Главная > Журнал > Бог и человек > «У военных священников нет задачи воцерковить. Мы будим совесть»

«У военных священников нет задачи воцерковить. Мы будим совесть»

Протоиерей Михаил Васильев

Распечатать

Беседа с протоиереем Михаилом Васильевым

История священников, окормляющих воинство, – капелланов – берет начало в XVI веке. Документально зафиксировано, что в 1545 году в Казанском походе с Иваном Грозным участвовали клирики Благовещенского собора. В XVII веке, при царе Алексее Михайловиче, войсковым священникам даже официально выдавалось жалование. В конце XIX века в армии Российской империи служили 5 тысяч военных священников. В советские годы по понятным причинам от этой традиции отказались, но с окончанием эпохи богоборчества православные священники вновь вышли на передовую – как в прямом, так и в переносном смысле.

В 1994 году Патриарх Московский и всея Руси Алексий II и тогдашний министр обороны Павел Грачев подписали соглашение о сотрудничестве. Этот документ послужил отправной точкой при создании Координационного комитета по взаимодействию между Вооруженными силами и РПЦ. В феврале 2006 года патриарх дал благословение готовить военных священников.

О том, в каком состоянии находится сейчас система капелланов, об успехах и о трудностях мы беседуем с протоиереем Михаилом Васильевым, настоятелем храма великомученицы Варвары Патриаршего подворья при Главном штабе Ракетных войск стратегического назначения (РВСН) в подмосковном поселке Власиха.

– Отец Михаил, поздравляем вас с Днем защитника Отечества. Вы – один из самых известных военных священников. Расскажите, пожалуйста, о своем служении.

– Спасибо за поздравления. Если не ошибаюсь, Честертон сказал, что христианство в разные годы было разным: гонимым, страшным – например, во времена средневековой инквизиции, – но никогда не было скучным. Я стараюсь так нести слово Божие, чтобы людям в погонах было не скучно. А для этого нужно знать специфику. Мне пришлось учиться на Высших академических курсах Академии Генштаба, получить определенный допуск к секретности, изучить материалы. Мне очень пригодился опыт взаимодействия с десантными войсками и с военнослужащими, которые побывали в горячих точках. Мы используем этот опыт. Ракетчики, слава Богу, не воюют. Но ежесуточно они находятся на своих боевых постах. Это около 10 тысяч военнослужащих РВСН и гражданского персонала. Они обеспечивают круглосуточно боевую готовность.

– А в чем заключается основная задача стратегических ракетчиков?

– Они занимаются обеспечением безопасности нашей страны, даже можно сказать шире – участвуют в обеспечении безопасности всего человечества, защищая его от очередной войны. Если у тебя есть ядерная дубина, у твоего соседа есть ядерная дубина, и каждый из вас знает, что победителей не будет, то каждый хорошо подумает, прежде чем применить это оружие. Каждый понимает, что ответ будет и никто не получит значимого преимущества, а пострадает все человечество. Поэтому на протяжении 75 лет сохраняется стратегическая стабильность в мире. Красную черту пока никто не перешел. Такого значительного мирного периода в глобальном смысле в истории не было. В это время бывали только локальные конфликты.

– Что входит в сферу ваших обязанностей, задач?

– Мне приходится участвовать во всех этапах жизни войск. Начиная от встречи новобранцев и заканчивая подготовкой при проведении пуска ракет. Участвую в сборах, в военных советах. У нас есть перечень мероприятий, которые касаются духовно-нравственного воспитания военнослужащих. Что-то каждый год мы добавляем. Это, прежде всего, работа в гарнизонах. Уроки в школах, работа с детскими садиками – у нас их пять в городке. Это разноуровневые занятия с разными категориями военнослужащих, командировки по частям. Касаемся таких важных категорий, как совесть, честь. Мы не ставим задачу воцерковления военнослужащих. Моя задача заключается не в том, чтобы у меня было больше причастников и исповедников или людей, которые собираются в уголке и вместе читают акафисты нараспев. Задача иная: чтобы проснулась совесть, чтобы меньше было разрушенных семей. Чтобы создавалось больше семей, чтобы рождались детки, чтобы не было пьянства, чтобы люди трезвыми глазами смотрели на мир. Это все и есть та форма практической работы, которая является важной частью священнического служения. Богослужение – это вершина айсберга. И как в любом айсберге, есть огромная подводная часть, скрытая.

– То есть вы начинаете с азов, с самых простых, почти азбучных истин?

– У меня нет геополитических задач. Но когда я приезжал в Боснию, в горячие точки, я просил военных не ругаться матом. Я видел, как происходило рождение веры. Нам приходится объяснять самые простые вещи: «Вы делаете святое дело, когда защищаете нашу страну». Мы должны работать, идти к людям.

Мы говорим этим ребятам: «Вы делаете святое дело, когда защищаете нашу страну»

Кто такие сегодняшние солдаты? Это те, кто завтра выйдет на гражданку. Если в школе не научили, почему не можем мы поговорить с ними о нравственности? Мы рассказываем, почему плохо и мерзость перед Богом изменять жене. Почему аборт – это убийство. Мы говорим им о том, что есть грех. Эти вещи нужно проговаривать, мы этим и занимаемся.

