так называемого византийского времени, когда закат соответствует полуночи. В зависимости от сезона и если нет праздника, мы встаем в два часа ночи по обычному, светскому времени. В праздничный день распорядок несколько меняется. В три часа после полуночи в центральном храме монастыря, в кафоликоне, как мы его называем, начинается богослужение. Молятся все монахи. После полунощницы, утрени и часов совершается Божественная литургия. Богослужение продолжается до семи часов утра. После двухчасовой паузы, во время которой те, кто устал, отдыхают или, если не устали, читают духовные книги, у нас совершается короткое богослужение. Сразу после мы приступаем к общей трапезе. Затем каждый монах идет выполнять свое послушание, то есть делать свою работу.

В монастыре один прислуживает другому, и все вместе служат Богу. В первый год своего пребывания в монастыре игумен дает послушания монаху, смотря по его силам, физическому состоянию. На Афоне нет низших и высших послушаний. Здесь нет монахов первого и второго сорта. Мы все, надев рясу, равны между собой. Даже игумен является первым среди равных. Ряса – это служебная мантия, Христов крест. Если кто-то ищет первенства и руководящих должностей, то пусть остается в миру. Человек уходит в монастырь, чтобы быть слугой. Здесь очень уважают пожилых людей, и когда они теряют силы, то другие иноки служат им, как они сами служили своим духовным братьям. Все послушания добрые, святые и благословенные. Нет неправильно понятого «соревнования», конкуренции, материальной выгоды, презрения и отвержения других, то, что, к сожалению, существует в миру. Таким образом, общежительный монастырь становится образцовой, идеальной общностью людей, общностью вне общества и семьи. Игумен – это отец, мы его дети, и все мы равны между собой.

Игумен – это отец, мы его дети, и все мы равны между собой

В послеобеденное время, в зависимости от сезона, послушания прекращаются, и монахи приходят на малую вечерню. На Афоне в понедельник, среду и пятницу мы соблюдаем строгий пост, в эти дни у нас только одна трапеза. В кафоликоне совершается малое повечерие. В конце этого богослужения каждый монах делает глубокий земной поклон, прося Бога и людей о прощении грехов, совершенных в течение дня.

Как видите, день монаха начинается и заканчивается в храме. Храм расположен в центре монастыря и в центре жизни монахов. Славословие, благодарение и моление – это три основных элемента их молитвы. Афонский монах молится много часов. В обычные дни богослужение в храме длится до семи часов, а в праздничные дни и в монастырские праздники оно продолжается гораздо дольше. Один старец сказал, что монах в храме похож на ребенка в утробе матери. Он растет, ничего не чувствуя и ничего не делая.

На закате солнца монахи уходят в свои кельи. Это время отводится не только для сна иноков. Каждый монах, в зависимости от благословения старца, заполняет это время чтением и изучением Священного Писания, Псалтири, Синаксаря, аскетических текстов, совершает поклоны и свое монашеское правило. Любимая молитва монахов – это так называемая умная молитва, которая совершается с четками в руках, и на каждом узелке четок повторяется молитва: «Господи Иисусе Христе, помилуй меня!». Эта молитва легкая и охватывает все прошения человеческой души, она проверена веками. Всегда всё происходит с благословения старца, то есть что будет читать монах и сколько времени он будет молиться определяет старец. Есть монахи, которые спят только по два часа в сутки. Эта добровольная аскеза, ночной духовный труд, помогающий монаху очиститься и пребывать в постоянном бодрствовании. И все это происходит ежедневно.

Внешне монашеская жизнь – это повторение одних и тех же действий иноков. Но благодаря этому повторению их жизнь не становится однообразной и рутинной. Однажды один юноша в архондарике[2] спросил меня:

– Как вам не надоедает каждый день делать одно и то же?

Я ответил ему словами одного старца:

– Каждый день солнце восходит, но это нам не надоедает. Мы никогда не говорим: «Солнце, ты надоело мне, сегодня не надо тебе всходить!»

Такова жизнь монаха. Храм, послушание, келья дают ему свет и не утомляют его. Он каждый день стоит в храме и слушает Божественную литургию. Внезапно в его уме открывается «форточка», и тогда он начинает хорошо понимать, что означают слова «Господи, помилуй!», какую силу они имеют, и никогда эти слова не остаются напрасными. Во время послушания монах пытается продолжить свою молитву, а в его келье будто продолжается Божественная литургия. Маленькая келья становится такой большой, светлой.

