Книга поможет детям ощутить великую любовь Бога к человеку и проникнуться верой в Его всемогущество и милосердие.
«Отец Серафим явил нам Христа»
2 сентября 1982 года скоропостижно скончался иеромонах Серафим (Роуз), духовный писатель, миссионер, просвещавший американцев, повлиявший на многих русских православных, аскет. В этот день рассмотрим его жизненный путь.
Будущий иеромонах Серафим (в миру – Юджин Деннис Роуз, в русской транскрипции – Евгений) родился 12 сентября 1934 года в городе. Сан-Диего штата Калифорния. Предки его были выходцами из Европы. Семья была протестантской, многодетной. Как говорила о нем его мать, «он с детства рос серьезным и прилежным и не по годам умным. Первым среди сверстников (а порой и среди взрослых) схватывал суть услышанного или увиденного». В школе учился на отлично, часто засиживаясь за полночь над книгами. К окончанию школы Евгений знал несколько иностранных языков. Сердце у будущего миссионера было любящим с самого детства, по характеру он был скромным и терпеливым.
После школы Евгений поступил в частный колледж в Помоне, где изучал философию и языки. Уже тогда один из его современников сказал о нем: «Какой глубокий у него взгляд, даже страшно в глаза ему посмотреть, он будто в душу заглядывал, самую суть узреть хотел». Впоследствии при личном общении с ним люди не раз отмечали его прекрасные голубые глаза и проницательный взгляд. В колледже в философских книгах Евгений искал ответ на вопрос: зачем он живет? Но ответа не находил. На тот момент он уже отошел от протестантизма и находился в претрудном поиске истины. Позже он скажет о том времени: «Студентом я искал в философии некую истину и, увы, не находил. Западная философия неимоверно скучна».
Одновременно в Помонском колледже он изучал китайский язык, обладая редким даром записывать китайские иероглифы со слуха. Тогда же он заинтересовался и классической музыкой, которая пробуждала в нем религиозное чувство. В колледже Евгений, увлекающийся дзен-буддизмом, сдружился с христианкой Алисон Харрис, которая оставила такие воспоминания о нем: «Часами мы смотрели на звезды. Евгений показывал разные созвездия, он знал все по памяти. Еще его привлекали всякие букашки, птицы. Он очень любил море, и часами мы молча сидели на берегу. Никогда я не встречала больше человека, до такой степени способного сосредоточиться на чем-то одном. От всего остального он просто отключался».
Евгений продолжал внутренние поиски истины, постепенно поворачиваясь к христианству. Алисон рассказывала о том времени: «Мы только Баха и слушали. Бах – его любимый композитор. Мы собирались – человек десять – и слушали, слушали всю ночь напролет. Евгений выделял Мессу ре-минор, "Страсти по Иоанну", "Страсти по Матфею", Величание, кантаты, "Рождественскую ораторию"… Поначалу его привлекала только музыка, но потом и слова начали западать в душу. Слова, которые Бах черпал из Священного Писания. Именно слова Библии, положенные на музыку, оказали на него наиболее глубокое влияние».
Однажды Евгений пригласил Алисон на постановку оперы Мусоргского «Борис Годунов». До этого он уже знакомился с русской православной душой, читая Достоевского. После оперы он поделился с подругой: «Немцы казались мне самыми глубокими и вдумчивыми, похоже, русские много глубже».
В 1956 году Евгений с отличием окончил колледж, поступив в Академию востоковедения в Сан-Франциско. Его соседом по комнате оказался новообращенный православный христианин, познакомивший Евгения с «Добротолюбием». В один прекрасный момент Евгений оказывается на всенощной в русском православном соборе иконы Божий Матери «Всех скорбящих Радость» в центре города. Вот как он вспоминал об этом: «Стоило мне перешагнуть порог русской церкви в Сан-Франциско, как со мной произошло что-то неизведанное доселе ни в буддийских, ни в иных восточных храмах. Сердце подсказало: вот твой дом. Я наконец обрел, что искал. Объяснить себе я ничего не мог, службы я не понимал, равно и русского языка. С той поры я приохотился к православным богослужениям, принялся понемногу изучать обычаи и язык». После этого он побывал в православных храмах других Поместных Церквей, но русская традиция наиболее привлекала его. Росток святого православия начал прорастать на плодородной почве его души.
Через несколько месяцев Евгений покидает Академию в пользу Калифорнийского университета в Беркли. Целью его был диплом на степень магистра востоковедения. Параллельно он учил русский и церковнославянский языки, посещал храмы русской православной традиции, начал читать духовную литературу. В Беркли Евгений закончил работу о древних наречиях китайского языка, получил диплом.
