Новый год

Виталик открыл глаза и сразу зажмурился от нестерпимо сияющего зимнего солнца. Бьющий ярким потоком свет залил пестрый ковер на полу, расплескался по стенам, разбросанным по пианино нотам, лег брызгами солнечных зайчиков на листьях цветов, игрушках, даже на тапочках лежали солнечные капельки. Маленькая комната тонула в его утреннем свете.

На душе у Виталика было светло и немножко грустно, как у любого семилетнего мальчика, проснувшегося в новогоднее утро.

1.jpeg

Вдруг незваная мысль злой колючкой поцарапала сердце, напомнив вчерашнее огорчение: «А Дед Мороз не пришел... Обещали ведь. Может, их всё-таки не бывает?» Мальчик выбрался из-под одеяла и пошлепал босыми пятками в другую комнату. Больше всего на свете он любил утром, после праздника, когда все еще спят, пробраться к столу и с удовольствием доесть то, что в салатницах, остатки пирогов, пастилы, шоколада, фруктов. С утра всё становилось в сто раз вкуснее. Затем, набив сладостями карманы пижамы, забраться под одеяло, рассматривать книжки, петь песни, мечтать. Но сегодня к обычной радости, какая бывает в праздничное утро, примешивалось неопределенное чувство досады. В этот раз Новый год в их семью пришел очень странно.

Вчерашний день никак не хотел укладываться в стройную картину, события вертелись перед глазами как в калейдоскопе. А началось с того, что во время завтрака папа объявил программу праздничного вечера: «К нам придет Дед Мороз. Тая и мы поедем к Вере в больничный дом – поздравлять всех с праздником». А дальше завертелось. Виталик не успел еще как следует обрадоваться, как тут же загрустил. Любой ребенок вам скажет, что ожидание – пренеприятнейшее занятие. Начинаешь волноваться, сам не зная отчего, нетерпеливо смотришь на часы и бегаешь в прихожую на каждый звонок. Скоро придет Тая.

С приездом на гастроли в Петербург молодой, еще малоизвестной исполнительницы русского романса в доме начиналась суета, потому что по старой дружбе она останавливалась у них.

1.jpeg

Виталику Тая казалась Дюймовочкой из сказочной книжки: маленького роста, нежная и тонкая до прозрачности, с красивыми, но с несколько детскими чертами лица и таким светлым взором, что казалось – от нее исходит тихая радость. Хотя при такой хрупкости в ней чувствовалась недюжинная сила. Души. Это становилось особенно заметно, когда Тая стремительной и твердой походкой шла с огромной, чуть не в собственный рост, гитарой за спиной, торопясь на концерт. Редко встретишь такую певицу. А ее голос в их семейной обыденности был настоящим событием. Когда она пела, начиналось маленькое чудо-творчество. Всем становилось спокойно и легко, откуда-то появлялись жизненные силы, бодрость духа и уверенность в том, что мир наш, как его ни старается исковеркать невидимое зло, всё равно удивителен и прекрасен. Гости никогда не могли наслушаться.

Когда Тая пела, откуда-то появлялись бодрость духа и уверенность в том, что мир наш удивителен и прекрасен

По характеру она была непредсказуема. Могла, как ребенок, часами играть с Виталиком, вдруг всё бросить – и долго задумчиво смотреть в окно, словно к чему-то прислушиваясь.

Виталик всегда нетерпеливо ожидал очередного Таиного приезда. Мальчику всё время хотелось смотреть на нее, слушать романсы, ходить вместе с ней по улицам. В их семье ее любили и называли Тая Московская.

