Составитель этой книги – выдающийся иерарх Русской Православной Церкви, архиепископ Никон (Рождественский; 1851–1919). Долгие годы, будучи насельником Троице-Сергиевой лавры, он трудился на ниве книжного просвещения, и в 1885 году, еще в сане иеромонаха, опубликовал эту книгу, которую издательство Сретенского монастыря издает уже в пятый раз.
«Она любила Бога; монашество было ее выбором и целью»
К 9-му дню по кончине монахини Марии (Птицыной)
|
В 9-й день по преставлении ко Господу монахини Марии (Птицыной), скитоначальницы женского Ильинского скита Сретенской обители, о ней с благодарностью рассказывают некогда выученные ею монашеству и церковнослужению сестры, вспоминают соработницы, можно сказать – сродницы духовные по дружной приходской семье-общине Сретенского монастыря.
Образ благодарения
Монахиня Мария (Корх), настоятельница Спасо-Елеазаровского монастыря Псковской митрополии:
– Мать Мария, наша Лена, светлый, добрый, теплый человечек. Первый наш учитель в сложной монашеской науке.
Мы с матерью Евфросинией пришли в скит, ничего не зная о монашестве. Не умели мы также ни петь, ни читать на церковнославянском языке. Сколько же надо было иметь терпения, чтобы слушать наши корявые, с запинками и ошибками, часовые утренние и вечерние молитвы! А Лена терпеливо слушала, через каждое слово поправляя наши ошибки и подбадривая нас: «Еще на клиросе будете лучшими чтецами». Сколько же раз я вспоминала эти ее слова!
Благодаря ей, любящей монашество и всем сердцем желающей его, мы тоже захотели встать на этот путь. Она всегда могла вдохновить, зажечь, утешить и опять подбодрить.
Великолепный рассказчик. Живой, деятельный, энергичный человек. В голове фонтан идей. Как странно это писать в прошедшем времени… Всего полторы недели назад она мечтала поехать в Печоры, хотела навестить и наш Елеазаровский монастырь.
«Сестры, как у вас красиво, какие вы счастливые»… Ни ропота, ни жалоб. «Я благодарна Богу за эту болезнь. Сейчас чувствую столько благодати и утешения от Господа, как никогда» – вот ее слова. Они запечатлелись в наших сердцах.
«Я благодарна Богу за эту болезнь: чувствую столько благодати!»
Вечная тебе память, дорогая наша мать Мария!
Могла бы преуспеть в миру, а выбрала – быть смиренной и с Богом
Татьяна Павловна Пономарева, делопроизводитель канцелярии Сретенского монастыря:
– Лену я сначала видела в храме, позже – в издательском отделе монастыря, и уже близко мы познакомились в Патриаршем совете по культуре. Леночка была очень хороша собой: высокая, стройная, с прекрасным русским лицом, всегда с ярким румянцем, пухлыми яркими губками, блестящими крупными серо-голубыми глазами, почти всегда улыбающаяся. Трудно было поверить, что она тогда уже была очень больным человеком, но это было именно так…
Мы с ней вместе выполняли достаточно рутинную работу в совете: она писала ответы гражданам, обращавшимся к Святейшему Патриарху Кириллу, и сама же их отправляла по почте, выстаивая длинные очереди на почтамте, а я вела учет этой документации в программе. В общем, работали бок о бок. Иногда к ней приходила ее приемная доченька, но смотрелись они как две подружки, только одна чуть-чуть постарше была.
Наш коллектив тогда только сформировался, мы еще мало что знали друг о друге и, возможно, не проявляли достаточной любви и заботы, сочувствия и поддержки друг к другу и к Леночке в частности. Надо заметить, что и работы было много у всех: семинаристы совмещали работу в совете с учебой, насельники – с другими послушаниями. Ну а мы, наемники, изо всех сил старались не подвести и оправдать доверие в возложенных на нас трудах и обязанностях.
Имея филологическое образование и доброе сердце, Леночка с большим теплом и рассудительностью отвечала на обращения граждан к патриарху, стараясь дать совет, поддержать, проконсультировать или просто написать что-то доброе человеку. Она была очень скромная, я бы даже сказала: застенчивая. Уговорить ее попить чай или кофе было практически невозможно, да и вообще в течение дня она почти ничего не ела, в трапезную никогда не ходила.