В феврале 1962 года через Миропомазание он был принят в лоно Русской Православной Церкви Заграницей. В тот период он сказал: «Чувствую себя скорее русским, чем американцем». Его духовным наставником вплоть до своей кончины становится святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский. Святитель предложил молодому человеку читать на клиросе, несмотря на его сильный американский акцент.
О владыке Иоанне впоследствии его духовный сын Евгений, ставший иеромонахом Серафимом, отзывался так: «Спросите кого-нибудь из знавших владыку Иоанна, что привлекало и привлекает к нему людей, даже не знакомых с ним? Ответ всегда один: он источал преизобильную любовь, он жертвовал собою ради ближних по бескорыстной любви к Богу и к ним. Поэтому ему и открылось многое, недоступное другим, – в обычной жизни такого не постичь. Сам же он учил людей, что, несмотря на всю "мистику" Православной Церкви, которая ощущается и в житиях святых, и в святоотеческой литературе, настоящий православный христианин должен не "парить в облаках", а смело встречать все на своем земном пути. Для этого требуется любящее сердце, только тогда человек и встречается с Богом».
В другой раз о святителе Евгений писал: «Владыка нравится мне больше других епископов, хотя я почти ничего не понимаю, когда он говорит. Он всегда исполнен такого внутреннего покоя и радости, что для души благотворно просто находиться рядом с ним. Жизнь, которую он ведет, – это добровольное самораспятие. Он пребывает в строжайшем подвиге (к примеру, вообще не ложится), совершенно бескорыстно отдает всего себя другим, проявляет христианское милосердие и терпение даже перед лицом самых гадких клеветнических обвинений... Но он всегда исполнен любви и радости, так что в его присутствии чувствуешь себя счастливым и спокойным даже в скорби и испытаниях».
Святым владыкой было благословлено печатание бюллетеня «Православный вестник», который издавался Евгением вместе с другом Глебом Подмошенским, окончившим Свято-Троицкую духовную семинарию в Джорданвилле. О влиянии на него русского друга отец Серафим позже скажет: «Вера моя возрастала постепенно, как вещь в некоторой степени "экзистенциальная". Так было до тех пор, пока я не познакомился с молодым христианином (русским), для которого имело значение только грядущее Царствие, и более ничто».
Глеб, в свою очередь, оставил такие воспоминания о раннем знакомстве с Евгением: «Мне мучительно хотелось воплотить в делах свою любовь к миру подвижников. Евгений же, хотя и не знал о них, душой прозревал, что заставило этих людей удалиться на свой подвиг. Евгений оставался для меня загадкой… мы разговорились о звездах. Мы стояли на пороге моего коттеджа, окруженного цветущими кустами мимозы, и он сказал: "Признаюсь, что больше всего на свете меня волнуют звезды". Именно тогда в сердце созрело решение – приобщить к тайне благоуханного отшельничества молодого богоискателя Евгения, бродящего ночами с молитвой и неизъяснимой тоской по миру, в котором царит бессмертие. Миру, который лишь слегка приоткрывает сердцу та музыка, что мы сейчас слушали, и звезды, усыпавшие ночное небо».
|
Друзья организовывают братство в честь преподобного Германа Аляскинского с целью развития православной миссии в Америке. При храме владыка Иоанн (безусловно, прозревая будущее миссионерство своего чада) создал катехизическую школу, которую Евгений окончил за три года. Друзья же за это время духовно окрепли для того, чтобы вскоре услышать при монашеском постриге: «Объятия Отча отверсти ми потщися…» В то время молодые люди общались с эмигрантами из дореволюционной России, духовными чадами Оптинских старцев. Был среди них и бывший алтарник святого праведного Иоанна Кронштадтского. Рассказы этих людей о царской России сильно впечатляли Евгения.
Своей подруге Алисон он писал: «Если будет угодно Богу, через год или два… стану монахом, возможно, священником. Хочу послужить Господу».
В конце 60-х годов в своем дневнике он отмечал: «Следующим этапом на пути нашего братства должен стать скит. Землю для скита нужно приобрести где-нибудь вблизи океана, в Северной Калифорнии… Здесь умеренный климат, и, кроме того, Тихоокеанское побережье видело первых русских поселенцев, миссионеров и самого преподобного Германа Аляскинского».
В 1967 году желающие жития ангельского Евгений и Глеб приобретают в горах на Севере Калифорнии, близ местечка Платина, участок земли. Там они и устраивают уединенный скит, а не общежительный монастырь, с разрешения священноначалия.