В этот приезд Тая очень переменилась. Ее всегда внимательный взгляд был отрешен, как-то поверх всех. Мальчик сконфузился, не посмел подбежать и обнять, как раньше. Тая, любимая всеми Тая, вдруг для него потерялась, как будто утонула сама в себе. Вместо столичных новостей и веселых песен в их семью пришло слово «пост», такое непонятное и строгое. Это слово напоминало Виталику их регулировщика ГАИ, управляющего движением машин у метро, или внимательного пограничника в дозоре: «Никто не проскочит, никто не пройдет...» А потом он понял, что пост – это когда их всегда жизнерадостная Тая всё свободное время стоит строгая и величественная, как статуи в их парке, и не отрываясь смотрит на икону в его комнате. А Виталика совершенно не видит, будто его нет на белом свете, хотя он сидит здесь, в углу, и старательно тарахтит машинками в надежде, что она его заметит, и, как бывало раньше, рассмеется и устроит веселую возню на ковре... Нет. Она всё время смотрит на Бога, а его, Виталика, совсем не замечает.

Вместо столичных новостей и веселых песен в их семью пришло слово «пост», такое непонятное и строгое

Виталик тоже любит смотреть на Бога и даже тихонько в себе молится. А еще он любит смотреть на папу, которого обожает до самозабвения. Потому что его папа самый красивый, умный и добрый на свете и замечательно поет. Он в свое время выучился на артиста, а в театре работать не стал. Но хоть он и ушел со сцены и погрузился в быт, зато творческая атмосфера, видимо, сохранится надолго. В доме было шумно и весело, а заводила – папа. Виталику во всем хочется быть похожим на папу: смотреть, улыбаться и шутить, как делает это он.

1.jpeg

В последнее время они изредка стали посещать храм. Там одна старушка сказала мальчику, что надо слушаться родителей, через них его воспитывает Сам Бог. Неожиданно получилась отрадная картина: Бог и любимый папа стали как бы вместе. Это мальчика обрадовало, а церковь стала напоминать немножко сказку и семью.

В кругу их знакомых всё чаще возникали церковные разговоры. В привычную жизнь входило Нечто: огромное и непостижимое, пугающее и в то же время неодолимо притягивающее к себе. Вероятно, это сближение произошло бы тихо и незаметно, если бы не Наташа – возмутитель спокойствия.

В привычную жизнь входило Нечто: огромное и непостижимое и в то же время неодолимо притягивающее к себе

Когда пришла весть, что Наташа обратилась к Богу и сейчас паломничает в монастыре, общество вздрогнуло. И было отчего… Наташа, Ноздрев в юбке, с детства была отчаянной драчуньей, безудержной фантазеркой и язвой здешних мест, ее острот опасались пуще ГАИ и билетных контролеров. Да и сама Наташина жизнь напоминала какой-то бесчисленный анекдот. При ее появлении непременно начиналась шумная история, о которой потом долго вспоминали.

1.jpeg

Первое, что поражало при знакомстве с Натой, – это полное несоответствие внешних данных с голосовыми возможностями. Миловидная, маленького роста, она имела почти шаляпинский бас. Когда впервые встречавшие ее люди вдруг слышали, как эта малюточка обращалась к ним басом, то приходили в шоковое состояние. Это доставляло Нате огромное удовольствие, она заразительно смеялась и, хлопая оторопевшего человека по плечу, приговаривала: «Слушай, Шарапов, а я тебя пугать не хотела». Впрочем, она была самым отзывчивым и щедрым человеком из всех семейных знакомых. Любила делать дорогие подарки, постоянно подбирала на улицах и пристраивала бездомных кошек, всегда давала в долг, даже если у самой не оставалось ни гроша в кармане.

Наташа и монастырь – это было как гром среди ясного неба... наводнение... ураган... В общем, не осмыслив главного: «…научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим…» – и вместо того, чтобы изменять себя, она свою деятельную натуру обрушила на голову окружающих. Где бы ни появлялась ее черная шаль (одеваться она стала исключительно в черное) – завязывались духовные разговоры, кончавшиеся спорами и обидами. Причем Ната, используя свой раскатистый голосок, клеймила «безбожников» так, что никто не смел открыть рта, а в головах стоял гул как от высоковольтных проводов. Люди у нее поделились на «чистых» и «нечистых», то есть на православных и невоцерковленных. Последних, в лучшем случае, она не видела в упор, в худшем... Нату стали побаиваться. Свое любимое выражение «Слушай, Шарапов...» она поменяла на «Искушение», произнося это слово как шипение змеи.

