Составитель этой книги – выдающийся иерарх Русской Православной Церкви, архиепископ Никон (Рождественский; 1851–1919). Долгие годы, будучи насельником Троице-Сергиевой лавры, он трудился на ниве книжного просвещения, и в 1885 году, еще в сане иеромонаха, опубликовал эту книгу, которую издательство Сретенского монастыря издает уже в пятый раз.
«Он был для нашего теплохладного времени невероятно горяч духом»
Памяти протоиерея Евгения Пелешева († 2021)
В Крещенский сочельник рядом с Псково-Печерской обителью в Варваринском храме Печор отпели старейшего клирика Псковской митрополии протоиерея Евгения Пелешева. Батюшка часто гостил и в Сретенской обители Москвы, в 2013 году Сретенское издательство выпустило его книгу «Перемена судьбы и другие рассказы».
Пережив этим летом коронавирус, из-за которого впервые за более чем 70 последних лет не смог отметить Успение Пресвятой Богородицы в Псково-Печерском монастыре, отец Евгений тем не менее к Покрову Царицы Небесной был уже на ногах, отметил 90-летие и 65 лет служения у престола Божия; служил он и на это Рождество уже 2021 года, и вот все-таки отправился в тот путь, куда давно уже, подшучивая над теми, кто боится смерти, собирался…
Новопреставленного вспоминает монахиня Иустина (Узелкова), многолетняя прихожанка и сотрудница Псково-Печерского монастыря.
Приходской по натуре своей священник
|
Отец Евгений с детства вырос при монастыре – его родная деревня расположена в окрестностях Пюхтицкой обители, так что он и детским забавам предпочитал в храм примчаться, свечку поставить. А потом 250 км прошел пешком до Псково-Печерского монастыря – так хотел Церкви служить. С 15 лет так и жил в этом тогда единственном открытом на территории России мужском монастыре. Многих великих старцев застал. В Крещенский сочельник на память преподобного Симеона (Желнина) батюшку отпели, а ведь именно старец Симеон предрек ему священство.
Батюшка был приходской по натуре своей священник – может быть, поэтому отцы его и не уговаривали остаться в монастыре, хотя он там уже до того, как поступить в семинарию, пообвыкся, стал своим. Хотя, впрочем, он такой общительный, что всюду, наверно, впору приходился. Но в приходском служении он был как рыба в воде. Ласковый со всеми, внимательный к каждому. Любвеобильный. Всегда видел, кому чем помочь.
Из фотоархива Сретенского монастыря
|
Он же войну еще подростком застал, голод перенес – те, кто хлебнул такого, всегда отзывчивые бывают. По домам отец Евгений много ходил: больных исповедовал, причащал. Был такой непрестанно приветливый, что даже души, и не знавшие Церкви, как-то раскрывались перед ним. Да с батюшкой и на улице поздороваешься, а он как-то мог сразу в разговор вступить.
– Как жива-здорова? Дела как? Что с работой? – вот такие наводящие вопросы задаст, а ты ему уже и всю жизнь рассказала!
У батюшки на службах постоянно такое духоподъемное настроение было, что у тебя потом еще долго душа – всю неделю до следующей службы – точно петь и ликовать могла. У него народ прям заряжался этим духом радости, какой-то все преодолевающей силой, так что и в руках всё спорится, когда на душе такой настрой.
Все хотели, чтобы батюшка Евгений отпевал
Батюшка всегда сам и пел на службах, и подпевал прямо громогласно. На отпеваниях тоже главным всегда и был запевалой. Он и отпевания с каким-то неподражаемым вдохновением совершал, и в то же время с такой жалостью большой служил – видно было, что у самого у него сердце прямо аж сжимается: лишь бы душа эта спаслась. «Только помилуй, Господи!» За иных прямо на колени вставал во время отпевания – молился и плакал-плакал за этого человека.
За иных прямо на колени вставал во время отпевания – молился и плакал-плакал: «Только помилуй его, Господи!»