Тогда она еще была рясофорной послушницей, всегда ходила в черной рясе, но яркая красота ее лица, приветливость и доброжелательность превращали ее предмонашеский образ в какой-то экзотический прекрасный цветок.
Возможно, не имея своего заболевания, она была бы очень успешной в мирской жизни: прекрасное образование, воспитание, внешность могли бы быть хорошими помощниками для продвижения, успеха – все ей предвещало ошеломительную карьеру. Можно легко представить ее и самоуверенной, и даже надменной.
Но по милости Божией ей была попущена немощь, которая сохранила и очистила ее душу, сделала ее кроткой и смиренной, сочувствующей другим, нетребовательной к себе. Она и ушла с работы очень скромно и смиренно, почувствовав трудность исполнения своих обязанностей, оставив по себе самые добрые воспоминания.
Только самые послушные и могут быть старшими, чтобы монашеству научить
Монахиня Георгия (Кузенкова):
– Познакомилась я с матерью Марией, тогда еще с послушницей Еленой, в женском Ильинском скиту в 1998 году. Она была там старшей сестрой. Скит находился в селе Верзилово Ступинского района, в деревенском доме. Нас было пять сестер. Там было все организовано ее трудами и заботой. Жили мы по-монашески. Весь круг богослужений вычитывали сами, читали Псалтирь. Сажали огород. Небольшое хозяйство: куры, коза и корова.
Мать Мария была душой нашего небольшого коллектива. Она могла быстро и четко организовать любое дело. Но самое ценное, чему я завидовала, было то, что она была послушницей. К тому времени она уже прожила несколько лет в монастыре и теперь могла нас научить монашеской жизни. Именно этим настроем она отличалась от нас. Все должно быть по-монастырски. Чтение за трапезой, послушания, чтение и пение в храме. Мать Мария научила нас всему.
Она была душой нашего скита. Могла быстро и четко организовать любое дело
Я, вчерашняя прихожанка мужского Сретенского монастыря, москвичка, прочитала книги про женские монастыри и уже хотела поступить в монастырь и стать монахиней. У матери Марии всегда было чему поучиться. Чтение на службе на церковнославянском языке по книгам давалось мне непросто. Про Устав я совсем ничего не знала. Потихоньку трудами и постоянной заботой матери Марии мы все выучились читать без ошибок, разбираться в службах.
В один год мы распределили между собой предметы – Ветхий Завет, Новый Завет, церковнославянский язык, Устав, история, – и каждая готовила по своему предмету лекции, а другие слушали, записывали. Душа в душу жили.
После четырех лет, проведенных мною в Ильинском скиту, когда я попала в большой общежительный монастырь, мне было уже легко и просто на службах. И за все это я всегда останусь благодарна матери Марии. Сколько она возилась с нами.
Мать Мария для нас была всегда очень веселым и общительным человеком. Она много читала книг – ей всегда было чем поделиться. Она и сама помогала редактировать книги в Издательстве Сретенского монастыря.
Я благодарю Бога за то, что в самом начале моего монашеского пути мне повстречалась монахиня Мария, которая показала мне красоту монашеской жизни. Она любила Бога, монашество было ее выбором и целью.
Она точно снять могла с твоей души тяготу какую-то, проблему – и сама ее понести
Анна Ачигбу, сотрудница книжного оптового отдела Сретенского монастыря:
– Ушел из жизни прекрасный человек. Молодая, красивая, статная, увлеченная своим делом… Умничка. Кто не помнит этот удивительный взгляд – выразительные ее бездонные серо-голубые глаза!
С матерью Марией, в миру Еленой, мы работали и несли послушание с первых лет возрождения Сретенского монастыря. Мы тогда все жили тут, в обители, одной семьей. Не по расписанию на работу выходили: от 8:00 до 18:00 – нет, мы рано-рано утром бежали в монастырь. А уходить не хотели и вовсе. Все у нас тут было общее – трапезы за одним столом: помолимся, кто-то что-то интересное расскажет. Мы просто жили монастырем. Очень дружно, все любили друг друга. Все сообща трудились. Хватались за всё: и штукатурили, и белили, и чистили всё тут, и мыли… Храм был в очень запущенном состоянии. Но удивительно: мы и много молиться успевали – только акафистов по три за день пели.