Ната, используя свой раскатистый голосок, клеймила «безбожников» так, что никто не смел открыть рта

Виталик терялся в догадках: «Что такое искушение? Может, это еда такая – ис-кушение?..» Пока он ломал голову над смыслом загадочного слова, произошла неожиданная неприятность. Такие совершенно разные, почти не общавшиеся до сего времени, Тая и Наташа вдруг, посмотрев внимательно друг на друга и разговорившись, нашли много общего. Мало того, Ната со всей решительностью своего характера объявила по случаю поста монополию на Таю, предложив той перебраться к ней. К изумлению домашних, Тая, извинившись, собрала вещи. Шел пост, и мама виновато смотрела на Таю: в их доме постоянно было шумно, непрестанные гости...

«Тая меня забыла», – сокрушался Виталик и ждал, когда она появится у них еще раз. Сегодня, в Новый год, должны были прийти гости, Тая и Дед Мороз.

1.jpeg

Дед Мороз – от этих двух слов мальчику становилось и сладко, и холодно. Сколько раз видел он Деда Мороза по телевизору, в кино и мультиках, на детских елках, но всегда издалека, очень неопределенно... А сегодня он вдруг сам решил пожаловать в их маленькую квартирку.

– Это что, зимняя сказка? Да? – спрашивал он готовившую на кухне маму.

– Конечно. Сегодня же Новый год.

Виталик сидел у разрисованного инеем окна и представлял: «Дед Мороз – это, наверное, когда дома намело сугроб и ты в него сел. А если он нас всех заморозит или растает?»

– Мама, а вдруг Дед Мороз у нас растает?

– Не растает. Он не совсем холодный, а как холодильник. Снаружи обыкновенный, а внутри мороз. – Мама погладила Виталия по лицу, оставив на подбородке след от муки.

Надо ли говорить, что под вечер мальчика уже пробирал озноб от нетерпения. Он ждал Деда Мороза. На каждый звонок бежал смотреть в прихожую, появление очередного гостя его разочаровывало. Тая, такая сегодня красивая, в нежно-голубом с кружевами платье, вдруг его совсем не обрадовала. Даже обещанная поездка на такси к тете Вере в больничный дом с новогодними поздравлениями потускнела и потеряла свою привлекательность. Хотя Виталик неделю готовился к ней, учил стихи, пел с папой песни.

В прихожей раздался звонок. «Это, наверное, он», – подумалось Виталику. Но нет, на пороге стоял его огромный крестный, Константин, в домашнем обиходе просто Костик. Это тоже был своего рода тайфун, всё сметавший на пути, возмутитель спокойствия под стать Нате. Где бы Костик ни появлялся, вокруг него сразу же закручивались водовороты. Работал он шофером такси; жизнь – это движение. Поэтому не мог спокойно посидеть и другим не давал.

– Здравствуй, Виталька! С Новым годом, малыш.

Через мгновение мальчик уже увидел себя над головой Костика в позе парящей чайки, обозревающей пыльные чемоданы на шифоньере.

– Я к вам ненадолго. Поздравлю и поеду на работу.

Он еще пошумел на кухне, прошелся по комнатам, посмотрел, как подмигивает елочка, поздоровался с гостями, поговорил о чем-то с папой, потом попрощался, и они куда-то вышли...

1.jpeg

Виталик уже истомился, ожидая Деда Мороза. С гостями было скучно. Тая сидела с дежурной улыбкой Снежной королевы... «Где же Дед Мороз?»

А он появился как-то внезапно. Даже звонка не было слышно; может, Виталик засмотрелся на елочку? Только вдруг оглянулся, а сзади стоит он – Дед Мороз. Самый настоящий, в зеленой блестящей шубе, с бородой, посохом и мешком подарков за спиной. Всё как полагается. Виталик так и ахнул.

Свет выключили, елочка замигала, Дед Мороз запел, заговорил басом: «Где тут детишки-ребятишки? А... Виталий! Ну пляши, пляши, малыш...»