27 октября 1970 года неразлучные друзья были пострижены в монашество. Евгений – в честь преподобного Серафима Саровского, Глеб – в честь преподобного Германа Аляскинского, к тому времени уже прославленного. В скиту, освященном в честь преподобного Германа, продолжилась активная работа над «Православным вестником». Одновременно монахи активно занимались миссионерством и катехизацией американцев. Отец Серафим написал в скитском уединении множество работ, подвизаясь по-монашески крайне сурово. Там он переводил духовную литературу (наставления преподобного Серафима Саровского, преподобного Симеона Нового Богослова и др.). Благодаря ему на английском языке появилась служба новомученикам и исповедникам Российским. Платинский подвижник близко к сердцу переживал трагедию России, свято веря в ее возрождение. Иногда он выбирался из своего созерцательного уединения, чтобы прочитать лекции в колледжах и на приходах.
Платинский подвижник близко к сердцу переживал трагедию России, свято веря в ее возрождение
В скиту вместе с отцами жило несколько кошек, пес и олени. По словам отца Серафима, животные напоминали им о рае. Пасху 1971 года отец Герман небезынтересно описывал так: «Лицо у отца Серафима было зеленовато-серым от поста и недосыпа. Но как радовалась его душа! Встречали мы праздник лишь вдвоем. Сели за праздничную трапезу. Мы разрезали куличи – их испек сам отец Серафим… Каждый год пек куличи, и каждый год одно и то же: они подгорали снаружи, а внутри не пропекались. Но разве это важно! С нами Бог, святые, мученики, наша пустынь…»
Постепенно в скиту появлялась новая братия.
В 1975 году отец Серафим построил себе отдельную, очень скромную и очень холодную келию и назвал ее «Оптина». Правящий архиерей, заставший закрытие Оптиной пустыни в России, свидетельствовал, что дух в Платине был Оптинский, благодатный.
В скиту братией практиковалась Иисусова молитва. О богослужении отец Серафим говорил: «Нужно четко представлять, что имели в виду святые отцы, вдохновленные Святым Духом, когда составляли богослужения, – это делалось ради блага верующих, ради нашего блага… Богослужение должно стать духовной пищей верующих, насыщающей их к вечной жизни. Все остальное – вторично!»
Со временем в Платину стало приезжать все больше паломников, которых отец Серафим терпеливо и с любовью принимал. В 1977 году братья-монахи были рукоположены в священный сан.
|
Став служителем алтаря, отец Серафим, по свидетельству очевидцев, стал еще любвеобильнее и мягче к людям. Он продолжал книжную работу (на печатной машинке при свечах), уединялся для молитвы, беседовал с приезжающими паломниками, искренне искавшими истину, теперь и сам литургисал и часто повторял: «Уже позже, чем вы думаете. Посему спешите творить дело Божие!» Свято-Германовский скит, основанный по благословению святителя Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского, стал православным миссионерским уголком Америки, где исполнялись слова Христовы: «И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме» (Мф. 5: 15).
Наступил 1982 год. Ничего не предвещало скорой кончины иеромонаха Серафима. Но для Бога плод его земной жизни уже созрел для жизни вечной. Незадолго до кончины Платинский подвижник выступил перед молодежью, где сказал: «Нужно глубже чувствовать Церковь Христову и то, что наша "формальная принадлежность" ей недостаточна для нашего спасения… Ты находишься в Церкви Христовой всякий раз, поднимая сломленного скорбью, подавая нищему, навещая больного. Ты в Церкви Христовой, когда взываешь: "Господи, помоги мне!" Ты в Церкви Христовой, когда ты добр и терпелив и отсекаешь гнев на брата своего, даже если он ранил твои чувства. Когда молишься: "Господи, прости его!" Когда честно трудишься, возвращаясь домой уставшим, но с доброй улыбкой. Когда на зло отвечаешь любовью – значит, ты в Церкви Христовой…
Надо уже сейчас, на нынешнем этапе нашего духовного развития, начинать участвовать в жизни Церкви, не откладывая на потом, противостоять страстям, любить ближнего, заботиться о тех, кто рядом, и осознавать свою ответственность за них, делать добрые дела, быть, в конце концов, просто добрым, неунывающим человеком. Следует с понятием относиться к бедам и несчастьям ближнего, подбадривать и помогать выйти из трудной ситуации. От этого наша жизнь в Церкви исполняется благодати… Не критикуйте и не судите окружающих; смотрите на людей как на ангелов, оправдывайте их ошибки и слабости, а себя самого осуждайте как последнего грешника. Из всего, что необходимо в духовной жизни, это – первое».