Мать Мария, тогда еще Лена, филолог по образованию, замечательно пела, читала по-церковнославянски. Всех желающих из прихожанок учила – особенно потом, когда отец Тихон (ныне митрополит), ее духовный отец, благословил мать Елену быть скитоначальницей Ильинского женского скита Сретенской обители. К ней туда с радостью все всегда приезжали. А как она всех принимала радушно! При этом она была человек даже несколько, я бы все же сказала, закрытый, на какой-то постоянно сокровенной глубине пребывающий, не публичный. Очень преданная Христу, своему духовному отцу. Послушная. И знаю, что она точь-в-точь все благословения, поручения своего духовного наставника исполняла. Как сказал, так и сделает. В ней была эта сосредоточенность, нерассеянность духа, ума.
Она потом и сестрам в скиту эту в хорошем смысле слова дисциплинированность прививала. Потому что просто желания поработать Господеви мало, надо еще себя на непрестанный труд сподвигать – и на внутреннюю работу над собой, и на внешнее служение без отвлечений. А то молодежи, известно, и поболтать охота, и расслабиться, как говорят. А дни-то лукавы (Еф. 5: 16). У матери Марии как-то было на это чутье: труженица – многое успевала. Какой бы ни был форс-мажор, но спать не ляжет, пока все службы суточного богослужебного круга не вычитает, не помолится.
Она знала: просто желания поработать Господеви мало, надо еще себя на непрестанный труд сподвигать
У меня в 2006 году сын погиб, Марк. В Москве сложно было место где-либо на кладбище найти, всюду требовались деньги большие, и отец Тихон нас благословил на кладбище в деревне Верзилово Ступинского района хоронить – как раз там, где скит Ильинский. Дал мне матери Марии телефон, так она там сама со всеми обо всем на месте договорилась. Сама же поминки организовала, а нас тогда из монастыря все 30 человек на заказанном братией автобусе на похороны приехало – и отец Тихон был с нами.
Привезла нас в скит, там уже организованы поминки. Могилка прибранная, украшенная была. Мать Мария и потом за могилой следила. В скиту нам всё показала – у них там красивая территория, такие укромные уголки для молитвы устроены были – беседка в саду, свой храм. Мать Мария сама вычитывала службу и дала моей дочери некоторые молитвы читать – подсказала, что и как. Дочь была потом под таким впечатлением: «Мама! Я сама за богослужением молитвы читала!» Мать Мария умела вот так первую ступеньку человеку открыть. Хочешь дальше идти – поможет.
А еще тогда, после поминок на 40-й день, мы пока все убрали, помыли – глядь: а уже и 11 вечера… Все уставшие. Спать бы легли. А мать Мария – в храм: «Нет, надо вычитать вечерню». На следующий день праздник был – хотя она, наверно, и так ежедневно, независимо от праздничных дат, все молитвы богослужебного суточного круга читала. И вот мы с нею пошли – мы там с дочерью на лавочках уже засыпаем, а она сама стоит, молится… Сокращений служб не признавала. Такая бодрость в ней духовная была. Мы уже в полудреме, а она всё сама дочитала, а утром еще и первая встала – разбудила нас всех на службу. А после богослужения был просто незабываемый крестный ход.
Помню, потом там, в скиту, с дочкой-восьмиклассницей женщина жила, она сильно болела, мать Мария ухаживала за ней, потом та умерла. И мать Мария удочерила осиротевшую девочку. Много вкладывалась в нее, воспитывала. А ей действительно всегда было чем делиться с людьми – такой глубокий, духовно богатый, щедрый человек наша мать Мария. Ласковая всегда, терпеливая. Немногословная: говорила спокойно, утвердительно. Суетливости в ней не было никакой. Не от мира сего. А здесь – труженица, страдалица сама.
Светлая память о ней навсегда сохранится в наших сердцах. Будем помнить ее доброту.
Царствие Небесное, вечный покой тебе, мать Мария.
28 октября 2020
Размер пожертвования:
рублей
Пожертвовать
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.