Бывало, кто из-за выпивки погибнет, другой бы священник и не взялся отпевать, а батюшке всех было жалко. Отпевал, молился на коленях со слезами. Порою посмотришь: так и родственники не убивались о почивших. А отец Евгений с таким состраданием над каждым усопшим склонялся – сам и венчик поправит, и цветочки расставит у гроба, – чтобы всё было чинно, красиво. Он и наркоманов отпевал. Другие отцы боялись. А батюшка был воином. Он и потом всю жизнь молился за тех, кого отпевал. Прямо у него такие молитвенные бои были за души – синодики просто огроменные читал. Особенно за усопших подолгу и много молился.
Все хотели, чтобы батюшка Евгений отпевал – близких ли или тебя самого потом. Даже те, кто были прихожанами других храмов, а вот отпевать – это к батюшке Евгению – завещали. Сам же батюшка и за машиной потом шел, гроб провожал и на кладбище еще молился. При советской власти его даже оштрафовали как-то за это, 500 рублей «впаяли», а это по тем временам несколько месяцев зарплаты, да еще и пригрозили: «Еще раз на кладбище будешь служить – посадим». И где сейчас эти власти предержащие? А батюшка до последнего отпевал – порою и каждый день – и на кладбище все так же препровождал покойников.
Духовная реабилитация
|
Отец Евгений был носителем духа мирна. Когда случались конфликты, он не разводил поссорившихся по разным сторонам – наоборот, старался примирить их. А те люди, кого откуда-то выгнали, обидели, они все к отцу Евгению шли. Он их примет, приголубит. Те нигде и ни с кем ни сработаться, ни ужиться не могли, а у отца Евгения вдруг находили и понимание, и утешение, и ласку, и покой. Тех, кто попал в опалу, он очень жалел.
И в отчаянии, бывало, люди приходили к нему. А это же такой дух тяжеленный! Попробуй с ним справься! Вытащи человека из-под этого ярма… А отец Евгений прямо носился с ними, как квочка, пока не отогреет, не освободит душу человека. Поддерживал, пока тот на ноги не встанет. Просто не передать словами, как батюшка людей любил, даже самых «забулдыжных», как иные бы сказали, – если сравнивать, то с любовью святителя Николая к людям можно батюшкину любовь сравнить – без надменных разбирательств: достоин ты, не достоин, – любовь без условий, без счетов.
Как батюшка людей любил! Даже самых «забулдыжных». Любил без надменных разбирательств: достоин ты, не достоин
На исповедях батюшка никогда никого не ругал. Как есть, так есть. Пришел человек, сказал всё, что на душе было. Ему же и самому гадко от этого – поэтому и пришел. Никогда никого отец Евгений не осудит. Иному разгильдяю и самому при батюшке как-то неудобно становилось, не знает, куда себя и деть, а батюшка – всегда с улыбкой, с такой любовью любого грешника принимает, что прям короста всего наносного болезненного вдруг сама как будто срывалась и отваливалась от души, – люди исправлялись. Потом они уже могли и в какие-то другие места идти работать, а вот такую духовную реабилитацию – в Варваринском храме у отца Евгения проходили.
«Как в раю побывал»
Псково-Печерская братия отца Евгения очень любила, да и в Сретенском московском монастыре батюшку принимали. Потом даже книгу его рассказов Сретенское издательство выпустило, да и у владыки Тихона в «Несвятых святых» про отца Евгения говорится. А сам батюшка как поедет в Москву, возвращается и всем рассказывает, как он там в Сретенском монастыре в архиерейских покоях жил. Как-то очень задорно и о сретенской братии рассказывал, точно у них постоянно пир горой, – но, возможно, батюшка именно на праздники и попадал в обитель. Вернется оттуда, улыбается вовсю: «Ели-пили-веселились», – как в раю побывал.
Известно же, что отцу Иоанну (Крестьянкину) на Москву как на «сущий» ад жаловались, а «для чистых всё чисто» (Тит. 1: 15), – так и отец Иоанн Москву как святой город воспринимал и Сретенский монастырь в свое время благословил возрождать поначалу еще как подворье Псково-Печерского, а уж эта обитель отцу Евгению родная с детства. Так вот и про Сретенский монастырь Москвы многие же отмечают, что там дух Печор.
