Лёнька, или Один из пяти миллионов
Это первая часть романа-дилогии, написанная известным адвокатом, писателем и телеведущим Павлом Астаховым на основе документального материала, исторических фактов и воспоминаний.
Христовы сестры. Найти свой путь…
Санкт-Петербург, весна-лето 1871 года
Шелест страниц да тихие восклицания Алексея Дмитриевича были единственными звуками, которые наполняли библиотеку дома Лидовских ранним мартовским вечером. Даша время от времени улыбалась, услышав: «Хорошая затея!», «Можно и у нас попробовать», «Эх, чего удумали!»
Граф воспользовался редким часом досуга, чтобы удобно разместиться в покойном кресле и прочитать последние номера «Санкт-Петербургских ведомостей».
– Милая, ты выглядишь такой утомленной.
Мягкий голос графа отвлек от конспекта: оказывается, она увлеклась и не заметила, как мама вошла в комнату и расположилась на кушетке. А теперь стала невольным свидетелем разговора родителей.
– Ты слишком много времени проводишь в этом своем Обществе попечения о бедных. Нельзя так. Побереги себя, – Алексей Дмитриевич пересел поближе к жене.
Бесплатная столовая Общества попечения о бедных в Санкт-Петербурге. dommil.com
|
– Летом отдохну. Так много нуждающихся. У меня порой руки опускаются: сколько ни помогаем, все как капля в море человеческих страданий. А нас так мало.
– Лиза, дорогая, послушай, что я скажу, – обнял ее муж. – То, что делаешь ты, все вы, очень ценно. Тебе кажется, что этого мало, но для тех семей, которые вы берете на попечение, детей и стариков, – это много.
Даша слушала тихий диалог родителей и понимала, что в какой-то момент отдалилась от мамы и не особо представляла, чем та занята. А ведь уже несколько месяцев Елизавета Сергеевна рано уходила, поздно возвращалась и почти не бывала в кругу семьи. Сама Даша была вовлечена в собственный круговорот событий. Она стала слушательницей Владимирских высших публичных курсов и надеялась успешно окончить учебу.
В тот же день после обеда Даша увлекла маму в малую гостиную, куда в это время обычно никто не заходил. Надо было исправить непростительное упущение.
– Расскажи мне о твоем обществе, – попросила Даша, – и скажи, чем я могу помочь.
– Девочка моя, – Елизавета Сергеевна нежно провела рукой по волосам дочери, та поймала ее маленькую теплую ладонь и поцеловала, прижалась щекой, как в детстве. – Не нужно тебе видеть то, что приходится мне наблюдать.
– Но я взрослая, мне уже двадцать один год. Думаешь, я не понимаю, что жизнь за пределами нашего круга совсем не радостная?
– Да-да, ты права, но в рабочих кварталах все намного хуже.
– Пусть! Я хочу помогать, я слышала, что вам не хватает людей. Объясни мне, что делать?
Несмотря на все уверения дочери, Елизавета Сергеевна, посоветовавшись с мужем, все же не решилась сразу брать ее с собой для обхода рабочих бараков. Там дамы постарше, с жизненным опытом, искали самые нуждающиеся семьи. Были такие, в которых дети даже не выходили за пределы крошечного угла, потому что одеждой им служили лишь жалкие лохмотья. Женщины, оставшиеся без кормильца, голодали, продавали всю скудную обстановку. Им в первую очередь выделяли продукты, назначали пособия, детей устраивали в приюты, пансионы.
Е. В. Маковский. «Посещение бедных», 1874 г.
|
В двух квартирах, которые Христова община арендовала на Петроградской стороне, поместились небольшая богадельня и приюты для мальчиков и девочек. Там и помогала Даша. За небольшой срок она научилась простым хозяйственным делам: приготовить чай, накрыть на стол. Хотя чаще ее просили провести уроки.
Однажды к дверям подъезда подкинули мальчика лет четырех, до того худого и голодного, что пришлось несколько дней приучать его к пище. Девушка впервые в жизни помогала купать ребенка. Было ощущение, что малыша не мыли очень давно. Даже видавшая виды старшая сестра общины вздыхала и тихо причитала: «Да что же это?»
Мальчик даже не плакал, пока ему промывали волосики, вытирали и одевали. Он был очень легкий для своего возраста. Сквозь белую кожу просвечивали синие жилки, белые волосы и голубые, глубоко запавшие глаза делали его каким-то неземным созданием.
Дня через два после этого Даша увидела на улице нищего, начала плакать и никак не могла остановиться. Впечатления последнего месяца, усталость, невысказанные мысли наконец прорвались наружу горькими слезами.