Папа заиграл на гитаре «В лесу родилась елочка», только в джазовой обработке, Дед Мороз пустился вприсядку, даже Тая рассмеялась, кусая губы.

Виталик обомлел и засмущался. Он никогда не думал, что Дед Мороз такой веселый. «Интересно, а рука у него холодная? Нет... Даже очень горячая. Вот так холодильник, – рассуждал про себя мальчик, – но он настоящий, как из кино. Всё-таки бывают чудеса на свете».

Включили освещение, и Дед Мороз вдруг как-то подозрительно стал похож на Костика. Виталик насторожился: «Чьи это такие знакомые глаза с хитринкой, чем-то напоминающие взгляд Мурзика, когда он охотится на птичек?.. И голос?.. Хоть басит, но я его где-то слышал... Нет, не может быть, это – Дед Мороз».

– А теперь едем Веру поздравлять. Собирайтесь, кто с нами... Виталий, ты едешь? – обратился к нему Дед Мороз голосом Костика.

«Надо же, как похож...» – изумлялся про себя Виталик.

Собрались только Тая и папа, остальные гости по инерции ушедших времен остались смотреть «Иронию судьбы», правда уже по видео.

В лифте папа уговаривал Таю:

– Таечка, я понимаю: пост, строгости. Но жизнь требует своего. Едем поздравлять людей, сделай одолжение, пожалуйста, соответствуй настроению момента.

Таечка, я понимаю: пост, строгости, но жизнь требует своего; едем поздравлять людей, сделай одолжение

Тая молча улыбалась и кивала головой.

На улице стояло пустое такси, и они направились именно к нему. Когда Дед Мороз открыл машину и сел за руль, папа расхохотался. Представьте себе Деда Мороза в шубе, с белой окладистой бородой – и за рулем.

1.jpeg

– Ну, Костик... Я не могу... – хохотал папа, и Тая прыснула в ладошку.

«Костик, – как молнией ослепило Виталика. – Ага, всё понятно, это не Дед Мороз, а где же настоящий? Он придет, а я уехал. Или его вообще не будет?»

Машина тронулась, Дед Мороз включил веселую музыку.

– Крестный, а ты зачем людей в заблуждение вводишь? Они же настоящего Деда Мороза пропустят.

Дед Мороз стукнул кулаком по рулю, поглядел на папу исподлобья и как-то натянуто весело спросил:

– А ты что, будешь настоящего Деда Мороза ждать?

– Конечно, – твердо ответил Виталик.

– Сыночка, да какой же это крестный? Это самый настоящий Дед Мороз – голова из ваты. Посмотри на его бороду. – И папа запел свою джазовую «Елочку».

А крестный – Дед Мороз принялся сигналить всем встречным машинам, и те, видя сказочного Дедушку за рулем такси, отвечали таким же задорным гудением. Прохожие на тротуарах, увидев машину с Дедом Морозом, останавливались, размахивали руками и кричали: «Ура! С Новым годом!»

Когда Дед Мороз с папой выходили из машины, чтобы докупить подарков, на вечерних улицах Питера поднимался веселый переполох. Дед Мороз приветствовал всех громкими поздравлениями, а народ останавливался и с интересом наблюдал за этой необычной парочкой. Виталик влюблено смотрел на папу. Мальчику было очень приятно, что он у него такой…

Машина неслась по заснеженному Петербургу в больницу, к Вере.

С тетей Верой из больничного дома их семья сошлась через Таиных московских знакомых. Когда Виталик с родителями впервые пришел в этот дом, его поразило, что вход в него напоминал заднее крыльцо их булочной, в мрачной темноте которого исчезали подвезенные машинами контейнеры с хлебом. И они тоже были поглощены сырой темнотой огромного больничного подъезда.

Виталик никогда не встречал такого количества больных в одном месте: на колясках, протезах, с костылями. То, что мальчик увидел в палате тети Веры, заставило сжаться его маленькое сердце.