– Сколько сейчас священников служит в РВСН?

– 14 священников. Этого крайне недостаточно. Священники, которые трудятся в дивизии, имеют жалованье в 20–30 тысяч рублей в месяц. Это меньше, чем жалованье любого военнослужащего. Это меньше, чем получает любой контрактник. Даже крестики мы покупаем на деньги наших благодетелей. Хотя будем честны, когда во время карантина храмы были закрыты для прихожан, мы получили реальную помощь от священноначалия.

– Вам не кажется, что Церковь сегодня довольно сытая и это как раз может сильнее отталкивать людей?

– Мы работаем с разными категориями военнослужащих. И мы регулярно слышим о немощах, которые есть в нашей церковной среде. Они есть и в нашем обществе. Мы не отказываем людям в праве видеть у нас недостатки, мы их и сами видим. Больше того, мы стараемся исправлять что-то в себе. Мне прискорбно очень за многие вещи, которые имеют место быть в нашей Церкви. Слухи о святости современных христиан сильно преувеличены. Но это никоим образом не мешает нам нести Свет миру. Свет этот не наш, а Христов.

– Армия может изменить человека?

– Все зависит от человека и от ситуации, в которую человек попадает, от того, хочет ли человек сам меняться. По моим наблюдениям, если человек в себе имел какую-то червоточину, то от нее пойдут метастазы. А если человек в своем сердце стремится жить честно и поступать добродетельно, то ни одна армия, никакое другое место не способно отвратить его от любви Божией. По слову апостола мы это хорошо знаем. Я бы не стал связывать с внешними обстоятельствами и причинами наше поведение. Оно, конечно, частично зависит от условий, но экзистенциальный выбор человек делает сам. В одной и той же ситуации можно быть стукачом, а можно, претерпевая, оставаться верным человеком. И таких примеров в истории много.

В армии то же самое. Приходит человек с тонкой шеей, у него нет навыков социализации, но если есть вера в дружбу, в Бога, в настоящие поступки, о которых он читал в книгах, то, конечно, никто его не свернет с пути честной жизни.

Мне рассказывал один солдат, как его пытались заставить выругаться матом за 5 тысяч рублей, но он не выругался. А другой в этой же ситуации даже задумываться не станет, скажет: 5 тысяч, как приятно.

– Армия, в которой служили вы, и нынешняя сильно различаются?

– Сейчас армия в том виде, в каком она предстает перед военнослужащими по призыву, – это детский сад. Мы прямо об этом говорим. Даже сон после обеда предусмотрен. Выходные дни, по крайней мере, точно. А распорядок дня, а режим питания, когда все почти, как в самолете, подается в одноразовой упаковке: масло, сок… Дают сосиски, пельмени, есть разные соления и специи. Я все это вижу своими глазами. Да и сами ребята говорят, что можно служить. Дальше все зависит от командира. Где-то командиры с военным опытом. Они готовят ребят к войне, к реальным тяжелым условиям. Где-то задачи попроще и командиры пожиже. Все, как и везде.

– Актуальный для армии вопрос – дедовщина. Может ли священник снизить градус напряжения в коллективе?

– Дедовщина – это очень специфический термин, который, на мой взгляд, не отражает всего спектра казарменного хулиганства. В армии сейчас призывники служат один год. Военнослужащие по призыву – меньшая часть от общего числа военнослужащих. Большая часть – это офицеры и военнослужащие по контракту – они ходят на службу, как на работу. Их контракт может длиться от трех до десяти и даже больше лет. Они делают это служение смыслом своей жизни. Они сильно ограничивают себя в правах и возможностях ради того, чтобы обеспечивать безопасность нашей страны, нашего государства и нашего народа. Это очень трудное и опасное служение.

– Многие критикуют Церковь за освящение ядерного оружия. Как вы на эти обвинения отвечаете?

– Убивает не оружие, а человек. Во все века, начиная с Карфагенского Собора III века и заканчивая установлениями, которые принимались Православными Церквями в позднейшие времена, никогда никто не видел проблемы, чтобы благословлять на защиту отечества свои вооруженные силы. Мы освящали многопушечные линейные корабли, которые имели до 120 пушек. Они были способны сносить целые города. Когда мы совершаем чин освящения оружия, мы тем самым благословляем оружие на защиту сирых, вдовиц. И очень важно, что ядерное оружие Россия не может применить первой. Это прописано в Стратегии национальной безопасности. Во всех христианских деноминациях используется чин освящения оружия.

Убивает не оружие, а человек

– Для вас, человека, знающего, что такое война, что значит мужество?

– Мужество – это способность в любых условиях и обстоятельствах делать то, что должно. Это значит честно исполнять свой долг, жить по-настоящему, не обращая внимания на общество и улицу.

С протоиереем Михаилом Васильевым
беседовал Никита Филатов