«Зачем все так несправедливо? Дети, которым нечего есть? А вокруг – роскошь, довольство, равнодушие. Земля дает много-много благ, а кто-то не может получить даже крохи. Мы же вот неплохие люди. А одно мое платье или украшение – это деньги, на которые не один месяц может жить целая семья. Как я могу находиться среди золота, картин, хрусталя, видеть всю эту красоту? Перед глазами – снова маленький мальчик. Господи, до чего он худенький, почти прозрачный. А доктор сказал: не проживет долго. Он даже не услышит красивую музыку, не увидит лес, реку. Родился среди камней и здесь же угаснет».
Даша незаметно прошла в свою комнату. Ей не хотелось никого видеть, чтобы не расстраивать близких своей печалью. Да и высказывать темные мысли было несправедливо. Чем виноваты мама и отец? Они очень старались помогать нуждающимся.
«Отчего так больно? Я и раньше видела бедных. Но то была скромная достойная бедность. Я видела нищих у церкви и редко – на улице. И не догадывалась о засилии нищеты совсем рядом – в нескольких кварталах от моего дома. Тысячи людей существуют, выживают в одном городе со мной. Я как будто была отделена от реальной жизни стеклянной стеной, а теперь она разбилась. О, как это ужасно».
Я не догадывалась о засилии нищеты совсем рядом – в нескольких кварталах от моего дома
Следующие дни Даша почти все время проводила на занятиях. Близились экзамены. Она очень надеялась на хорошие результаты, однако грустные мысли мешали сосредоточиться. Она почти забыла, что договорилась встретиться с подругой Катей в кофейне Беранже, но та сама заехала за ней к окончанию последней лекции.
Кондитерская Вольфа и Беранже. Литография, 1830-е годы
|
– Даша, мы с Борисом уговорились объявить помолвку на будущей неделе. Будет небольшой званый ужин. Вы все приглашены. Я пришлю карточки позже. Ах, как я волнуюсь и радуюсь! – она замолчала, заметив наконец принужденную улыбку подруги. – Да ты не больна ли?
– Нет-нет, все в порядке, только мне что-то совсем не хочется идти. Ты не обидишься?
– Нет, конечно, нет, но ты мне должна рассказать, что случилось. Профессор снова был строг, волнуешься из-за экзамена?
– О, разве это такие стоящие поводы?
– Едем к тебе, – Катя внимательно посмотрела на подругу и решительно увлекла ее к экипажу. – Мне не нравится твой вид. С каких пор учеба для тебя – нестоящий повод?
– Ох, Катя, я даже не знаю, как объяснить, – Даша смотрела в окно и, замолчав, не стала продолжать.
– По порядку, слово за словом. Ты меня уже пугаешь. Ты влюбилась, что ли?
Кате, которая переживала романтический роман с будущим мужем, казалось, что любовь – единственное, что может вызвать бурю чувств. Она стала второй из трех подруг, кто встретил своего суженого. Варя, которая два года назад, к общей радости, вернулась в Санкт-Петербург, уже стала мамой очаровательной девочки. И теперь при общих встречах они гадали, кто же станет нареченным Даши.
– Нет, я не влюбилась, я не больна, я не расстроена из-за учебы. Это все не то, – собравшись с мыслями, заговорила девушка. – Я помогаю маме в общине. И там такие бедные – нет, нищие люди. Там, на окраине, где работают фабрики и заводы, все убогое, страшное: грязь, голод, страдания. Я раньше всего этого не видела, а теперь не понимаю, почему кто-то обречен на подобное существование, в то время как мы благополучны, сыты и наслаждаемся жизнью. Это несправедливо. Мне кусок в горло не лезет. И я не хочу столько нарядов. Но что я могу поделать? Не уходить же из дому? – беспомощно закончила она.
Девушки молчали весь остаток пути. Когда они вошли в комнату Даши и расположились на софе, Катя, которая обдумала услышанное, ответила:
– Мы просто должны быть благодарны Богу, что родились каждый в своей семье. Разве мы это выбирали? Нет. Никто не волен выбрать место в жизни, но вот что мы можем – быть добрыми, помогать по мере возможности, радоваться, что нам столько дано, и не быть равнодушными. Ты такая, и этого достаточно.
Детский дом призрения в Санкт-Петербурге
|
– Может, ты права, но... – Даша рассказала подруге впечатления последних дней.
Через несколько минут обе девушки всхлипывали, утирая слезы и утешая друг друга.
Катя решила, что после того, как улягутся хлопоты с помолвкой, тоже хоть иногда будет помогать графине Елизавете Сергеевне Лидовской.
– А еще я откажусь от части кружев для следующего платья, а оставшиеся деньги передам вашему обществу, – решительно заявила она.
Зная легкомысленный нрав подруги, Даша не очень в это поверила, но от ее неожиданно мудрых слов и доброго побуждения стало намного легче на душе.
***
Январь 1876 года
Серые тени от низких тяжелых облаков делали день не отличимым от вечерних сумерек. Да и как было солнцу хоть ненадолго пробиться в этот невеселый бедный уголок Петроградской стороны, плотно застроенный высокими скучными домами!