1.jpeg

Среди больничных коек ходил небольшого роста, толстенький дядечка, как выяснилось – Витенька, и ухаживал за всеми. Витенька был уже взрослым, а развитием оставался как дитя: беззлобный, сентиментальный и доверчивый. По доброте души и от любви к ближним ухаживал за всей лежачей палатой до самозабвения.

Тетя Вера встретила их сидя в кресле на колесах. Она вся просто так и светилась. Виталий не мог припомнить, чтобы у кого-нибудь из маминых подруг были такие добрые и веселые глаза.

– Присаживайтесь к столу на чашку чая. Витя, поставь подогреть самовар... – Так началось это необыкновенное знакомство.

У тети Веры не ходили ноги и работала только одна рука. Но она была сильным, волевым человеком и оптимисткой, каких сейчас мало.

– Надо жить. Надо бороться за жизнь. И за всё благодарить Бога, – говорила она родителям Виталика, когда те навещали ее.

Надо жить, надо бороться за жизнь и за всё благодарить Бога

Сама Вера в любви к жизни проявляла чудеса героизма. Она не жаловалась на судьбу, хотя с детства безвыездно жила в больничном доме. Кончила институт! Писала стихи, яркие и звонкие, как весенняя капель, превратившиеся в маленькую книжку. И была глубоко верующим человеком. В храм ее возил в кресле Витя.

После очередного визита в ее дом Виталик становился задумчивым. Его сердце щемило до боли от жалости к незнакомым старушкам, инвалидам, мерзнущим на улицах кошкам, собакам, воробьям, ко всему на свете живому и слабому. Даже девочек в классе он стал защищать от школьных хулиганов. А папа стал захаживать в храм. И все эти изменения в их семье произошли после знакомства с Верой. К ней-то и летела теперь на всех парусах их маленькая компания.

Они во главе с Дедом Морозом появились в больничном коридоре, от неожиданности дом сначала ахнул и замер на месте, а затем бросился обнимать и поздравлять пришедших. Поднялась веселая суматоха, когда все одновременно что-то говорят и отвечают, никто никого не слышит. А местная любимица, собачка Тобик, даже попыталась укусить сказочного Дедушку, попробовать на вкус. Ее любопытство сразу пресекли, а их торжественно повели в палату к Вере.

– Тая, дорогая, я так рада. Здравствуй, Дедушка Мороз.

– Здравствуйте, Верочка. Здравствуй, внученька... Здравствуйте, мои хорошие. Я приехал к вам с Севера проездом через Москву. Привез вам из Москвы Снегурочку, – тут он указал на Таю, – и подарки.

Их компания залихватски грянула «В лесу родилась елочка». Виталик прочитал новогодние стихи, из которых Верочкины узнали с первых же слов:

Свистят косые метели,
Белая метла дороги метет…
Дымятся сугробы,
И рушатся с осин белые водопады.

И Тая закончила выступление мальчика поэзией их гостеприимной хозяйки:

Вот и солнце садится,
Сгущается тень –
Оставьте надежду
На завтрашний день!
Откроется утро
За кромкою сна.
Быть может, кому-то
Я буду нужна.

Особенно всем понравилось, как Дед Мороз плясал с их медсестрой, толстушкой Анечкой. А потом началась торжественная часть: вручение подарков. Дед Мороз наклонялся над каждой кроватью, говорил что-то задушевное, словно пытаясь согреть обитателей палаты.

Пока он обходил больничные койки, Тая пела. Виталик несказанно обрадовался Таиному преображению. Она опять стала собой: потеплела, повеселела и зазвенела как скрипочка. Виталику казалось, что когда она радуется, то становится похожей на скрипку, такая же тонкая и звонкая. Когда-то они гуляли вечером с Таей по Летнему и слушали дождь, а вернувшись домой, включили «Времена года», чтобы послушать, как шумит дождик у Вивальди...

1.jpeg

– Тая, Тая, – мальчик взял девушку за руки, – будь всегда, пожалуйста, такой. Я так тебя люблю, когда ты веселая...