Каждый день монаха подобен первому и последнему дню его жизни. Каждый день у монаха начинается новая борьба. Каждый вечер, отдыхая, он думает, что, наверное, это последний день его жизни. Эта мысль является избавительной, спасительной, не оставляет места мечтам и накоплению сокровищ, дает душе умиление, покаяние. В аскетической терминологии это состояние монаха характеризуется красивым словом «радостотворная печаль». Радость, потому что моя надежда в Боге, поэтому я ничего не боюсь, и печаль, потому что своими грехами я огорчил Бога. В духовной борьбе монаха есть духовная агония, но не стресс, есть сожаление и воспоминания о беззакониях, но не углубление в них, отчаяние и комплекс вины.

Каждый день монаха подобен первому и последнему дню его жизни

Одежда монаха, несмотря на ее темный цвет, является одеждой победы и радости. Монах – это человек, который радуется или хотя бы пытается понять, почему он не радостный. Идя по благоухающим тропам Афона, по пропитанным аскетическим пóтом пустынным тропам и дворам древних монастырей, ты встречаешь молодых и пожилых монахов, у которых есть что-то общее, настолько общее, как одна и та же ряса, в которую все они одеты, и это не материальная радость. Это радость, для которой мы были созданы, это отблеск внутреннего мира и покоя.

Группа студентов пришла в наш монастырь, и, уходя, один из студентов обратился ко мне:

– Геронда, мы приехали сюда, чтобы скоротать время, осмеять какого-нибудь монаха и уехать. Мы неверующие люди, мы анархисты.

Я улыбнулся. Он набрался смелости и продолжил говорить:

– Но увидев эту радость монахов, мы сказали себе: «Эти люди не могут находиться здесь случайно и охранять монастырские стены. Они не выглядят глупыми или безумными. Здесь происходит нечто важное, и это дает им эту силу радости». Мы уезжаем если не воодушевленными, то, во всяком случае, задумавшимися.

Один современный подвижник говорил нам: «На одну чашу весов я ставлю все радости в этом мире, то, что в миру считается радостью, наслаждением, богатством, дипломы и так далее, а на другую чашу – половину моей радости, и чаша весов наклоняется в мою сторону!»[3].

Это слова, которые сказаны не для того, чтобы нас впечатлить. Горе монахам, если они обманывают. Святой старец Силуан, который умер в русском Свято-Пантелеимоновом монастыре, сказал: «Боже мой, не давай мне больше радости, потому что если она продолжится еще минуту, то мое сердце разорвется!»

Возможно, эти слова прозвучат странно для нас, потому что мы забыли о красоте духовной жизни, сами усложнили себе жизнь, сделали ее безрадостной и превратили неестественное в естественное. Радость монахов – это не эмоциональное состояние, а нечто долговечное, связано с источником радости – Христом.

Здесь необходимо упомянуть и о другом, о том, что остается искаженным в миру, искаженным даже церковными людьми. Многие говорят, что жизнь монаха тяжелая. И вот я прихожу и рассказываю вам о радости, мире и свободе. Монашеская жизнь тяжелая для тех, кто не познал ее по-настоящему. Если человек не вкладывает глубокое сознание, любовь и терпение в то, что он делает, то это не будет доставлять ему радости. Это касается не только монашества, но и всего остального. Еще одна проблема современного человека – это огромная неудовлетворенность, которая давит на его сердце, делает его недовольным тем, что он делает. Монах несет легкое и благое иго Христа, с радостью сораспинается Ему, поскольку он прекрасно знает, что эти многолетние страдания принесут ему вечное наслаждение – наслаждение, которое начинается в этой жизни. Один древний авва-пустынник говорил, что благодаря подвижничеству монахи становятся не убийцами своего тела, а убийцами своих страстей.

Монашеская жизнь тяжелая для тех, кто не познал ее по-настоящему

Живя этой радостью, ежедневно подвизаясь, чтобы победить свои страсти, а на их место поставить добродетели, монах достигает своей цели – обожения. Необходимо подчеркнуть, что монашеская жизнь зиждется на Евангелии. Христос не создал одно Евангелие для монахов, а другое – для мирян. От всех нас Он хочет, чтобы мы не просто читали то, что написано в Евангелии, а исполняли. Христос не хочет от нас чего-то невыполнимого. И этим я хочу сказать, что не должно быть разделения между монахами и мирянами. Мы все идем к Богу. Каждый по-своему и по мере своих сил. Святые являются для нас примером. У нас есть женатые и безбрачные, монахи и приходские клирики, богатые и бедные, молодые и пожилые, люди с Востока и с Запада. Разные люди, разные поколения, с разными профессиями, с разными характерами, образованные и необразованные, умные и наивные, все они, если захотят, придут к Богу. Бог был бы несправедлив, если бы Он лишил одну категорию людей спасения.