В Псково-Печерском же монастыре отец Евгений еще мальчишкой на колоколенке Никольского храма сам звонил да потом будущего патриарха Пимена (Извекова), когда тот еще был наместником Псково-Печерским, трезвонить обучал. И батюшка, опять же, до последнего, пока еще мог забраться на колокольню да сил хватало, звонил-звонил-звонил. Особенно на Пасху благовестить ему всё так же точно по-мальчишески нравилось. А с будущим Святейшим Пименом они и рожь вместе жали – скудные раньше были времена.
Всё трудом израбатывается
Он, кстати, как покрепче был, всю жизнь очень много физически трудился. У его тестя, высококвалифицированного садовода, были отменные яблони, деревьев 300, – и вот они этот огромный сад всей семьей обрабатывали, потом урожай сдавали или на рынок частично везли, торговали фруктами и на вырученное жили сами да еще и приход содержали. У батюшки и из близких, знаю, никто ничего за так не получал, всё трудом израбатывалось.
Сам отец Евгений всю жизнь – а в сане он 65 лет – пешком в храм ходил (только в последние годы, когда с трудом уже передвигался, его на машине возить стали). А так пока идет, всех благословляет, здоровается со всеми. Издалека всегда было слышно: отец Евгений шествует! Громко батюшка говорил, какое-то веселие вокруг него разливалось. С праздниками всех поздравлял. Очень любил людей. Каждого благословит, еще и по головке погладит. Такое тепло молитвенное от него исходило – это же надо молиться и молиться, а духовный труд он тоже труд.
Всенародный батюшка
Батюшка непременно и постоянно был в курсе, у кого что произошло. С радующимися порадуется, с плачущими поплачет (см.: Рим. 12: 15). Простой был, доступный в общении. Люди его тоже взаимно как отца своего любили.
То и дело в Печорах на улицах слышно:
– Ты куда идешь на службу?
– Я иду к отцу Евгению, – и по-простому добавляли: – в Варвару.
– И я!
Отец Евгений был всенародный батюшка. Весь точно нараспашку, и не боится, что подрастеряет что… Помните, как у преподобного Паисия Святогорца: «А у меня ничего и нет…»? Что так трястись над собою? Батюшка не скряжничал – ни в духовном смысле, ни в материальном. Ему самому ничего точно и не надо было. Всего себя отдавал на служение да всё, что было, раздавал-раздавал. Живая такая у него, деятельная любовь была к людям.
Батюшка не скряжничал – ни в духовном смысле, ни в материальном. Всего себя отдавал на служение
Думаю, ни одного человека нет в Печорах, кто бы не любил отца Евгения. Он буквально в каждой семье здесь кого-то крестил, венчал, отпевал. Он был просто нарасхват. По нескольку пар, бывало, за день венчал.
Всем желал, чтобы только спаслись!
В Небесной покровительнице храма – великомученице Варваре – батюшка души не чаял: она точно родная батюшке, как будто прям членом его семьи была. Никогда не упускал случая ей водосвятный молебен отслужить. Каждое воскресенье Варварушке акафисты читал. Приглашал всех на эти акафисты. Идет по улице:
– Завтра акафист читаем! Приходи! – благословляет.
Народу действительно множество собиралось. И батюшка так громко, ясно, самозабвенно служил. Он был невероятно для нашего теплохладного разобщенного времени горяч духом. И Господа Бога всею душою, всею своею крепостью возлюбил (см.: Мф. 22: 37), и святых Его, и ко всем людям прямо тянулся – всем желал, чтобы только спаслись!
Никогда не было слышно, чтобы отец Евгений кого-то отругал, кого-то, как выражаются, «поставил на место». Наоборот, напоминал евангельское: «Не судите да не судимы будете, прощайте и прощены будете». От него только добро исходило.
Записала Ольга Орлова
25 января 2021
Размер пожертвования:
рублей
Пожертвовать
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.