Под праздник Преображения Господня 1982 года отец Серафим под открытым вечерним небом, усыпанном звездами, сказал свою последнюю проповедь. «Начинать нужно уже сейчас. Хотя бы бороться с мелкими страстишками, памятуя, что истинный дом наш не здесь, на земле, но на небесах. Так потрудимся же ради нашего небесного отечества, как говаривал преподобный Герман… К звездам! К звездам!», – так закончилась эта проповедь. Совсем скоро он вернется в свой «истинный дом»…
Иеромонах Амвросий (Янг), общавшийся при жизни с отцом Серафимом, отмечал: «В <его> проповедях перед нами открывалось любящее, заботливое сердце – столь редкое в нашем холодном мире, свободная, глубокая мысль, порожденная не падшим миром сим, а благостью Божией. "Не жалейте сил в борении, – говорил он, – несите свой крест не сетуя, не думайте, что вам труднее, чем другим; не оправдывайте грех свой слабостью, взгляните на себя трезво. А главное – любите друг друга. Будьте добрее друг к другу. Друг друга тяготы носите во имя Христа". Христовы слова. Воистину отец Серафим явил нам Христа и в словах, и в делах…
Воистину отец Серафим явил нам Христа и в словах, и в делах…
Отец Серафим был очень, очень спокойный, никогда не делал внезапных движений, не говорил громко. Вокруг него будто образовывалось "поле тишины", и рядом с ним вы чувствовали, как эта тишина проникает и в ваше сердце, и вы приобщаетесь этой благодати. То, что казалось чрезвычайно важным, переставало быть для вас таковым… Хочу выразить глубокое убеждение, что отец Серафим нашел Христа в этой жизни. Нельзя дать другим то, чего сам не имеешь, а он так много отдавал. Поэтому мы знаем, что в нем пребывал Христос».
Другой человек, знавший иеромонаха Серафима лично, свидетельствовал: «У отца Серафима в глубине был покой, словно он всегда был рядом с Богом… Он самый подлинный, самый реальный человек из всех, кого мне доводилось встречать».
Один из паломников Платины оставил такое воспоминание о предстоянии на молитве отца Серафима: «Чуть заметное сияние исходило от его лица. Ничего особенного, просто легкое сияние». Много позже один из американских православных клириков поделился с автором этого текста: «Для меня отец Серафим – святой».
Последняя Божественная литургия была отслужена иеромонахом Серафимом на Преображение Господне. В ближайшие же дни он оказался в больнице с сильными болями. Врачи сделали ему операцию, но это не облегчило состояние больного. Он очень мучился. Его посещали друзья из скита, причащали, соборовали, молились за него. Однако Богу было угодно забрать отца Серафима уже тогда. Прожил он 48 лет. После нескольких дней тяжелых мучений, 2 сентября 1982 года, иеромонах Серафим отошел ко Господу. После кончины лицо его приобрело спокойное, умиротворенное выражение, так что при погребении решили по монашеской традиции лица усопшего не закрывать.
Один из иерархов, участвовавших в его погребении, отмечал: «Смерть о. Серафима принесла с собой нечто крайне удивительное для нашего времени. Тело его, в жару позднего калифорнийского лета лежавшее в дощатом гробу посреди монастырской церкви, на взгляд и ощупь оставалось совершенно живым, а вид лица был настолько светлым и утешительным, что мы, вопреки старинному монашескому обычаю, не решились закрыть его. Даже дети стояли кругом гроба, не в силах отойти прочь. Перед нами лежал человек святой жизни, нарушивший природный процесс распада, и наши сердца откликнулись на Божию благодать».
Похоронен иеромонах Серафим был в Платине, при большом стечении людей, под пение «Христос воскресе из мертвых». Сейчас готовятся материалы к его прославлению. Да упокоит Господь душу иеромонаха Серафима в селениях праведных!
Источники:
Отец Серафим (Роуз). Жизнь и труды / Иеромонах Дамаскин (Христенсен); пер. с англ. Под ред. С. Фонова. – Москва: Изд-во Сретенского монастыря, 2009.
Лукьянов Р., протоиерей. Иеромонах Серафим – Американский миссионер // «Русское Возрождение». Независимый русский православный национальный орган. Нью-Йорк-Москва-Париж. 1983.
1 сентября 2025
Размер пожертвования:
рублей
Пожертвовать
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.