Монахи не должны забывать об основной своей цели – жертвенной молитве обо всех, а миряне не должны обвинять монахов в том, что они ленивы и бегут из мира, потому что на самом деле это не так. Монахи трудятся и прилагают большие усилия для сохранения и поддержания драгоценных реликвий, бесценных сокровищ, священных преданий и этого мощного нерва Церкви. У них не должно быть чувства превосходства над мирянами. Когда в первые века некоторые монахи относились к браку с презрением, они были осуждены Церковью. Миряне должны уважать эту долгую и тайную борьбу иноков. В единстве Церкви среди разнообразия даров Святого Духа нет места для споров и распрей, а только для взаимного уважения, признательности, полного единства, безграничной любви, освобождающего мира.

Простите меня, если я утомил вас. Я не знаю, успел ли я передать что-то из красоты нашей монашеской жизни. Я не говорю о себе, не поймите меня неправильно. Я говорю о страннической, ангелоподражающей, благодатной жизни. Каждое описание бессильно и недостаточно. Я говорил о внешних вещах. Я побоялся говорить о сущности. В основном Афон – это то, что не видно. Эта таинственная жизнь, которая проживается в темных кельях усердных подвижников духа. Они превращают ночи в дни, увлажняют камень и заставляют его цвести и благоухать.

Кто-то может приехать на Афон и встретить неприглядного, оборванного, нерасчесанного, полненького монаха и сказать:

– Я приехал, чтобы со мной поговорили о Боге, но что это за монах?

Но этот монах, который изначально не произвел на вас хорошего впечатления, может быть лучшим монахом, намного лучше, чем те, кто красиво разговаривал с вами. Если сейчас, когда я говорю с вами, я на мгновение подумаю: «Ах, как красиво я говорил! Люди это оценят и поздравят меня», тогда я несчастный монах, потому что мои таланты устремлены к вам, а не к Богу. Это по-человечески объяснимо, но монах подвизается для того, чтобы преодолеть человеческое мышление и войти в божественное мышление.

Действительно, рациональному человеку жизнь монаха кажется странной и абсурдной. Монах живет совершенно другой жизнью, чем мирской человек. Очень часто мирской человек живет ради успеха, удачи и славы. Монах живет противоположно: чем меньше он имеет, тем более довольным и свободным он себя чувствует. Он живет без мечтаний, как мертвый, но это добровольное умерщвление, подчинение и ограничение дают ему безграничную свободу, и его маленькая келья становится «тихим океаном». Таким образом, монах живет комфортно без родителей, друзей, средств массовой информации, прогулок и так далее. Все это он поменял на небесное утешение, которое ни с чем несравнимо. Таким образом, не уставая, монах много лет живет в одном и том же месте. Нам рассказывали, что один старец умер в 115 лет и был совершенно здоровым до самой смерти. Он приехал на Афон, когда ему было 15 лет, и целое столетие носил честную монашескую одежду. Он никогда не покидал Афона, то есть сто лет не видел женщину, сто лет не ел мяса, сто лет камень для него был подушкой, и он чувствовал такую большую радость от того, что ему предстояло умереть…

Видя аскетизм монахов, Бог приклоняется к нам и благословляет Свое творение, давая ему благодать.

Это жизнь афонского монаха, о которой я безуспешно пытался рассказать вам. Дарю ее вам, как цветок из Сада Святой Богородицы, дарю вашим сердцам, чтобы он делал вас благоухающими во все дни вашей жизни, чтобы в привычных житейских трудностях каждый из вас, по мере ваших сил, мог создать очаг в своем доме, чтобы вдохнуть и радоваться драгоценным дарам жизни, и всегда сосредотачиваться на Мироподателе и Светоподателе Боге.

Перевел с болгарского Виталий Чеботар

Из книги «Света гора. Богошествената планина»

[1] В древнегреческой мифологии Симплегады представляют собой две скалы в Босфоре, через которые никто не мог пройти.

[2] Архондарик – помещение для гостей в монастыре

[3] Преподобный Паисий Святогорец

Монах Моисей Святогорец 8 марта 2023

Издательство
Сретенского монастыря