В грязном сквере веселилась сомнительная компания. Рабочие, получив трудовые гроши, уже успели выпить по законной чарке и теперь громко обсуждали жадного хозяина, который отказывался поднять оплату даже на несколько копеек. Тема распалила и без того раздраженные умы, однако этот шум не вывел из задумчивости молодую, хорошо одетую женщину, которая направлялась в сторону работяг.
– Э, а это что за краля здесь гуляет? – заметил ее один из мужчин и тем привлек внимание остальных. – Вроде симпатичная. Может, мне с ней познакомиться? – недвусмысленно ухмыльнулся он и встал, намереваясь преградить девушке путь.
– Погоди, Антоха, – вдруг ухватил его за руку приятель, внимательно рассмотревший предмет сомнительного интереса. – Это же Дарья Алексеевна. Тише ты, охолони.
И он, почтительно сдернув шапку, сделал шаг навстречу. Приятели его притихли – кто в недоумении, а кто с пониманием.
– Здравствуйте, Дарья Алексеевна.
– Здравствуйте, Игнат.
– Что это Вы здесь одна в такую пору?
– Извозчика не было, решила прогуляться, – Даша будто и не почувствовала скрытого смысла вопроса. Она была поглощена мыслями о том, как лучше перенести на русскую почву методику занятий с детьми, которые плохо владели речью. Статья в журнале произвела впечатление, но не все казалось реально исполнимым. – А как ваша дочка? Помогло лекарство?
Петроградская сторона Санкт-Петербурга
|
– Спасибо, барышня, помогло. Почти не кашляет, а то уж думали схороним, как и двух старших, – вздохнул собеседник. – Я с Вами пойду. Негоже Вам одной, – решил он и попрощался с товарищами.
Многие жители фабричного района успели хорошо узнать старшую и младшую графинь Лидовских. И Даша не задумывалась, что не всякому человеку ее круга можно безбоязненно появляться на этих улицах.
Вот уже пять лет, как она помогала в общине. В какой-то момент она стала выяснять, какое место в системе современного образования занимает методика развития умственно отсталых детей. Порасспрашивала знакомых из педагогической среды и с горечью выяснила, что никакое. А ведь и в престижном Смольном институте на ее памяти одна или две девочки так и не научились читать и писать: их по возрасту переводили из класса в класс, а потом выпустили без аттестатов. В бедных же семьях подобных детей старались спрятать от чужих глаз, нередко обижали или отправляли собирать милостыню – хоть какая-то польза.
Сейчас в общине оказалось шесть подкидышей, которым доктор поставил диагноз «слабоумие», но посчитал, что они поддаются воспитанию. У сестер не было возможности оставлять детей с серьезными аномалиями и крайней степенью идиотии. И судьба их не без основания тревожила добрых женщин.
А у Даши, как оказалось, хорошо получалось работать с этой маленькой группой: она была терпелива, не раздражалась, умела наблюдать и находила подход к каждому. Постепенно накапливался опыт: помогали разговоры с сестрами милосердия, врачами, статьи из зарубежных журналов. Ей стало интересно придумывать и испытывать способы развивать тех, кого общество считало умственно отсталыми и безнадежными.
Года полтора назад на одной из открытых лекций по психологии Дарья Лидовская познакомилась со студентом старшего курса Андреем Пехтеревым. Того заинтересовала дискуссия, которая завязалась между профессором Балинским[1] и девушкой-любителем. Вопрос Даши и ее здравые суждения удивили аудиторию. Андрей решился подойти, расспросил, почему она так хорошо осведомлена о душевных недугах, и вызвался осмотреть воспитанников Христовой общины.
Община сестер милосердия во имя Христа Спасителя в Санкт-Петербурге
|
Даша была рада: ведь раньше детьми занимался только врач общей практики.
– Боюсь вас огорчить, Дарья Алексеевна, – осторожно начал Андрей, когда они вышли из дверей общины после его первого визита, – но я вижу перспективы только у двоих, с легкой имбецильностью. Остальные, скорее всего, останутся идиотами (я употребляю это слово как научный термин).
– Вы уверены? Объясните мне подробно, в чем именно таится патология.
– Я подготовлю отчеты по каждому ребенку. Вы можете их прочитать, а если что-то не поймете, я объясню.
Теперь все время занимали деятельность в общине, наблюдение за детьми. Она усиленно читала литературу коллег, которые занимались сходной темой, и сама готовила статьи с личными наблюдениями и рекомендациями для журнала «Педагогический листок».
Вот каким, оказывается, был ее путь: совсем не таким, о котором могла мечтать нежная барышня из Смольного института[2].
[1] Иван Михайлович Балинский – один из основоположников психиатрии в России.
[2] Это лишь часть истории о Даше Лидовской. Она – героиня романа писателя Юлии Кожевой «1877»: повествования о двух семьях, которые живут в России второй половины XIX века.
14 апреля 2025
Размер пожертвования:
рублей
Пожертвовать
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.