Вокруг засмеялись, Виталик покраснел, а Тая пожала ему руку. Поздравление продолжалось.

На прощание Вера пригласила к ней на Рождество...

Когда, смертельно устав от прокуренных гримерок с циничными разговорами знакомых по работе; от беспардонной грубости дирекций и работников домов культуры и концертных залов, Тая впадала в малодушие и начинала плакать, то всегда обращалась к Богу со словами: «Господи, дай мне такое терпение и мужество, как у Веры, не дай мне упасть... Не бросай меня!»

Когда они уходили из больничного дома, все, кто мог передвигаться, пошли провожать гостей; на прощание обнимали, целовали, жали руки, желали счастья и, самое главное, здоровья.

Когда они уходили из больничного дома, все, кто мог передвигаться, пошли провожать гостей; на прощание обнимали, желали здоровья

За машиной закрылась решетка больничной калитки; они медленно объезжали ажурные храмы Смольного.

А дальше началось то, о чем мама в подобные моменты говорила: «Не смотри на взрослую жизнь, это неинтересно» – и категорично отправляла мальчика спать.

Вся компания осталась очень довольна поздравлениями. И если бы они сразу поехали домой, истории бы не последовало. Но, на беду, разобрала крестного – Деда Мороза удаль молодецкая и понес его нечистый поздравлять старых друзей.

1.jpeg

Да и друзей поздравить всё бы ничего. Правда, Виталию было скучновато. Переполошившиеся дети даже за подарок отказались петь под елкой. Вместо них отдувались родители, а больше всех, по привычке, Дед Мороз. Может, и это прошло бы благополучно, если бы перед уходом на пороге хозяева не поднесли «на посошок».

Дед Мороз, конечно, возмутился:

– Вы что, братцы, Дед Мороз за рулем...

А папа вообще испугался:

– Ни-ни... Мне к жене. Еще новогодняя ночь впереди. Жена не велит. Раскрасавица ждет домой, печалится.

Виталик знал папино больное место. Из-за слабых сосудов ему хватало совсем чуть-чуть, чтобы наломать немало дров. А с утра, недоверчиво слушая рассказы очевидцев, ужасаться и повторять: «Я такого сделать не мог». Конечно, мама по этому вопросу была строга до чрезвычайности.

Папу стали уговаривать на этот самый посошок, навалились всей семьей с гостями. Лед треснул, и папа не выдержал.

– Пей до дна... Пей до дна... Пей до дна...

( – До какого дна, дорогие мои, что же мы с собой делаем?

– А до самого что ни на есть, да чтоб не всплыл... За компанию все туда пойдем...)

А что было потом, Виталику вовсе вспоминать не хочется... Они заехали еще к знакомым… Дед Мороз пошел обходить подъезд и поздравлять ребятишек. Папа совсем расслабился, позабыл о маминых наказах...

После третьих знакомых папу уже тихо штормило. И он начал чудить. Его обуяло желание купить маме коробку конфет. По этой причине он стал требовать останавливать машину у каждого ларька, но никакие конфеты ему не нравились, всё было не то. Всегда терпеливый, в минуту жизни трудную Дед Мороз вышел из себя и заявил, что везет всех домой.

1.jpeg

– Останови машину, – бузил папа, – я пойду пешком к метро, там есть то, что надо. Могу я сделать к празднику подарок любимой жене?

Наконец Тая, вмешавшись, поставила всё на свои места. Купила конфеты. Успокоила Деда Мороза и Виталика, который молча переживал за папу.

У подъезда их дома Дед Мороз попрощался со всеми, сказав, что едет поздравлять детишек. А они пошли домой.

Мама испепелила взглядом шатавшегося от невидимой качки супруга. Гости, увидев папу, упали духом, но вида не подали. Зато Тая заметно разволновалась, видимо, ей не хотелось садиться за стол.

– Я обещала быть вечером у Наташи, – сказала она.

Ее не отпустили. Откуда ни возьмись появился крестный Костик. Виталик удивился, как это он так быстро поздравил всех детей.

Уже в двенадцатом часу, когда сели за стол провожать год уходящий, раздался неожиданный звонок.

На пороге стояла Ната в темных тонах и черной, переброшенной через плечи шали, она чем-то напоминала фурию, которую, не зная ее настроения, специально забыли пригласить на праздник. И она пришла сама.

– Наташенька, дорогая, проходи, – мама растерялась и совсем сникла, в воздухе сгустились тучи надвигающегося скандала, от Наты можно было ожидать всё что угодно.

И когда она появилась в комнате, все замерли, как пойманные на месте преступления воришки. Появление Наты ничего хорошего не предвещало. Всем стало отчетливо заметно, как некая злая воля невидимо крутит их маленькую компанию.

Наташа уничтожающе посмотрела на праздничный стол, потом, глядя в упор на присмиревшее собрание, пробасила тихо и внушительно:

– Явление пятое. Те же и я… Немая сцена: не ждали…

– Весело, весело встретим Новый год, – негромко пропел Костик, пытаясь снять неловкость.

– А надо ли встречать, коли пост?

– Наташенька! – папа, пьяно улыбаясь, махнул рукой. – И ты с нами. Я рад тебя видеть у себя дома.

– Благодарю. Извините, я без приглашения и ненадолго, – сказала она ледяным тоном и села рядом с Таей.

От еды, кроме салата из помидоров, она демонстративно отказалась. Праздничный ужин превратился в кошмар. Ната, не обращая ни на кого внимания, негромко переговаривалась с Таей о своих никому не интересных проблемах. Во время тостов и поздравлений у нее появлялась скептическая улыбочка, от которой всем становилось не по себе. Чтобы разрядить обстановку, попытались включить заезженное «диско». Ната сделала такие огромные глаза, что танцевать, конечно, никто не осмелился. Общество было раздавлено моралью.

1.jpeg

Вдруг кому-то пришла в голову спасительная мысль: устроить фейерверк. Все потихоньку стали отступать на балкон. В довершение конфуза папа, пытаясь подняться, чуть не перевернул стол. Мама, наконец, не выдержав, отправила его под холодный душ. Праздничного настроения как не бывало. Ната наблюдала всё происходящее как немой укор.

Виталик, прибежав с балкона, увидел, что Наташа с Таей сидят молча вдвоем в комнате, а мама плачет на кухне, и очень огорчился: «Как тяжело сегодня».

– Нам пора идти. – Ната поднялась. – Таечка, пойдемте. Простите меня, но сами понимаете, такие праздники постом без приключений не обходятся.

– Мне кажется, Наташа, Вы не правы, – твердо ответила Тая. – Что ж, давайте собираться. Уже поздно.

Мама вышла проводить.

– Я предупреждала, – говорила Ната, целуя ее, – не надо устраивать гости в пост. Непременно будут искуш-ш-шения. Сама видишь – факт налицо.

Я предупреждала, – говорила Ната, целуя ее, – не надо устраивать гости в пост: непременно будут искуш-ш-шения

Появившийся в прихожей Костик вызвался было их подвезти. Наташа отказалась:

– Я возьму такси.

– А раньше ты не брезговала моим тарантасом, – Костик выразительно смотрел на Нату. Они были два сапога пара.

– Положивший руку на плуг и оглядывающийся назад неблагонадежен...

– Тебе надо кожаную куртку, наган за пояс, и можно писать вторую легенду о комиссаре, – перебил ее Костик.

Наташа потемнела.

– Счастливо оставаться, – почти крикнула она и хлопнула дверью.

А Тая, извиняясь за вечер, сказала маме:

– Прости, что так получилось. Завтра концерт. Пригласи от моего имени всех желающих. Пусть подойдут к заднему выходу в том же зале, что всегда, от моего имени, их пропустят... Или лучше я сама подойду в половине шестого. Еще раз с праздником. Виталик, я надеюсь, до завтра, ты ведь придешь на концерт, – она поцеловала мальчика куда-то в висок.

Мало-помалу гости опять собрались в комнате. Фейерверк немного оживил всех, но настроения не было никакого.

– И откуда у нее взялось столько религиозной прыти? – Костик пожал плечами и воткнул вилку в горку мясного салата. – Ну и Новый год, я вам скажу... Готовились, готовились две недели... Ничего не понимаю.

1.jpeg

– А Ната говорила, постом нельзя, бес крутит. Надо встречать старый Новый год.

– Да идите вы со своей Натой знаете куда. Единственный настоящий праздник и тот коту под хвост. Наталья, тоже мне, совсем сдурела девка. Я что, нехристь? Да если уж на то пошло, она в свое время такие коленца отмачивала. А теперь – нате вам. Вы тут постом веселитесь, как поросята, а я святая... Тая тоже православная, а человек как человек. Поехала, поздравила всех. Надо – песни спела, хоть и пост. Я как поговорю с ней, даже спокойнее становлюсь... Думаю: надо в церковь сходить, – тут Костик выловил из блюда тушку курицы, зачерпнул салат и хрустнул огурцом, – и вообще, имеет право трудящийся пролетариат, в конце концов, отдохнуть?! Ну люблю я покушать.

– А мне-то что делать? – маму прорвало, как плотину. – Жили как люди, собирались вместе, дружили. А теперь что? У одних пост... Другие в секты подались и теперь при встрече с вами переходят на другую сторону улицы. Представьте себе, это Саша Майоров. Сколько мы его маме помогали детишек поднимать. А теперь они в секте Иеговы: своих избегают, а к чужим пристают, по квартирам ходят, к себе зазывают. Третья вдруг вспомнила, что она католичка, а живет в России, теперь комплексует, сама не зная отчего.  Поди тут разберись. Я человек православный, но не хочу отказываться от своих друзей: иная вера не повод для презрения. Бог дал нам свободу выбора; кто я такая, чтобы отнимать ее и насильно тащить в церковь?

– А я, если пристают, говорю чудакам-иеговистам, – Костик торжественно накладывал в тарелку новогодние угощения, – что я русский, люблю свою бабушку и ничего менять не собираюсь. Если человек меня не понимает или не слышит, – бывают невменяемые, ты ему отвечаешь, а он не реагирует, – тогда говорю громко и раскатисто: «Не надо мне ваших ножек Буша!» Или так, значительно: «А сколько вам платят за агитацию?!» – действует безотказно: сектант моментально растворяется в воздухе.

– Это страшно, – неожиданно подал голос Леня (он учился на режиссера и, когда бывал в гостях, всегда молчал в углу). – Меня угнетает начавшееся людское разобщение. Россия всегда была и православной, и многонациональной, и ничего: до сих пор стоит.

Виталик вдруг почувствовал, как он страшно устал за этот долгий день. Его разобрала горькая обида, хотелось плакать и капризничать. «Вот это Новый год получается. С Дедом Морозом надули, Тая ушла... А сейчас не веселятся, а ссорятся». Тут его будто кто толкнул под локоть, и он начал было противным, ехидным голосом:

1.jpeg

– А Дед Мороз-то обещанный будет? Надули меня...

– Это что такое?! – мама была сурова и непреклонна. – Никак Кандинов-младший выступает. С меня старшего хватит. Так! Мы почему еще не в постели?! Детское время вышло!

Через пятнадцать минут Виталик, умытый и раздетый, лежал под одеялом. В углу мерцала маленькая елочка... За дверью еще что-то говорили, спорили, потом полилась тихая музыка.

«А какой же Дед Мороз на самом деле? Холодный всё-таки. Наверное, у него много мороженого, он его в рукавице носит и всем раздает... А может, это крестный переодевается в Деда Мороза, ходит по городу, в телевизоре показывается, детей запутывает. А настоящего Деда Мороза вовсе и нет...» – думал Виталик, засыпая.

Светлана Рыбакова 29 декабря 2021
Размер пожертвования: рублей Пожертвовать
Комментарии
Написать комментарий

Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.

Введите текст с картинки:

CAPTCHA
Отправить